Яков Шехтер - «Треба знаты, як гуляты». Еврейская мистика
— Вот что, — сказал раввин Мордехаю-Элияѓу, когда муж вошел в кабинет. — Начиная с этой субботы, вы будете читать гимн, стоя напротив жены, но подразумевать при этом вашу маму.
— И она успокоится? — недоверчиво спросил муж.
— Будем рассчитывать на лучшее.
Через три месяца муж снова оказался в кабинете у рава Мордехаю-Элияѓу.
— Что теперь? — спросил тот, поднимая глаза от книги.
— Э-э-э, — смущенно протянул муж. — Уважаемый раввин велел мне читать субботний гимн жене, но иметь в виду маму.
— Да, — подтвердил раввин.
— А нельзя ли и указывать на жену, и иметь в виду именно ее?
Оказывается, говорить комплименты — полезно и приятно. Да и сами мы от этого становимся лучше.
Плата свата
Записано со слов раввина Рафаэля Энтина, Бней-Брак.
Один польский Ребе выдавал замуж старшую дочь. Пришло время, когда девушки должны выходить замуж. И хоть был этот Ребе известным проповедником, но денег у него не водилось, еле-еле сводил концы с концами. Сват поговорил с девушкой, обсудил подробности с родителями и, наконец, подошел к самому щекотливому моменту.
— Какое приданое вы даете за своей дочерью?
Ребецн тяжело вздохнула. Кроме доброго имени и заслуг перед Всевышним, ей нечем было наградить дочь.
— Сто тысяч злотых, — уверенно произнес Ребе.
— Сто тысяч злотых? — удивился сват.
— Сто тысяч злотых! — ахнула ребецн.
— Сто тысяч злотых, — подтвердил Ребе.
Жениха нашли быстро. Дочь Ребе, умница, красавица и сто тысяч приданого! Возможно, перечисление нужно было бы провести в несколько ином порядке, но кто, кроме Всевышнего, знает, что творится в других головах?
Наутро после свадьбы, завершив семейный завтрак, молодой муж прошел вместе с Ребе в кабинет.
— Пришло время получит приданое. Не так ли? — спросил Ребе, глядя на переминающегося с ноги на ногу зятя.
— Да, — краснея и смущаясь, выдавил тот.
Ребе достал из шкафа небольшой чемодан, поставил на стол и щелкнул замками.
— Вот приданое. Бери и владей.
Зять осторожно приблизился столу. Ему еще не доводилось видеть так много денег сразу. И как они только уместились в столь маленький чемоданчик?
Сдерживая дрожь, он протянул руку, поднял крышку и заглянул внутрь. Его лицо вытянулось. На дне чемоданчика лежал старый, покрытый пятнами сюртук.
— А где… деньги?.. — спросил он тестя.
— Деньги! — воскликнул тесть. — Это больше, чем деньги. Перед тобой сюртук самого ребе Пинхаса из Корица.
— Самого ребе Пинхаса? — недоверчиво переспросил зять.
— Да. Мы его потомки, и в нашей семье эта реликвия передается из поколения в поколение. Теперь она принадлежит тебе.
— Это большая честь, — произнес зять. — Сюртук самого ребе Пинхаса! Да, большая честь для меня. Но… но… но…
— Ты хочешь спросить, — весело перебил его тесть, — где обещанные сто тысяч злотых? Да вот здесь, в этом чемоданчике. На самом деле, в нем лежит гораздо больше, чем сто тысяч. Ты поселишься в Люблине, снимаешь лавку на центральной площади и объявишь, что каждый желающий может надеть на несколько минут сюртук самого Ребе Пинхаса из Корица и прочитать молитву. Разумеется, слова, произнесенные в таком святом облачении, куда быстрее достигнут Небесного Престола. А стоить это будет всего десять злотых. Всего десять, но очередь к твоей лавке будет начинаться за версту. Уверяю, не пройдет и месяца, как ты заработаешь куда больше ста тысяч!
Прошло полгода, и Ребе стал выдавать замуж вторую дочь. Позвали свата, тот посмотрел на девушку, обсудил все подробности с родителями и завел речь о приданом.
— Сто тысяч, — невозмутимо произнес Ребе.
— Такие же, как в прошлый раз? — уточнил сват.
— Нет, на это раз совсем другие, — успокоил его Ребе. — Не волнуйся, все будет хорошо.
«Просто Пурим какой-то», — подумал сват, но произнести вслух эти слова не решился.
Наутро после свадьбы молодой зять проследовал за тестем в его кабинет. Ребе достал из шкафа небольшой футляр и положил его на стол перед зятем.
— Что это? — удивленно спросил тот, еще плохо соображая после свадебного пира и бессонной ночи.
— Открой футляр.
Зять осторожно раскрыл футляр и вытащил продолговатый предмет, завернутый в чистую тряпицу.
— Разверни, разверни, — подбодрил его Ребе.
Когда тряпица оказалась на столе, перед зятем предстал старый, потертый и растрескавшийся шофар.
— Ты держишь в руках, — с гордостью объяснил Ребе, — шофар самого великого ребе Элимелеха из Лиженска. Эта реликвия передается в нашей семье от отца к сыну. Поскольку у меня нет сыновей, а только дочери, теперь она по праву принадлежит тебе.
Жених с величайшим почтением поцеловал шофар, положил его на стол и вопросительно посмотрел на тестя.
— Ты хочешь спросить, где обещанные сто тысяч? — уточнил Ребе. — Перед тобой куда большее богатство!
— Но что я буду делать с шофаром? — спросил зять, снова беря в руки рог.
— Как это что? — удивился Ребе. — Отправишься в Варшаву, снимешь лавку на главной площади, и каждый, кто захочет протрубить в шофар великого ребе Элимелеха, с радостью принесет тебе десять злотых. Не пройдет и месяца, как заработаешь обещанную сумму. А потом… потом переберешься из Варшавы в Познань, из Познани в Краков. Когда станешь богачом, выберешь себе местечко и осядешь там. Я буду рад, — сердечно произнес Ребе, — если вы с женой поселитесь рядом с нами.
Через неделю Ребе посетил сват.
— Я пришел получить положенную мне плату, — без обиняков начал он. — Обе дочки уважаемого Ребе с моей помощью вышли замуж, и теперь мне полагается вознаграждение за хлопоты.
— Разумеется, — подтвердил Ребе, — Ты выбрал хороших женихов и твой труд заслуживает щедрого вознаграждения. Я долго думал, как отблагодарить тебя и решил… — тут Ребе сделал многозначительную паузу.
«Интересно, — подумал сват, — где он наскреб денег? Насколько мне известно, до свадеб Ребе не отличался достатком, а теперь-то уж вообще гол как сокол. Неужто он и со мной выкинет такой же пуримский фортель, как со своими зятьями?»
— Итак, — важно продолжил Ребе, — я долго думал, как вознаградить тебя, и решил, — он снова замолк. — Посоветовавшись с мужьями моих дочерей, — завершил, наконец, Ребе, — я дарую тебе исключительное пожизненное право совершенно бесплатно надевать сюртук Ребе Пинхаса из Корица и трубить в шофар великого Ребе Элимелеха из Лиженска.
Персональный надзор
Записано со слов раввина Довида Гурари, Холон.
