Джек Йовил - Твари в бархатных одеждах
- И могущественная.
- Покажите мне выборщика, который не обладает властью. Уж вы-то должны знать.
Харальд налил себе в кружку чай, однако гостям ничего предлагать не стал.
- Может, стоило действовать более тактично? Да, Улли был своевольным, но он происходил из благородного семейства.
Харальд почувствовал, как его переполняет желчь, я глотнул чаю, чтобы успокоить желудок.
- Барон, я увидел голого мужчину, который гнался за девочкой, одной рукой держа свой член, а в другой сжимая мясницкий нож… Боюсь, я забыл спросить о его родословной.
Улли набросил свой зеленый бархатный плащ на голову статуи Верены, возможно, для того, чтобы укрыться от глаз богини правосудия. Харальд вытер нож о зеленую материю и накрыл убитого мужчину его же одеждой.
- Эта девочка принадлежала Улли, не так ли? Клейменая рабыня?
Харальд пожал плечами:
- В храме было темно. Я не разглядел клейма, выжженного на ее спине.
Барон молчал. Харальд догадывался, что гость одобряет его поступок. Многие одобряли, но что толку?
Так уж повелось: люди - и в первую очередь особы, облаченные в зеленый бархат, - часто думали одно, но делали совсем другое.
- Ей было тринадцать лет, - продолжал Харальд. - А ваш друг пользовался ею с восьмилетнего возраста.
Зрачки барона сузились.
- Улли фон Тассенинк не был моим другом.
- Вы знаете, что великий князь учредил при университете колледж его имени? Перед ним стоит памятник Улли. Он изображен в образе святого, потрясающего копьем знаний. Школа религиозных наук Улли фон Тассенинка.
Барон ухмыльнулся, пряча улыбку в аккуратно постриженную бороду.
- Вообще-то недавно статую повредили. Кто-то отломал ей голову, а на ее место приделал выдолбленную тыкву со свечой внутри.
- Это преступление.
- Вы, конечно, ничего об этом не знаете.
- Я ненавижу преступления.
- Я так и думал.
От кружки Харальда поднимался пар. Теперь досмотрщик лучше понимал барона. Он тоже был хорошим человеком. Все они были хорошими людьми. Вымирающее племя.
- А что случилось с девочкой? Вы ее выкупили, не так ли?
Харальд помнил. Малышка почти не умела говорить и пряталась под стол, когда кто-нибудь заходил в комнату. Когда он спросил, как ее зовут, она не поняла его. Харальд объяснил, что имя - это то, как тебя все называют, тогда девочка улыбнулась и ответила: «Сука».
- Нет. Я ее освободил.
- Насколько мне известно, это дорого обошлось вам.
- Я отдал все, что имел. Мой дом, мои сбережения, мою лошадь. Все. Даже мою работу. Такую цену назначил великий князь Халс.
Барон качнул головой.
- Однако кое-что мне осталось, - продолжал Харальд. - Большую часть оружия мне пришлось вернуть. Оно принадлежало городу. Но это… - он погладил свой нож, - это мое. Я купил его за свои кроны.
- Хорошая вещь. Его выковал Мэгнин?
Харальд кивнул.
- У меня есть меч, сделанный им.
Харальд вытащил нож и посмотрел на свое отражение в отполированной поверхности лезвия. Черты его лица искажались и вытягивались, следуя изгибам клинка.
- Сейчас она замужняя женщина, - снова заговорил досмотрщик. - Игрушка Улли. Она вышла замуж, растолстела и нарожала кучу детишек.
- И всех назвала в вашу честь?
- Нет, ни одного. Мы не встречаемся. У нее слишком много тяжелых воспоминаний.
Харальд поцеловал нож, ощутив холодок стали губами.
- Значит, у вас теперь стальная возлюбленная?
- Можно и так сказать, - отозвался бывший стражник, пряча нож. - Но это всего лишь хороший инструмент.
- Вы были женаты, верно? - наконец открыл рот Эльзассер.
У Харальда опять заурчало в животе.
- Был. Моя жена умерла.
- Мне горько об этом слышать, - сказал барон. - Чума?
Харальду показалось, что его внутренности терзают дикие твари.
- «Крюки»,- ответил он.- Или «рыбники». Никто так и не узнал.
- Это случилось во время войны между приречными бандами, - объяснил Эльзассер барону. - Перед самым ее окончанием. Странный случай. Накануне бандиты готовы были перегрызть друг другу глотки, и вдруг все прекратилось. Вожаки «крюков» и «рыбников» внезапно пропали.
Харальд вспомнил лица, таращившиеся на него из-под воды, пока тела уходили на дно под тяжестью груза, привязанного к их ногам.
- Еще одно незавершенное дело,- заметил он. - У Дикона таких полная бочка.
- Я встречался с Диконом.
- Тогда вы знаете, какой из него стражник. Деньги в конце недели и спокойная жизнь - вот и все, что ему нужно.
Барон протянул руку, и Эльзассер передал ему документ.
- Это приказ Императора, господин Кляйндест.
Барон аккуратно положил бумагу на стол, разгладив углы.
- И что в нем?
- Все, что вам угодно. На данный момент это предписание, восстанавливающее вас в прежней должности.
- Дикону это понравится.
- Вы не будете подчиняться Дикону. Вы будете отчитываться передо мной, а я держу ответ только перед Императором.
Желудок Кляйндеста успокоился, однако на смену боли пришло напряжение, от которого судорогой сводило живот. Харальд буквально почувствовал вкус свободы на губах. Этот склад долго служил ему могилой, и теперь он разгребал землю, отчаянно желая выбраться наружу.
- А также это скрепленный печатью указ, который дает вам право идти куда угодно, допрашивать кого угодно и делать все, что потребуется…
В глазах барона таился мрак, и Харальду показалось, что он снова разглядывает свое отражение в лезвии ножа.
- И наконец, это распоряжение арестовать определенного преступника,- подхватил Эльзассер.
- Арестовать, - поддержал юношу барон, - Или казнить, если в том будет необходимость.
Харальд взял бумагу, поднес ее к носу и принюхался.
- Он ненастоящий, верно?
- Верно,- сказал барон. - Но пусть это будет нашим секретом.
- Мальчик,- Харальд повернулся к Эльзассеру,- возьми стул и садись. Вы хотите чаю?
Эльзассер принес две кружки с полки, а Харальд наполнил их и подвинул гостям.
- Думаю, мне следует насладиться этим напитком напоследок, - усмехнулся Харальд, делая глоток. - Единственным приятным моментом в моей работе был чай, который везут сюда из Кислева. А я здесь больше не работаю.
Мужчина запихнул документ в нагрудный карман рубахи, поближе к сердцу.
- Я принес это. - Эльзассер вытащил небольшой предмет, завернутый в тряпку. - Он лежал в ящике в участке на Люйтпольдштрассе.
Молодой человек развернул ткань и положил свою находку на стол. Эмблема стражника ничуть не изменилась. На ней был кодовый номер 317, обозначающий округ Люйтпольдштрассе, и личный номер служащего 89. Харальд взял бляху и сжал ее в руке. Желудок его больше не беспокоил. Он чувствовал себя, как калека, чьи иссохшие конечности внезапно ожили. Бывший досмотрщик бережно спрятал значок в карман.
