Николай Берг - НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ.
И я рассказываю. Мой монолог прерывается только один раз - когда начинаем пить чай я вытягиваю пакет с печеньем и горделиво ставлю его на стол. Не сговариваясь, родители и Света начинают откровенно смеяться.
- Тут неподалеку на трассе фура как раз с такими печенюшками в овраг завалилась. Ребята их таскают постоянно - как раз с этим сортом коробки - улыбаясь, объясняет мама.
Вот ведь как оно получается.
И я продолжаю дальше.
Совершенно неожиданно к нам вваливаются без стука несколько человек - из них узнаю только водителя залихватского джипа. Рацию нашу приволокли - Коля на связи, проблемы у них, требуется мой совет.
Испугаться не успеваю - проблемы получаются не очень страшными. Нашли все же прилетевших на Аннушке людей - три мужика, двое бывшие охранники какойто бывшей шишки, третий - летчикполяк. Самолет исправен, топлива ноль, но собственно проблема в поляке - четвертый день болит живот и состояние даже для не медиков понятно - паршивое. Еще один охранник в полном упадке, но здоров, а вот с поляком все совсем плохо. Что с ним делать?
Самое глупое - давать консультации по телефону. По рации, не видя больного - наверное, еще глупее. Спрашиваю Колю - что значит, по его мнению «паршивое состояние»? Ответ путаный, но, в общем, понятно, что коллега нашего летчика вообщето помирает. Температура повышена? Да, вроде горячий. Тошнит, рвота была? Точно так. Надавите ему на живот, только аккуратно. Ругается и пытается драться. А как живот болел? Все четыре дня одинаково? Тут закавыка - это пожилые поляки порусски говорить умели все, молодые сейчас этому уже не учатся, а поанглийски не вполне понятно получается. Все такие знатоки английского, что уши вянут. Но вроде выходит так, что три дня болело все сильнее и сильнее внизу живота, потом вчера стало совсем больно - но боль быстро утихла. Все нормально. А потом стало совсем плохо.
Ничего кроме диагноза острого перитонита в голову не приходит. Значит, тащить поляка на стол к хирургам. Спрашиваю Колю - потянет его «Дельфин» пять человек?
Отвечает, что да, потянет. Что ж, кроме родителей придется еще и поляка везти.
В общем, летят обратно с больным летчиком.
Джипер едет опять на поле.
И тут мои родители преподносят мне сюрприз. Помявшись и попереглядывавшись с отцом, мама говорит, что сейчас они - не полетят. Я поперхнулся чаем от такой новости.
Как? Почему? Мне же не вотто как просто было этого добиться. Случай практически помог. И не факт, что я смогу это сделать еще раз в ближайшее время. Они о чем думаютто? Тут регулярных рейсов не будет, надо эвакуироваться, пока есть такая возможность.
- Ты не сердись, сам посуди - ты сейчас носишься как угорелый с какимито лиходеями, младший - вообще в концлагере завалы разгребает - а нам куда? В безопасную Петропавловку в тюрьме жить? Или в Кронштадте вселяться в чужую квартиру, где люди только что умерли? И что дальше? Здесь - работы полно, лето скоро. Дом наш, собственный. Мы ж специально сюда поехали, чтобы вам не мешать, вам ведь достаточно знать, что мы живыздоровы - верно ведь? Так мы и тут живы и здоровы. И видишь - пока все относительно спокойно - Степан с ребятами партизанят потихоньку, защита у нас достаточная, ты вон еще ружей привез, теперь совсем безопасно будет. Летчику твоему подарок подарим, чтоб сюда с радостью прилетал. Да и неудобно - детей бы по уму сначала вывезти.
- Лучше пока детей никуда не отпускать одних - несколько напряженно говорит Света.
Вот тебе бабушка и юркни в дверь. Сижу немного очумевший.
- И что за подарок вы тут летчику дарить будете?
- Сейчас принесу - отзывается Света и гибко поднявшись, исчезает в сенях.
- Ну, давайте тогда - груз примите, что ли.
- Брось, понимаем, что тебе хочется немного похвастать - так уже спасибо сказали, все очень к месту, а ты лучше отдохни, чайку попей. К нам на квартиру добраться можно?
- Не знаю, там сейчас не ездим. А что?
- Понимаешь, какое дело - у нашего дома крыша откапремонтирована демократически… Значит этой весной уже протечки будут серьезнее, чем в прошлом году. Мебель, наверное, вывезти не получится, но хотя бы документы забрать. Рухнет дом, все, что есть, пропадет. Или проплесневеет насквозь.
Это я знаю точно, так и получится - пару лет назад в Питере была проведена массивная акция по капремонту крыш старых зданий. Денег вбухали - безумно. Но дело нужное конечно - многие старинные дома с 1917-1946 года не ремонтировались.
Ну, старые крыши нахер, построили новое, все переделали.
А тут и оказалось в первую же осень - протекают все отремонтированные крыши ручьями и потоками. В сотнях старинных домов потопы, жители верхних этажей аж стали китайские бассейны покупать - на чердаки ставить, что не тазиками воду собирать.
Оказалось, что доски для ремонта были взяты гнилые и слишком тонкие, железо кровельное не того качества - то есть не для таких рельефно - фигурных крыш, ибо тоньше, но гораздо больше по размерам и потому никак не годно, не согнуть его было как должно.
И кровельные работы вели гастарбайтеры из Средней Азии, впервые в руки взявшие молотки и гвозди, но зато дешевые в оплате… (Сгоревший купол Измайловского собора - не забыли? Та же публика сваркой занималась. Да и то - нахрена эффективным собственникам строителиспециалисты? Деньги украл, за рубеж перевел, фирму закрыл - ищи ветра в поле. А кинутые гастарбайтеры пущай сами тут крутятся. Может их за еду еще кто умный и эффективный наймет.)
А так конечно мама права - без всяких вещичек, из которых складывается семейная история, жить нельзя. Надо будет прикинуть, когда все болемене устаканится - как заскочить домой и что оттуда увезти. Гм, а куда? У меня же кроме места в казармесалоне и жильято нет. Вот тоже - собрался родителей везти - а куда? Как остальных эвакуированных? Не дело. Может они и правы, здесьто вон видно - и уважают их и полезными они себя чувствуют - они ж у меня оба - строители, а тут строить и ремонтировать край непочатый. Помолодели даже. Или это от свежего воздуха такое?
Света притаскивает чудовищных размеров револьвер. В ее тонкокостной изящной руке вороненое железо выглядит особенно громадным. Сроду таких не видел, да еще снизу присобачен какойто нарост - тут у меня ума хватает сообразить, что это ЛЦУ, только не горит почемуто.
Калибр пугающий. Гнезда под патроны в здоровенном барабане, откидывающемся вбок - скорее под охотничий патрон. Ствол - без нарезов. Самоделка что ли? Да вроде не похоже, самоделка слишком уж толково обработана, заводская выработка явно.
- Ребята эту штуку в брошенной милицейской машине нашли. Вроде бы он под охотничьи патроны - но у нас тут таких нет, и вряд ли будут. Если Степа согласится - подарок получится добротный - а с патронами вы поможете. Заодно и к вам летчик привязан будет.
- А как вы тут вообще очутились? Да еще и с детьми?
- Так мы все время так ездим. Весной намечаем маршрут, делаем заначки - чтобы летом не таскать. Детям полезно - многому учатся, да и здоровее становятся. А тут мы только лагерь развернули - друзья звонят из города один за другим - говорят все в один голос, чтоб мы не возвращались, сидели, где сидим. Ой, да что говорить. Потом решили выходить к жилью - за три дня добрались сюда, ваша деревня ближайшая оказалась.
Рассказ прерывает Степан и его приятели, громко вваливающиеся в дом. Прилетели, значит.
- Все, можно отправляться. Поляка пристегнули к креслу как следует и морду ему замотали как арабу в песчаную бурю, даже если и помрет - укусить не сможет. Николай вас уже ждет. Только пока отправитесь - хотел пару вопросов обсудить. Побыстрому.
- Валяйте!
- Нам нужно оружие и боеприпасы. У нас оружия мало - в нашей группе моя «Сайга» да карабин Мосина, у тех, кто к нам присоединился - двустволка, АК74 без патронов, плюс помповушка. Да и у Максимовых обрез двустволки с чердака… Еще мы смогли восстановить три винтовки из найденных в прошлом году, но из них одна только получилась более менее рабочая - гильза в стволе была, а две - шомполки однозарядные практически. Патронов - уже говорил - смешное количество. Но у нас есть стволы без патронов - вот я и хочу предложить обмен - пилот отказался, а вы, может быть, согласитесь? Раз уж родителей увозите. В Кронштадте боеприпасы к этим стволам найти будет можно, я в этом уверен, а они редкие и дорогие, так что вам выгодно будет.
- Мы остаемся - говорит отец.
- Что? - удивляется Степан.
- Мы остаемся здесь - повторяет отец.
- Вот как? Знаете - очень рад. Спасибо! Это замечательно, что вы остаетесь.
Ага, очень замечательно. Просто колесом ходить от радости можно. Только не мне. Мне чтото радоваться неохота. Но спорить с родителями без толку - если они что решили - я точно не сдвину.
- Ладно, давайте ваши стволы. Только знаете - тащите все, что можете обменять - если и впрямь есть дельное, так следующим бортом смогу забросить наменянное. И побыстрее если можно. С этим чертовым поляком не рассидишься.
