Брайан Смит - Depraved
Она оттолкнулась от руля и завалилась на бок. Горло горело огнем, она с трудом втянула в себя воздух.. Сначала она слышала лишь умирающий вой старого двигателя, но когда тот окончательно испустил дух, глухо брякнув, она стала различать другие звуки. Голоса. Один доносился из рации, сквозь треск помех. Другой где-то рядом - один из копов призывал к осторожности, приближаясь к грузовику. Она уже слышала хруст веток под ногами. Отчаянный, жгучий страх закрался в сердце. Они уже очень близко. Вот-вот схватят ее. Даже думать не хотелось, что может случиться потом. Какой-то далекий внутренний голос, гаснущее эхо удавшегося побега, снова призвал ее к действию. Голос приказал выбираться через разбитое окно и бежать в лес. Джессика была бы рада исполнить приказ, но удар о руль на время лишил ее сил. Встать и выбираться через окно? Правильно. Но сейчас она едва могла дышать. Даже малейшее движение вызывало очередной всплеск боли.
От скрежета ржавого металла перехватило дыхание. Она подняла голову и увидела руку полицейского, просунувшуюся в распахнувшуюся водительскую дверь. Дуло служебного револьвера смотрело ей в живот. Потом коп просунул в кабину голову, убедился, что она больше не представляет угрозы, и явно расслабился. Он повернул голову и крикнул через плечо, обращаясь к другим полицейским, - Отбой! Сучка в отрубе.
Джессика не поняла, откуда что взялось.
Сила.
Просто из не откуда.
Сила и холодная, черная ярость.
Стоило копу снова повернуться лицом, как ее нога резко выпрямилась, соприкоснувшись ступней с его носом. Джессика с удовлетворением услышала хруст ломающегося хряща. Фонтанируя кровью, коп закричал, отшатнулся и рухнул на землю. Джессика глянула себе под ноги. Выроненный полицейским пистолет застрял под педалью газа. На этот раз инстинкт выживания пересилил боль. Снова собравшись с силами, она повернулась на сидении и нырнула за пистолетом. Копы в ярости кричали ей, чтобы она немедленно вылезла из грузовика и легла на землю. Но заметив движение в кабине, вдруг замолчали. Раздались хлопки выстрелов. Джессика забилась под сидение и, зажмурившись, слушала как пули дырявят металл. Ну вот. Она уже на волосок от смерти. У нее есть пистолет, но сейчас он бесполезен, поскольку нет ни малейшей возможности занять огневую позицию, не попав при этом под пули. Она представила, каково это словить пулю большого калибра, и у нее скрутило желудок.
Все ее сознание было сосредоточено на перспективе неминуемой, мучительной смерти, поэтому она не расслышала шума другого приближающегося автомобиля. Но услышала яростный скрежет металла и звон бьющегося стекла, когда тот врезался в перегородившие дорогу патрульные машины. Полицейские снова закричали, но теперь их внимание было явно приковано к чему-то другому. Джессика выползла из грузовика и уставилась на сбитого ей с ног копа. Тот не дышал, глаза остекленели. Вряд ли она могла убить мужчину одним ударом. Но на его теле не было видно следов от шальных пуль. Точно, она убила его. Может, при ударе кусок кости вошел в мозг. Как бы то ни было, он мертв.
Но остальные...
Они повернулись сейчас к ней спиной. Другой грузовик, похожий на угнанный ею, врезался в припаркованные патрульные машины. На капоте лежало чье-то окровавленное тело. Так это тот парень, которого они ловили. Похоже, он был еще жив. Один из копов, решив поставить в деле точку, подошел к покореженному капоту грузовика и выстрелил парню в голову.
Джессика подняла служебный револьвер и принялась палить, пока не разрядила под чистую. Первым упал стоявший ближе всех к ней коп, получив пулю между лопаток. Другой развернулся и словил пулю, которая шла мимо. Та вошла ему в рот, выбив из затылка град крови и мозгов.
Джессика опустила пистолет и вышла на улицу, осмотреть поле боя.
На мгновение она задумалась, осознав, что скоро потеряет счет убитым ей сегодня людям, и решила, что это уже не важно. Для нее это больше не люди. Это просто препятствия. Если ей придется убить еще сотню, чтобы выбраться от сюда, она сделает это.
Но чтобы выбраться отсюда, ей нужно снова двигаться. У обочины дороги была припаркована патрульная машина, возможно, того копа, который первым заметил ее. Это был единственный неповрежденный автомобиль, доступный на данный момент. Ей не нравилась мысль о побеге в полицейской машине, но других вариантов не было.
Она сменила пустой пистолет на заряженный, вытащив его из коченеющих пальцев мертвого копа. Взяла еще несколько запасных патронов и поднялась на ноги. Потом шагнула к уцелевшей машине и поморщилась, колени подогнулись. На смену отхлынувшему адреналину вернулась боль. Она с шумом набрала в легкие воздух и заковыляла к машине. Каждый шаг вызывал новую вспышку боли. Еще хуже стало, когда она снова наклонилась, чтобы подобрать оброненное кем-то помповое ружье. На мгновение она почувствовала такую слабость, что чуть не рухнула на землю. Но смогла снова выпрямиться и добрела, шатаясь, до машины. Скользнула за руль, положив оружие и патроны на пассажирское сидение.
Осмотрела незнакомое полицейское оборудование на приборной доске. Из рации сквозь треск помех прорвался чей-то напряженный голос. Ключи болтались в замке зажигания. Двигатель все еще работал. Джессика включила сцепление и, крутя рулем, развернулась задом к заслону. Вцепившись в руль, уставилась на простирающуюся перед ней пустынную дорогу. Такой она будет не очень долго. Джессика нажала на газ, и машина покатила вперед, набирая скорость.
Она понятия не имела, куда едет.
Ребра отчаянно болели. Некоторые, наверное, треснули, или того хуже.
Она находилась в самом заметном для побега автомобиле за всю историю побегов.
Но она была жива.
Черт, она все еще жива.
Джессика стиснула зубы и продолжила путь.
Глава двадцатая.
Меган все еще плавала где-то на краю сна, когда какая-то часть ее сознания уловила звук поворачивающегося в замке ключа и привела ее в чувство. Ее веки, задрожав, поднялись, и сквозь туман она увидела, как дверь камеры распахнулась. В камеру шагнул помощник шерифа Хэл. Приблизившись к Меган, он вынул что-то из-за пояса. В голове Меган словно сработала сигнализация, и она полностью проснулась, резко сев на узкой, неудобной койке.
Вертя в руке дубинку, он ухмыльнулся сальной улыбкой. - Вставай, манда.
Меган вздрогнула.
Впервые в жизни мужчина открыто назвал ее "мандой". Нет ничего приятного, когда тебя называют "мандой", но больше ее беспокоил не сам эпитет, а то, что он символизировал - полное отсутствие уважения к ней.
Хэл ткнул ей в плечо дубинкой, достаточно больно. - Эй, сука. Я знаю, что ты не глухая. Вставай, тупая манда. Страдальческое выражение ее лица заставило его осклабиться, и он снова принялся крутить дубинкой. - Ты же не хочешь, чтобы я начал ломать кости?
