Сильвия Брена - Майя Фокс. Начало
— Неконтролируемый импульс. Один из признаков приема наркотиков. Не хочу строить безосновательных гипотез, но полагаю, что за всем этим стоит Гейси. Ему каким-то образом удалось получить доступ к наиболее опасным уголовникам и накачать их наркотиками... Все это мне не нравится, очень не нравится, — закончила Меган.
— Скольким заключенным удалось бежать? — пожелал уточнить лейтенант Гаррет.
— Троим. Гейси и еще двум серийным убийцам, один из них подозревался в терроризме. Всем нечего терять. Остальных бунтовщиков удалось утихомирить относительно легко.
— Это мне нравится еще меньше, — подумала вслух Меган.
Она уже не сомневалась в том, что бунт был ловко организован Майклом Гейси для прикрытия его побега.
Прежде всего необходимо изучить факты, применив логику и дедукцию, решила про себя Меган, нельзя позволить предубеждению сбить себя с пути. Пока нет прямых доказательств того, что в этом замешан Гейси. Если Гейси организовал этот бунт, то как удалось ему убедить заключенных стать пешками в его игре? Это же надо суметь заставить банду отпетых преступников сыграть в игру, результата которой никто из них не мог предугадать. Насколько же сильны манипуляционные методы Майкла Гейси!
Меган понимала, что поиск ответов на эти вопросы займет все ее время в ближайшие дни.
Она обернулась, ища Гаррета, чтобы вместе с ним зайти в камеру Гейси. Лейтенант все еще разговаривал с несколькими надзирателями, приводя в равновесие их души своими дзен-максимами.
— Гаррет, пора! Пошли! — крикнула Меган.
Они двинулись по коридору того крыла, где Майкл Гейси проводил последние часы. Повсюду следы борьбы: пятна крови на стенах, разбросанные остатки пищи и бумаги, сожженные простыни — все свидетельствовало о том, что тут произошло настоящее сражение.
Добравшись до камеры убийцы, они обнаружили чистоту и порядок. На столе аккуратной стопкой лежали две книги: «Книга Апокалипсиса» и небольшой томик в выцветшей оранжевой обложке. Судя по всему, книжица была старинной, но в очень хорошем состоянии.
— «La telepatia[11]» — пришел Гаррет на помощь Меган. — Это по-итальянски. Из той малости, что я могу понять, похоже на эссе о предсмертном и посмертном опыте, то есть об обмене информацией между параллельными мирами.
Странное увлечение, подумала Меган. Но еще более странным показалось ей знание Гейси итальянского языка.
Рядом с книгами, в строгой симметрии с ними, находилась фотография. И тут же — лист бумаги, потертый и пожелтевший от времени, походивший па старую листовку с напечатанными на машинке буквами.
Гаррет взял фото и долго рассматривал его.
— Меган, взгляни-ка на это. Что ты видишь?
— Похоже на ванны... Странное фото... Что это?
— Скорее всего, именно ванны. Гляди, тут какие-то темные пятна, словно в ваннах есть кто-то...
— Он издевается над нами.
— Все может быть... Но никаких зацепок. Не видно стен, вообще непонятно, где сделан снимок, в помещении или на открытом воздухе. Похоже, это смонтировано. Но ведь Гейси ничего не делает просто так. Здесь должен быть какой-то смысл... Смотри внимательнее, в ваннах правда что-то плавает... типа кукол... хотя все не в фокусе.
Меган взяла в руки бумажный листок:
— А это? Какой смысл может иметь это?
— Ну-ка покажи.
Гаррет забрал у нее листок и прочитал:
ПОСЛАНИЕ О ПРЕДСТОЯЩИХ ИЗМЕНЕНИЯХ ЗЕМЛИ.
Усмехнувшись, он вернул листок Меган:
— Вот уж не знал, что твой убийца получает удовольствие от предсказаний катастроф.
— ???
— Об этой бумажке давно известно, — пояснил Гаррет. — Эти листовки были разбросаны на нескольких станциях Парижского метрополитена летом 1991 года. Говорят, что некоторые предсказания, содержавшиеся в них, получили подтверждение... Хотя, по-моему, это просто одна из легенд метро. То есть гигантская утка.
Но Меган уже не слушала лейтенанта. Ее внимание привлекла маленькая раковина, настоящая гастеропода, как их называют натуралисты, — прекрасный продукт моря. Она лежала возле подушки на аккуратно заправленной кровати. Уникальный предмет в интерьере тюремной камеры.
— Гаррет, смотри... Что бы это могло значить? Зачем Гейси раковина?
Вопросы она задавала не Гаррету — самой себе.
— Дай сюда...
Меган бережно вложила раковину в его руки. Лейтенант рассматривал ее, поворачивая то так, то этак. Было похоже, что он полностью очарован этой маленькой частицей природы.
— Ну так что? Скажи что-нибудь, — в нетерпении дернула его за рукав Меган.
— Не знаю что и сказать. Не вижу в ней ничего особенного... Замечу только, что спираль — один из символов совершенства мира. Она имеет отношение к так называемому золотому сечению, которым регулируется геометрическая завершенность Вселенной.
— Извини, но какое отношение это может иметь к психопату Гейси?
Лицо Гаррета озарилось неожиданной улыбкой.
— А ну-ка вспомни, Меган, где мы отловили Гейси в первый раз?
— Мы арестовали его у входа в книжную лавку...
— Именно! И это была лавка, специализировавшаяся на продаже научной литературы, помнишь?
Меган вопросительно смотрела на него, не понимая, к чему он клонит.
— Дальше. Каким было первое обвинение Гейси, которое мы отыскали в полицейском архиве и которое помогло нам вычислить его?
— Он обвинялся в хакерстве, если не ошибаюсь. Он взламывал системы безопасности некоторых университетских сайтов в поисках неких исследований... Подожди, подожди... этот псих обвинялся в том, что пытался незаконно завладеть исследованиями о Фибоначчи, итальянском математике...
На мгновение мысль Меган вернулась к Дэвиду и его исследованиям, о которых он ей рассказывал с таким энтузиазмом.
— Правильно. Числовой ряд, построенный Фибоначчи, непосредственно связан с золотым сечением. Я не буду читать тебе здесь лекцию по математике, но если вкратце, то числа этого ряда связаны между собой уникальным числом, называемым «божественным»: 1,61803... Для простоты работы с ним пользуются греческой буквой «пи». Это и есть то самое, что в Средние века определялось как «божественное соотношение» и что мы сегодня называем золотым сечением.
— Не понимаю.
— Это же так просто! Если ты разделишь любое число ряда Фибоначчи на предшествующее, то получишь число «пи», то самое, которое математики полагают числовым воплощением совершенства. Действительно, там, где в основе любых форм лежит «пи», можно говорить о совершенстве их пропорций. Поэтому в течение многих веков считалось, что числа Фибоначчи и соотношение, которое их связывает, наделены божественными свойствами, а для алхимиков — и магическими.
