Хизер Грэм - Смертельная ночь
— Если бы у меня только были силы помочь им, — сказала Амелия, медленно качая головой.
Ее прикосновение было почти реальным.
«Проснись! — велела себе Кендалл. — Немедленно проснись!»
Снова раздался жуткий крик.
Образ Амелии исчез, а с ней затих и крик.
Кендалл полетела вниз. Она падала и падала без конца, потому что лестница рассыпалась в прах и под ней открылась бездонная черная пропасть.
И тут она проснулась вся в поту. Первые секунды она не могла вздохнуть, все еще находясь во власти своего кошмара.
Звук работающего телевизора вернул ее к реальности. Шла рекламная передача, в которой счастливые парочки расхваливали чудесное действие таблеток от импотенции.
Она откинулась на подушки, мысленно иронизируя по поводу собственной глупости. Она же знала, что пить больше двух бутылок пива ей нельзя! Она вообще плохо переносит алкоголь. Все в порядке. Ничего удивительного, что во сне смешались отголоски недавних событий и образы из книг ее любимых авторов. Если вдуматься, все поддается разумному объяснению. Сон снова начал одолевать ее. Прежде чем заснуть, она переключила телевизор на канал старых мультфильмов.
Выпрямив под одеялом ноги, Кендалл почувствовала, что ей что-то мешает.
— Иезавель, ах ты негодница! Как ты меня испугала, — сказала она, полушутя, но не без злости.
Не успев договорить, она уже увидела, что Иезавель спит на другом конце комнаты, на подушке, которую она сбросила с кровати перед сном.
Нахмурившись, она нащупала странный предмет, лежавший у нее в ногах. Взяв его в руки, она с такой силой отпрянула назад, что ударилась головой о спинку кровати.
Это был дневник.
Дневник из дома Флиннов.
Дневник, который должен был лежать у нее в рюкзаке.
«Йонас что-то скрывает», — думал Эйдан.
Интрижку? Возможно.
Чего он на него так взъелся? Конечно, он выпил. А если он пьет постоянно, то логично предположить, что у него мания преследования.
Эйдан не знал, чего ждать от Йонаса, когда поехал к нему на следующее утро. Он лишь знал, что не может сидеть сложа руки.
Он никогда не работал в местном отделении ФБР, но зато пользовался помощью его сотрудников. Он понимал, что в семье разнообразных конкурирующих между собой силовых структур — не без урода. Но в основном люди, которые приходили в эти силовые структуры, поступили так из желания послужить родине, поддержать закон и порядок. Они верили в справедливость ее правовой системы. Кроме того, учитывая специфику работы ФБР, не приходилось удивляться, что они всегда настороже и видят угрозу во всем. За это им и платят.
Эйдан прибыл в офис ранним утром в среду. Он спросил Йонаса Бернингэма, хотя и подозревал, что тот, подобно Джону Эйбелу, попытается избежать встречи с ним. Когда он привез вчерашние образцы засохшей крови, Йонас устало вздохнул, но принял их. Однако Эйдан почти не сомневался, что срочного рассмотрения они не удостоились.
Йонас вышел в приемную, пожал ему руку и пригласил в кабинет. Закрыв дверь, он уселся за стол и спросил, подперев лоб ладонью:
— Что сегодня? Опять кровь? Новые кости? Или ты откопал целое тело?
— Нет.
Йонас подозрительно на него покосился:
— А зачем ты приехал? Неужели ты собрался прочитать мне лекцию о волчьих ямах на Бурбон-стрит?
— Зачем мне это?
— Потому что ты вообще странный.
— Странный?
— Ты был нормальным парнем, а превратился в питбуля.
— Ничего не поделаешь, это моя натура. И я вовсе не собираюсь насиловать тебя. Я приехал узнать, есть ли сейчас открытые дела о пропавших людях?
Йонас вытаращил глаза.
— Ты издеваешься, что ли?
— Нет.
— Ты знаешь, сколько людей пропало после урагана?
Эйдан покачал головой.
— Меня интересуют текущие дела. Женщины, которые могли находиться тут или должны были прибыть сюда, когда они исчезли.
Йонас вздохнул.
— Ладно, Йонас, сделай одолжение.
Йонас медленно кивнул. У Эйдана было чувство, что он выполнит его просьбу, но не потому, что Эйдан был хорошим сыщиком, а лишь бы от него избавиться.
— Я сейчас позвоню Хиршфилду, моему ассистенту, и попрошу его достать для тебя прошлогодние дела. Они подойдут?
— Это было бы здорово. Спасибо.
Йонас не стал звонить по телефону, он просто вышел из кабинета. Неужели для того, чтобы отдать указание Хиршфилду выдавать не все дела? Но почему?
Йонаса долго не было. Так долго, что Эйдан действительно заподозрил в этом уловку, чтобы отделаться от него. В конце концов, он не был обязан ему помогать, несмотря на старую дружбу.
Когда Эйдан собрался уже плюнуть и уйти, Йонас вернулся. Он заметно нервничал. Проведя пальцем под воротником, он вручил Эйдану конверт из плотного картона:
— Здесь все, что может тебе помочь. Все.
— Спасибо, дружище.
— Ты теперь тоже прикипел к Бурбон-стрит, а?
— Не то чтобы прикипел… — Эйдан задумался, — но людей что-то притягивает в этом баре.
— Мы, местные, ходим туда, а остальные — за нами. Местные ходят, потому что знают, что встретят там других местных. Вот такая карусель. А что — может быть, ты скажешь, что дело тут нечисто? Вот черт, и впрямь — людей туда тянет. Кстати, ты собираешься переезжать? — вдруг спросил он, резко меняя тему.
— Пока не собираюсь. Там еще много работы. Дом, оказалось, крепкий, и теперь мы наняли подрядчика.
— Что ж, удачи.
— Спасибо.
…Вернувшись в гостиницу, Эйдан почти сразу позвонил Джереми. Интересно, что три брата, приезжая в город, останавливались в разных местах. Он жил в гостинице Monteleone, принадлежавшей семье итальянцев. Джереми предпочитал маленький отель на той стороне Джексон-сквер, под названием Provincial, а Заку был по душе полупансион где-то еще.
— Привет, как дела? — спросил он, когда брат снял трубку.
— Я наведывался к друзьям в полицейское управление, — сообщил Джереми.
— Ну?
— Сейчас разбираю информацию, которую от них получил. А ты?
— Я вытащил из Йонаса все, что смог. Сейчас займусь этими делами. Где Зак?
— Он в доме, с подрядчиком. Говорит, нашел что-то интересное в Интернете. Приглашает нас завтра встретиться в доме. Он уверен, что все будет закончено к концу месяца и мы сможем устроить праздник в пользу сироток.
По тону Джереми можно было догадаться, что он рад, что хотя бы один из них близок к намеченной цели.
«Странно, — подумал Эйдан. — Мы все трое — вроде бы разумные здоровые парни. Но все мы положительно помешались на этом деле, словно это поможет нам исправить ужасы нашего прошлого».
— Хорошо. Поговорим позже.
