Мария Барышева - Коллекция
— Мне наплевать! — яростно воскликнула Кира, вскидывая голову. — Мне наплевать, что она там говорит! Если она не отпустит тебя, я пойду с тобой!..
— Кира, нет, — тихо произнес Вадим, пристально глядя ей в глаза. — Не для того я вернулся.
Он отпустил ее и медленно отступил назад — туда, где стояли остальные — и вот он уже среди них, и рядом с ним стояли, глядя на Киру чуть поблескивающими в полумраке глазами, Вика, Стас, Егор, Сергей, Василий Ларионов, Вера Леонидовна, Тася, слесарь, бомжовская компания с непривычно серьезными и ясными лицами, казавшимися помолодевшими, маленькая девочка с прической, как у африканской принцессы, — множество взглядов и множество лиц всех, кто был приглашен и кто был изгнан. Все безмолвно смотрели на нее, и в их улыбках медленно, но верно растекалось что-то отстраненное, безжизненное, и эти улыбки превращались в тени улыбок. Кира застонала и, обернувшись, зло посмотрела на девушку.
— И это называется вернуть все на свои места?! Это называется вашими правилами?! Вы — мерзкие жестокие создания! Не понимаю, как в вас можно верить! Я вообще в тебя не верю — поняла?! До сих пор не верю!
— Если ты в меня не веришь, тогда почему я все еще здесь? — спросила девушка, и Кира услышала в ее голосе призрачное сочувствие. — Вы, люди, странные существа. Вы придумываете нас, придумываете нам власть над вами, придумываете нам жестокость, кровожадность и бессердечность, даете нам все это и начинаете жаловаться на нашу немилость и равнодушие. Поселяете нас на небеса и жалуетесь, что мы неприступны. Но мы не живем на небесах, Кира. Мы живем в вас — в каждом из вас… но почему-то никогда, никогда не встречаемся с вами…
— Но я…
— А ты встретилась со мной. И теперь ты в меня веришь. Твоя вера очень важна для меня — ведь теперь мы с тобой очень крепко связаны, — девушка потянула с плеч шарф и накрыла им голову, так что его складки свесились вперед, наполовину спрятав ее лицо. — Там, где ты живешь, все будет, как прежде, и все будет забыто… но ты будешь помнить все. Теперь и ты тоже моя.
— Но ведь камень…
— Камень уже ничего не значит, — девушка отвернулась и легко шагнула в сторону. — Вера не в камнях, не в золоте, не в призраках и не в словах. Вера в сердце и в твоей крови, которую ты отдала этому месту. И важно сейчас лишь то, в какую меня ты веришь. Какую меня ты чувствуешь? Какой я для тебя существую? Думай не о том, что ты видела. Думай о том, что ты знаешь. Кто я, Кира? Какая я?
Кира напряглась, глядя на ее затылок, прикрытый тонкой материей, потом зажмурилась, пытаясь понять, пытаясь осознать… Перед ней в стремительном полете пронеслись золотистые поля, тяжелые корзины, отмщенные обиженные, огромные стада, свадебные торжества, охотники, возвращающиеся с богатой добычей, детская возня, счастливые улыбки… но то и дело в этих красочных полотнах появлялись прорехи, и из них выплескивалась тьма. Кира отчаянно гнала ее прочь — ведь все, что происходило до сих пор, придумали люди — как ни крути, все это принадлежало Вере и Тасе, все это было частью именно их веры, а не частью истинного… но кто знает, что оно такое — это истинное — и есть ли оно вообще? Каждый смотрит на мир своими глазами и каждый верит по-своему…
Хрипло дыша, Кира подняла веки, глядя на темную женскую фигуру, потом тихо произнесла:
— Ты…
Та резко развернулась, одновременно ладонью сметая шарф с головы, и на Киру пристально и насмешливо глянули наполненные сияющей тьмой глаза. Печаль бесследно исчезла с обратившегося к Кире лица, и теперь казалось, что это существо никогда не ведало печали. Лицо осталось все так же беспредельно прекрасным, но теперь это уже была не мягкое девическое очарование, а красота зрелой женщины — красота диковатая, жесткая и недобрая, и в появившейся на губах улыбке не было ничего кроме холода. Длинные черные пряди волос шевелились, словно змеи, и факел в протянутой руке пылал кроваво-красным пламенем, и пока Кира ошеломленно смотрела на женщину, из-за спины той медленно выходили строгие крылатые женщины с голодным взглядом и обнаженная девушка, чье лицо вновь затянулось огнем, и по равнине к ним неторопливо шла стая мрачных черных псов с горящими глазами, рядом с которыми стражи Веры и Таси показались бы безобидными молочными щенками, и множество уродливых теней металось над равниной, мелькали когтистые конечности, судорожно подергивающиеся хвосты, острые клыки, бесплотные глаза, наполненные нечеловеческой тоской и яростью, и над бледными цветами растекался призрачный стон и далекие вскрики.
— Так вот в кого ты веришь на самом деле? — насмешливо произнесла женщина. — Ты хотела ту? Ну, так ты ее получила!
— Нет! — в отчаянье воскликнула Кира. — Я представляла тебя не такой!
— А поверила именно в такую. Вас теперь легче напугать, чем удивить, к угрозам вы прислушиваетесь внимательнее, чем к уговорам, страшное стало вам интересней тихих простых радостей. Взгляни на меня внимательно, Кира, — я твоя вера. Я! — женщина холодно усмехнулась и отстраняюще махнула рукой. — А теперь уходи. Время истекло, праздник окончен, и игра сыграна до конца. Миры разделяются.
Тотчас же земля под ногами Киры вздрогнула, и она покачнулась, чуть не упав. Где-то вдалеке оглушительно грохнуло, она испуганно обернулась, потом взглянула на Вадима, неподвижно стоявшего среди остальных, бестолково дернулась вперед-назад, и Князев зло крикнул:
— Уходи сейчас же!
Он рванулся было к ней, но тотчас же несколько кошмарных псов молча метнулись ему наперерез, загораживая дорогу, и толстые коротколапые щенки испуганно брызнули от них в разные стороны. Кира сжала зубы и снова обернулась — как раз вовремя, чтобы увидеть, как по равнине, рассекая ее пополам, змеится черная трещина, убегая куда-то в бесконечность. Стены узкого провала дрогнули и начали медленно расходиться в стороны, и в тот же момент откуда-то снизу долетел громкий плеск, словно где-то там, на чудовищной глубине стремительно катила свои воды быстрая река. Кира сделала неуверенный шаг назад, потом взглянула на женщину почти жалобно, и та улыбнулась ей с неожиданной материнской лаской.
— Я не могу воспрепятствовать тебе остаться, если захочешь. Я никогда никого не выгоняю. Ты была бы мне очень полезна в мире живых, но и здесь тебе найдется достойное место. Ты можешь странствовать вместе со мной, размышлять вместе со мной, владеть ночью вместе со мной… Ты мне понравилась. Ты тоже любишь свободу и пространства… Присоединяйся, если хочешь, и он, — женщина кивнула на Вадима, — останется с тобой навсегда.
— Да уходи же!.. — яростно снова закричал Вадим, но она легко повела рукой, и его крик стал беззвучным. Одна из крылатых женщин вдруг оказалась возле него в стремительном текучем движении, положила узкую ладонь ему на плечо, и Князев, скривившись, вдруг резко накренился к земле, словно прижавшаяся к его плечу ладонь весила не меньше центнера. Кира оглянулась — провал за ее спиной раздвигался все шире и шире. Через него, впрочем, еще можно было перемахнуть одним прыжком… пока еще можно было…
