Грэхэм Мастертон - Джинн
Пока ехали, Маджори то ли спала, то ли была без сознания.
Но когда мы приблизились к дому доктора Джарвиса, она начала стонать и ворочаться, двигать руками и ногами, как бы отгоняя ужасное видение. Затем стала похлопывать себя ладонями, как бы стряхивая пыль, и вертеть головой из стороны в сторону.
Доктор Джарвис только что вернулся после игры в гольф. Одетый в элегантные шорты, он был свеж, подтянут и, как обычно, любезен. Но как только он увидел Маджори, спокойствие покинуло его. Доктор был просто потрясен. Он помог нам внести Маджори в дои и уложить на кушетку в своей, сверкавшей чистотой, приемной. Затем он проворно и искусно проверил жизненно важные реакции организма Маджори и дал успокоительное.
— Должно быть, запоздалый шок после смерти Макса, сказал доктор Джарвис, наблюдая, как Маджори медленно погружалась в тяжелый сон. — С другой стороны, налицо признаки истерического припадка.
— Что это значит? — спросила Анна. Профессор Кволт покашлял.
— Это означает испуг, Анна. Она была страшно напугана.
Доктор Джарвис согласился:
— Симптомы похожи. Может, я сейчас скажу что-то лишнее, но вы не знаете, чем это могло быть вызвано?
Доктор взглянул на профессора Кволта, Кволт — на Анну, а затем все посмотрели на меня.
— Вы, конечно, главные эксперты, — сказал я. — Но если хотите знать мое мнение, то до сих пор у нас лишь одни догадки и предположения. Ни одного твердого факта. Взять хотя бы эту мисс Джонсон…
— А что мисс Джонсон? — спросил доктор Джарвис. — Мы ничего не знаем о том, кто она такая и вообще откуда взялась. Может, это она все подстроила? Ради страховки, наследства, или просто у нее шутки такие. Может, она знает, какую ценность представляет кувшин джиннов, и захотела с ним…
— Это не могло быть шуткой, Гарри, — сказала Анна. Кувшин джиннов — это не сказка. Ты это знаешь, сам видел фигуру в капюшоне. Ты слышал эту музыку.
— Я и не говорю, что это сказка. Просто я не хочу, чтобы: мы впадали в безрассудную панику из-за того, что не можем понять происходящего.
Профессор Кволт вынул трубку изо рта и торжественно набил ее заново табаком.
— Думаю, вы правы, мистер Эрскайн, — сказал он. Но не исключаю и того, что злополучный кувшин джиннов оказывает злое влияние на твою крестную мать и навесь ее дом. Я не настаиваю, что это истина, но все же мы обязаны соблюдать меры предосторожности.
— Какие? Как защититься от джинна?
Профессор не спеша раскурил трубку.
— Существует несколько способов держать джинна под контролем. Во всяком случае, так говорят мифы и легенды. Но эффективны ли они на самом деле, или это фантазии — никто не знает.
Я пожал плечами:
— Вот мы и проверим эти способы на настоящем джинне. А если они не подействуют, что тогда?
Профессор Кволт пыхал трубкой.
— Если ЭТО джинн Али-Бабы, тогда, по-моему, любой, кто попытается его обуздать, уже не будет беспокоиться о том, как ответить на ваш вопрос, мистер Эрскайн.
— Уж эти мне академики, — заметил я. — Всюду со своим юмором висельников.
Какое-то время мы молча смотрели на спящую Маджори, затем доктор Джарвис подытожил:
— Что бы ни происходило, я думаю, необходимо проверить, не причинили ли вреда мисс Джонсон. Если можете, съездите в Зимний Порт и проверьте; все ли там в порядке.
— Мы уже один раз пытались это сделать, — сказала Анна. — Но она не открывает дверь.
— Ну… — сказал доктор. — Дом довольно большой, и я думаю, она просто не услышала. Наверное, была наверху.
— То-то и оно, — сказал я. — Наверное, наверху. Если так, мне хотелось бы знать, где именно наверху.
— Подвезете нас? — обратился ко мне профессор Кволт. Думаю, доктор прав, нам следует съездить в Зимний Порт.
Мы уже собрались уходить, как Маджори начала шевелиться. Ее губы задвигались, она подняла руки и стала сгибать и разгибать пальцы. Доктор Джарвис немедленно проверил ее пульс и дыхание и приподнял веки.
— Ну, как она? — спросила Анна.
Доктор нахмурился:
— Шок еще не прошел. Это не страшно, но некоторое время такое состояние еще продлится. Я вызову для нее неотложную помощь.
— А стоит ли? — спросил я. — Если приедет «скорая», то делом неминуемо займется полиция. Вы ведь знаете, как Маджори относилась к Максу и как он погиб. Отбоя от вопросов не будет.
— Если существует хотя бы малейшая опасность для жизни Маджори, то пускай спрашивают что хотят, — сказал доктор. — Я не собираюсь устраивать из этого дела тайну, раз женщине грозить смерть, а особенно Маджори — она мой старый друг.
Пока мы разговаривали, Маджори вздохнула и начала что-то шептать. Доктор Джарвис склонился над ее белым, исстрадавшимся лицом.
— Маджори! Ты слышишь меня, Маджори? С тобой все в порядке?
Маджори что-то ответила, но доктор, видимо, не мог ничего разобрать. Он придвинулся ближе:
— Маджори! Как ты себя чувствуешь?
Но Маджори не реагировала и шептала что-то в забытьи. Доктор вдруг повернул к нам изумленное лицо и сказал:
— По-моему, она говорит на каком-то странном языке.
— Можно, я попробую? — сказала Анна, и Джарвис уступил ей свое место.
Анна прильнула ухом к губам старой женщины.
— Маджори! Это Анна! Повторите, Маджори!
Маджори вновь что-то зашептала хриплым невыразительным голосом. Похоже, она говорила связно, фразы следовали одна — за другой.
Анна, однако, прекрасно ее поняла, потому что, когда Маджори вновь замолчала, она задала ей вопрос на том же самом странном языке.
— Что она говорит? — спросил я профессора Кволта.
Кволт, видимо, тоже был знаком с этим языком. Он поднес палец к губам и попросил меня:
— Погодите минутку, я все вам скажу. Это очень важно.
Это было не только важно, но еще и очень долго. Анна шепталась с Маджори добрых десять минуть. По выражению лица профессора Кволта я понял, что Маджори рассказала что-то страшное. Он грыз свою трубку, как грызет ненавистную цепь огромный злой мастифф.
Тут у Маджори начался бред. Ее речь становилась, очевидно, все менее связной, и наконец она замолчала и вновь забылась сном. Доктор Джарвис еще раз пощупал пульс.
— Ей уже лучше. Думаю, часа три-четыре хорошего отдыха, и она придет в себя. Если вы оставите ее здесь, то уверяю, с ней будет все в порядке.
Кивком я поблагодарил его. Доктор укрыл Маджори шерстяным одеялом и пригласил нас пройти в гостиную.
Французские двери, ведущие в сад, были открыты и, в комнату проникал свежий морской ветерок. Доктор Джарвис выкатил для нас три маленьких старинных кресла и жестом предложил присесть. Сам он сходил в маленький, темный дубовый кабинет и принес четыре стакана.
— После всего случившегося, — сказал он, — нам не помешает подкрепиться. Перед вами бутылка превосходного виски,,которую мне привез брат из поездки.
