Андрей Уткин - Город зомби и "Ночная рубашка"
Наконец отлетела бестолковка! В зубах её торчал полковничьий погон, выдранный с мясом… Она всё ещё вертелась, «бегала» по асфальту, осатанело растрясывая в зубах свою добычу, как терьер тряпку.
Обоих (не столько самого полковника, сколько водителя) ужасало больше не то, что этот «говорящий зомби» посмел поднять руку на военного офицера (если бы офицер оделся по гражданке и на нём только была рубаха, зубы легко прокусили бы то же место до крови), а замаранная честь мундира. Вот это поистине было ужасающим зрелищем. Уж лучше бы нарядиться в летнюю рубашку! Уж лучше бы голова прокусила его до крови, чем такая шокирующая «нелепая случайность»! Что он теперь скажет в части? «Поцапался» со своим дружком детства (совершенно дурацкие «детские» обиды) и он натравил на меня своего зомби»?!
Зомби (тот, которого «натравил друг детства» на одного военного офицера) в это время медленно подходил к беснующейся голове (зубы её уже были не зубы — рыбьи клыки; изо рта ползла зеленоватая пена), поднимал её поглаживал и успокаивал. Мол, перестань, ну, не сердись, а то ты так и не укусишь этого подлеца: тебе постоянно будут мешать его погоны!
Всё то, что кусала отгрызенная голова, должно оказываться в «мешке с дерьмом» (говорящем зомби). И, если бы они сожрали целого офицера, то там, далеко в звёздах, могла бы заработать (чисто случайно, как восстают из гроба мертвецы) машина телепортатора. Ведь им там так нужен офицер военный! Ведь, если не случится войны, то планета так и будет продолжать «имитировать Землю». У них не может начаться своя (настоящая) жизнь! Потому что они не смогут ничего никогда отвоевать у других цивилизаций!
Погон уже был выплюнут, лежал на дороге (как тот огурец, который никто не ест), вокруг него всё ещё пузырилась пена зелёная…
— Взять его… Фас… — слышали все утробное гудение (голос мертвеца-чревовещателя) существа, которое не открывало рот, не шевелило губами, а шло всё и шло…
— Прекрати немедленно, — повторял Павл Иваныч уже, наверно, в третий или четвёртый раз. — Я тебя предупреждаю! Я буду стрелять!
И тишину разорвали выстрелы. Чёрт его знает, какое безумное количество выстрелов вылетело из Пашкиного (папашкиного) «ствола», но все до единого решетили голову мертвеца, который давно уже не стоял, а валялся рядом с «отравленным погоном». Вокруг его звёздочек пузырилась и пузырилась пена! Шипела, как женщина-змея.
Но змея была не женщина, а водитель с полковником. Судя по тому, какими глазами они смотрели на этого горе-стрелка.
— Ты что же сделал, гад? — прошипел первым полковник.
Вот чего так боялись эти двое! Не погона, пузырящего ядовитой пеной, а того, что один псих откроет стрельбу… Ведь законом же «зверски» запрещено! Нельзя стрелять в мертвецов… Но полковник, когда увидел вооружённых зомби или тех, выстраивающихся в «дьявольски ровную линейку», с ужасом понял смысл этого приказа. Если солдаты-земляне начнут стрелять в солдат-зомби, наступит война. И не на жизнь, а на смерть!
— А что? — пугливо защебетал Павел. — А что я? Я… Это не я! Я скажу, ты! Ты выстрелил! А что я? Я… Это не я стрелял!
Он даже пистолет от себя отбросил. «Полкан» с ужасом заметил на этом придурке резиновые (жёлтые) перчатки. До этого, когда он увидел у него ствол, то не особенно беспокоился — руки-то голые: балбес явно оставит «пальчики»!
— Это же ты военный? — всё хохотал перепуганный Иваныч, подпинывая «пушку» всё ближе и ближе к Юдашеву. — Меня здесь вообще не было! Я не отвечаю за эту армию мертвецов…
— Немедленно остановите его!!! — прогремел полковник, обращаясь больше к небесам, чем к водителю (жалкому созданию, которое тут же забегало своими коротенькими ножками, но уже успело споткнуться и ещё раз встать, но споткнуться).
Водитель уже мчался за Павл Иванычем так, что аж пятки сверкали. Но его мгновенно остановили выстрелы (в основном, выстрелы в небо, в звёзды), донёсшиеся из бластеров, выданных инопланетянами ходячим трупам.
33
— А за что вы его? — наконец-то не вытерпел Стас и подал голос.
— Ориентировка, мальчик, — пожал плечами инспектор. — Ты знаешь, что такое ориентировка?
— Монтировка? Это что-то у шофёра?
— Ну да, ну да, вроде того, — дружески улыбнулся «мент».
Как оказалось, ориентировка в милиции не только на Олега, но и на его жену Елену. Потому что в камере предварительного заключения не было только Стаса. Мужа и жену — обоих упекли за решётку.
— За что вас арестовали? — сидел неподалёку с ними, на общей скамье (длинной, протянувшейся вдоль целой камеры) какой-то интеллигент в очках.
— Да вас, я вижу, тоже, вот так вот, ни за что ни про что, — ответил ему Олег.
— Нет, меня, в обще-то, по делу. Час или около того назад я отравил свою жену.
— Жену? — потянулась к нему Елена (потянулась её шея). — Отравили???
— Видите ли, я химик. Ну, что поделать? Эксперимент не удался… Но, в принципе, тоже, получается, ни за что!
— А вам хоть её жалко?!
— О-о-о… Жалко — не то слово. Но они же этому не верят. Если бы верили… Точнее говоря, если бы я не открывался в том, что мне очень досадно за свою неудачу… Вернее, за свою ошибку. Роковую ошибку. Так я бы тут сейчас не сидел!
— Ох ты, — хмыкнул Олег. — Странная логика. Чтобы отпустили за убийство своего мужа или своей жены, нужно честно признаться, что испытывал к ним жестокость!… Я же говорю, долбанутая планета! Причём, долбанутая на всю голову.
Очкарик должен был сказать, что имел в виду совсем не это (отпустили бы на свободу), а то, что его перевели бы в следственный изолятор, но ему не понравился ход этого разговора: начал с вежливого вопроса («за что сидишь»), но сейчас должен углубляться в своё собственное дело! С чего это вдруг? Они не «подсадные» ведь «утки» — не ради помощи следствию «пробрались» в его камеру! Наверняка, с ними тоже случилось что-то скверное. И им было бы лучше побыстрее поделиться с товарищами по несчастью, а не допрашивать этого очкарика. Им-то что до него?! Каждый должен заниматься своими заботами.
Одним словом, очкарик должен поменять тему, но его застопорила эта фраза, брошенная Олегом: «ваша планета долбанутая». Может, он просто псих? Но тогда с ним лучше не связываться. И не удивительны его слова: «а Вас, очкарик, тоже арестовали незаконно?» На этой планете незаконно не арестовывают… Но, что касается психов, то с ними всегда так: натворят что-нибудь, а когда поймают с поличным, те ничего не помнят! Вот так в нашей тюрьме и множатся «невинные овечки»! Натворил дел в состоянии пьяного аффекта, а утром уже… ни бельмеса не помнишь.
Очкарика звали Борис.
