Антонина Ванина - Всё закончится на берегах Эльбы
— Ну, дочка, — начал ободрять её отец, — тебе-то жаловаться не на что. У тебя есть Даниэль. Так к чему эти разговоры о службе машинисткой?
Как бы Сандре не хотелось возразить отцу и сказать, что она несчастна не меньше покойной тёти Иды, но она побоялась признаться, опасалась, что слово за слово, и отец вытащит из неё признание об измене. В такой ситуации Сандре оставалось только натянуто улыбнуться.
— Нет, папа, я хочу быть не только… женой. Я хочу, чтобы мой труд был полезен республике.
Профессор только вздохнул и произнёс:
— Ты уже взрослая женщина и многое в этой жизни видела. Не мне тебя учить… Но у тебя есть муж, который теперь за тебя отвечает. Вот если он согласится, можешь работать. Но ты должна знать, что от постоянной работы с машинкой хрящи в твоих пальцах будут постепенно стираться, а к старости ты будешь мучиться от болей в суставах. Подумай хорошенько, нужно ли тебе всё это.
Про преклонные годы Сандре думать вовсе не хотелось, ведь когда ещё они наступят. Но ей было тяжело признать, что такой муж как Даниэль имеет над ней хоть какую-то, но власть. После их размолвки, он нередко ночевал на кушетке в своей лаборатории. Мыши и крысы стали интересовать его куда больше жены.
— Данни, — спросила его Сандра за завтраком, — а я вкусно готовлю?
— Да, — машинально ответил он, жуя гренок.
— А хозяйство я веду хорошо? Тебе всё нравится?
— Наверно.
— Тогда ты не станешь возражать, если я буду реже появляться дома?
— Что ты имеешь в виду? — отложив вилку, поинтересовался Гольдхаген.
— Я хочу пойти работать. Машинисткой-стенографисткой.
На минуту Даниэль погрузился в размышления, чтобы заключить:
— А я не хочу.
— Как это? — опешила Сандра, ибо никак не ожидала, что мужа заботят её дела.
— Просто не хочу и всё, — как ни в чём не бывало, продолжал он. — С кем ты будешь работать? У кого? В какой-нибудь конторе у престарелого директора, которому нравятся молодые стенографистки? Нет, я не хочу, чтобы моя жена полдня проводила в обществе какого-то сластолюбца.
— Да как ты можешь мне такое говорить? — воскликнула Сандра.
Слова изменника оскорбили её до глубины души, но он упорно делал вид, что не понимает, из-за чего Сандра так обиделась.
Слёзы и скандалы продолжались из вечера в вечер, но Даниэль отказывался понимать чаяния жены.
— У тебя есть крысы, — говорила она. — А что остаётся мне? У меня, по-твоему, не может быть своих интересов?
— Ты же и так целыми днями свободна, — устало отмахивался от неё Даниэль. — Можешь делать что хочешь. Шей, вяжи крючком или чем ещё занимаются дома женщины. Вы с Лили всегда вместе, можете найти себе одно занятие на двоих. Не понимаю, чего ты ещё хочешь?
— Я хочу работать для семьи, — пытаясь подавить мандраж, продолжала настаивать Сандра. — Для тебя, для папы и Лили. А вы все как один, говорите мне, что это только моя блажь, а не забота о вас. Ладно, папа переживает за моё здоровье, а Лили так увлечена Отто, что ради него целыми днями только и делает, что выискивает в газетах все статьи на политические темы. Но ты почему против?
— Я же говорил тебе, — отвечал Даниэль, а в голосе его начали проскальзывать суровые нотки недовольства, — я не хочу, чтобы моя жена проводила полдня в обществе постороннего мужчины.
Сандра хотела рассмеяться, но вместо этого невольно расплакалась:
— А я хотела, — срывающимся голосом говорила она, — чтобы мой муж не проводил время в обществе чужой женщины.
От её слов Даниэль помрачнел и бессильно воскликнул:
— Ну сколько можно к этому возвращаться?! Я ведь уже не раз просил у тебя прощение, но ты постоянно начинаешь заново изводить и меня и себя. Пожалуйста, Сандра, хватит об этом вспоминать.
— Как я могу забыть?! — поражённо воскликнула она. — Я видела, как ты целовал мою сестру, как ты обнимал её. Даже ко мне ты никогда не прикасался так, как к ней.
— Просто так вышло… — понуро пробубнил он.
— Просто так? — поразилась Сандра.
— Да, мы просто разговаривали и… как то… даже не знаю… будто искра проскочила… и…потом…
— Тогда уходи к ней.
— И не подумаю, — внимательно посмотрев на Сандру, произнёс Даниэль. — Ты моя жена, и я тебя люблю.
— Ты меня не любишь. Ты всегда любил Лили. С первого дня, как нас увидел, ты выбрал её.
— Но женился-то я на тебе.
— Так почему ты не вспомнил об этом, когда между вами полыхнула та искра?
— С тобой просто невозможно разговаривать, — заключил он и готов был выйти из спальни, но Сандра кинула подушку ему в спину, отчего Даниэль едва не упал и вынужден был обернуться:
— Ты что творишь? — поражённо вопросил он.
— А ты что? Лили ведь встречается с Отто, твоим другом. Как ты можешь так с ним поступать? А со мной, как ты можешь? Что я тебе сделала?
— Ну сколько мне ещё раз повторять, чтобы ты поняла, — бессильно воскликнул он, — между мной и Лили ничего уже нет! Если ты не хочешь верить мне, пусть Лили тебе скажет.
— Я никогда не стану с ней об этом говорить, — в испуге замотала головой Сандра. — И ты не скажешь, что я всё о вас знаю. Ты не посмеешь нас рассорить.
На этом разговор был окончен и Даниэль демонстративно отправился спать в лабораторию, оставив Сандру лить слёзы в подушку.
Затаив смертельную обиду на мужа, она долгое время не знала, как же её выплеснуть. Изменять изменщику с посторонним мужчиной было страшно, и оттого не хотелось. Закатывать новые скандалы становилось просто бессмысленно, потому как ни она, ни Даниэль своих позиций сдавать не хотели, и всё чаще размолвки заканчивались тем, что Сандра оставалась ночевать в пустой постели.
Одиночество душило её мертвой хваткой, с каждой ночью наваливаясь всё сильнее и сильнее. Сандре хотелось найти исцеление и забыть обо всех обидах и неурядицах, чтобы спокойно спать, а не размышлять до рассвета о своём несчастье.
И вскоре решение было найдено. Всё началось с домашних запасов вина. Поняв, что слабый градус не помогает залить печаль и уязвленную гордость, Сандра постепенно перешла на виски и водку перед сном. Но алкоголь стал тяжелой статьей расхода семейного бюджета, и потому Сандра остановилась на неразбавленном 75 %-ном абсенте, купленным у соседа-бутлегера за полцены, ибо напиток был не самого лучшего качества. За вечер ей хватало всего пары рюмок горькой отравы, а позже и три, и четыре, и пять, чтобы почувствовать лёгкую эйфорию и притупить чувства, а после, увидеть искрящиеся сны.
Все возлияния происходили тихо, в запертой спальне. Больше всего Сандра боялась, что о её пьянстве узнает отец. Мнение Даниэля её не особо интересовало. А Лили была увлечена чем-то другим, чтобы обращать внимание, что сестра поднимается к завтраку позже обычного, выглядит апатичной, и небрежно относится к своему внешнем виду. Даже рыжие кудри Сандры стали выглядеть тусклее и жиже, под глазами появились тёмные круги, а лицо посерело.
