Сергей Кириенко - Гулы
— Еще десять минут, комиссар.— Умберто Скала в белом халате и окровавленных перчатках походил на ангела смерти.
— Мы в коридоре,— сказал Гольди.
Врач кивнул.
— Что у тебя? — закрыв дверь, комиссар повернулся к Эстебане.
Тот вытащил из кармана пару фотографий и пояснил:
— Нашли такие же следы, что и в парке: тридцать восьмой размер, кроссовки, следы четкие.
— Где?
— Несколько хороших следов около склада у дороги, пара — в самом складе.
— Следы совпадают?
— Абсолютно. Та же самая обувь.
— Это уже кое-что,— выдохнул Гольди. Впервые за шесть дней у них появилось нечто, за что можно было зацепиться.— Еще что-нибудь?
— Двое рабочих в порту видели парня в синей футболке и джинсах около заброшенного склада на пирсе.
— Когда?
— Примерно в девять утра.
— Приметы? — Гольди впился глазами в лицо инспектора.
Тот покачал головой:
— Почти никаких. Они видели его издалека и не обратили внимания… Светлые волосы — все, что они вспомнили.
— Предупредили ребят из дорожной полиции?
Да, все патрульные машины получили описание этого типа.— Неожиданно рот Эстебане скривился.— Но разве это приметы, комиссар? Он снимет футболку и джинсы, переобуется, покрасит волосы и можно начинать поиск с начала.
— У тебя есть что-то другое? — спросил Гольди.
Он задумчиво посмотрел на санитарные носилки на длинных ножках с колесиками, стоящие у стены коридора,— ему показалось, что одно из колес надтреснуто у оси,— и подумал, что скоро оно отвалится, возможно, в самый неподходящий момент.
«Так, неужели действительно тридцать восьмой размер?» — мелькнуло у него в голове. Но как понимать тогда слова Скалы о чудовищной силе убийцы, если сложением он напоминает дохлого хиппи?
— Можно по следам определить марку кроссовок?
— Думаю, да. Один из них он оставил у стены склада. Там лопнул мешок с цементом, и след отпечатался как на картинке.
Гольди удовлетворенно кивнул: действительно, хоть какая-то зацепка,
— Еще какие-нибудь следы есть?
— Нет.— Эстебане пожал плечами.— Просто поразительный малый, комиссар: волосы у него не выпадают, отпечатков пальцев он не оставляет, и никто его не видит на местах преступлений.
Гольди взглянул на часы — было почти двенадцать. Потом он нетерпеливо посмотрел на дверь смотровой, за которой Умберто Скала «разделывал» очередную жертву загадочного убийцы.
— Кофе хочешь? — спросил он инспектора, кивая на автомат, стоящий в углу коридора.
Санти сморщился и отрицательно качнул головой — видно, он тоже хорошо представлял себе, что происходит в какой-то паре метров от них, за стеной коридора.
Еще три минуты они обсуждали технические детали расследования.
Наконец дверь смотровой распахнулась и в коридор вышел Скала. Сейчас он был без халата и окровавленных перчаток, но Гольди хорошо еще помнил его блестяще-красные пальцы, державшие скальпель. Теперь, разговаривая с врачом, он то и дело натыкался глазами на его руки.
— Я осмотрел всех троих,— начал Скала.— причина смерти — насильственная асфиксия. Женщина перед смертью была оглушена ударом в левый висок. Когда ее убивали, она была без сознания… А вот мужчины умерли так же, как и вчерашние.— Врач многозначительно посмотрел на Гольди.
Эстебане не понял скрытого смысла слов доктора, но комиссар облизнул губы и спросил:
— У них тоже есть ссадины на затылках?
— Да, и шейные позвонки не сломаны.
— Вот дьявол,— пробормотал Гольди. Скала в общих чертах обрисовал Эстебане то, что говорил пятьдесят минут назад комиссару, и закончил:
— Похоже, этому типу нравится убивать подобным образом — душить здоровенных мужчин, как котят.
Эстебане спросил:
— А остальные двенадцать были задушены так же?
— Вот этого я не знаю.— Скала развел руками.— Когда их осматривали, я еще не думал о подобном способе убийства. Конечно, если бы сейчас они были под рукой…
Пожав плечами, он не договорил — не было смысла продолжать, так как позавчера вечером они все стояли у могил на чимитеро Нуово, где закапывали двенадцать бродяг.
— Ладно, что еще дал осмотр? — спросил Гольди.
— Ничего. На телах нет инородных следов органического происхождения. Санитар сейчас проводит секс-тест, но вагинальный забор у женщины уже показал, что никто ее не насиловал… Правда, есть одна странность,— нахмурился Скала.
— Что вы имеете в виду? — насторожился Гольди.
— Под ногтями одного из мужчин я нашел необычное вещество — похожее на воск или пластилин, Да, нечто вроде желтоватого воска. Знаете, такой след под ногтями может остаться, если провести ими по парафиновой свечке.
Скала поскреб пальцем в воздухе по воображаемой свече.
— Представляете себе?
— Да,— кивнул Гольди.
— Так вот, странность состоит в том, что точно такое же вещество я уже находил под ногтями одного из задушенных дня три или четыре назад. Я не помню: у кого точно, но можно посмотреть отчеты… Тогда я не придал этому большого значения. Но когда одинаковое вещество обнаруживается под ногтями двух разных людей, убитых в разных концах города и в разное время…
Скала многозначительно не договорил.
— Где был убит человек, у которого вы впервые нашли это вещество?
— По-моему, у аэропорта,— Скала с сомнением потер висок,— но точно сказать не могу. Надо посмотреть отчеты.
— И вы уверены, что это одно вещество? — Гольди смотрел на врача с недоверием.
— Да, очень своеобразное, похожее на мягкий воск… Кстати, комиссар, из семнадцати тел я осматривал только десять. Остальными занимался Трози…
Гольди кивнул — он знал доктора Трози.
— Так вот. Трози обследовал оставшихся семерых и мог найти у них на руках похожее вещество. Я пока не знаю, находил ли он что-нибудь, но если находил это может говорить о многом.
— Тогда надо взять отчеты доктора Трози или спросить его самого,— предложил Гольди.
Скала одобрительно хмыкнул. Потом он открыл рот, словно хотел что-то сказать, однако в этот момент заговорил Эстебане:
— Не надо никого спрашивать, комиссар. Доктор Трози находил воскообразные частицы под ногтями человека, убитого в Рионе Нуово… Я был в морге, когда он осматривал тела, а после осмотра он сообщил, что нашел что-то вроде парафина на руках одного из убитых. Он спрашивал у меня, не было ли в карманах того типа чего-нибудь наподобие восковой свечи. Но там не было ничего похожего.
Умберто Скала и Кавио Гольди на минуту застыли, пораженные словами Эстебане.
