Елена Усачева - Большая книга ужасов – 43
Весело они тут живут. В деревне всего-то два с половиной калеки, и туда же, ссорятся.
– Ну, ничего, – продолжала бормотать старуха, – он придет и все решит. Он знает, кто такой Колька!
Ира перестала улыбаться:
– Бабушка, вы-то сами видели этого мальчика?
– А как же, видела, видела. Ходит он здесь, ходит, постоянно ходит. Все плачется, мамку ищет. Лес его не пускает. Оплетает его своими ветками, закрывает ему глаза листвой и не пускает. Двое их было, мать и сын. Как прогнали их из Вязовни, так ведунья на этот холм бросилась, принялась плакать, просить, чтобы лес ее сыночка защитил, не дал ему пропасть, погибнуть. Молилась черному ворону, хитрой лисе, лютому волку. Но люди и отсюда ее вышвырнули, не дали ей успокоиться. На каждую колдунью свой угомон найдется. Каждое время свои способы против них знает. А то бы они здесь расплодились…
– А волки?
– Что – волки? Они звери подневольные. Бегают кругами, сюда не заходят. Деревня-то богатая…
Ира на всякий случай оглянулась. Нет, все на месте: дома полуразвалившиеся, никакого богатства тут нет.
– Год от году – урожай небывалый, – низко склоняясь к Ире, шептала бабка, – дети все здоровые, невесты красивые, женихи смелые. Поговаривали: хорошо, что колдунью прочь прогнали, не пустили ее под свои крыши. Приходил к ним мальчик, искал мамку. А уж сто лет минуло, как ведьма сгинула. Но узнали его, узнали. По глазам узнали, по зверю, что с ним ходил, – лешак это был, сыночек ее. Снова прогнали его отсюда. С тех пор деревня застыла. Вроде все у нее хорошо, а время как будто мимо течет, не задевает людей. Стали они от мира отрезанные, от света отведенные. А потом и сгорели все в одночасье. Он же и принес им гибель. Лешак этот. С тех пор по лесу он начал ходить, людей путать, волков на них натравливать. И нет от него спасения. – Бабка мелко засмеялась. – А вот и он идет.
Ира испуганно обернулась, но никого не увидела. Заросшая травой улица была пустынна.
– Ходит вокруг, ходит, мамку ищет, – все тише бормотала старуха. – Найдет, успокоится. Но не найдет он ее никогда. Сгинула она в лесах, исчезла в болотах, растворилась в воде. Пока не уничтожит он все вокруг – не поймет, что поиски его напрасны. А как поймет, сгорит от печали. И все вокруг заполыхает от его тоски. Не останется ничего. А пока пусть ходит, высматривает…
Бабка махнула рукой. Ира взглянула через левое плечо. Летела по воздуху пыль, пригибались к земле травинки. А больше – ничего и никого. Но главное, платка, того самого платка тоже не было.
– Вы не видели, я здесь платок оставила? Старый такой, с петухами на концах.
– Так он же не твой, – хитро прищурилась старуха.
– Бабушкин, – солгала Ира.
Старуха перестала улыбаться и засеменила к дому. Ира опередила ее, рванула на себя дверь, заметалась по комнате. Платок висел на спинке стула.
– Отдай, отдай его мне, – заплакала бабка. – Тебе он зачем? Не твой он, ведьмин! Ну отдай!
– Как ведьмин?! – опешила Ира.
– Ведьмин, ведьмин. Мамки его, – довольно произнесла бабка. – Через лес бежала, на ветке оставила. Люди нашли, домой принесли – те самые, что ее прогнали. От этого все беды и начались. Отдай!
Старуха протянула к Ире сухую костлявую руку.
Хлопнула дверь.
– Мать, ты что тут?
В комнату вошел ее сын.
– Здравствуйте, – бросилась к нему Ира – в который раз он ее спасает. – Я спасибо зашла сказать, а вас нет.
– Отдай, – хныкала бабка.
– Уймись, – прикрикнул на нее мужчина. – Что ты на людей кидаешься?
– Мое взяла, – пожаловалась старуха.
– Где ж твое? Успокойся. Все твое у тебя осталось. Пошли, – мужчина кивнул Ире и первым вышел на двор.
У крыльца стояла корзина, сверху прикрытая листвой, рядом лежала толстая суковатая палка. Мужчина передвинул все это под навес, в тень.
– Говорят, у вас дом сгорел, – как бы между делом спросил он.
– Да, ночью. У Красиных.
Мужчина кивнул, мол, я так и подумал. Ира поспешно спрятала платок под футболку.
– А вы знаете про ведьму? – тихо спросила она.
– Это тебе мать наговорила? – не поворачиваясь, буркнул сын. – Не слушай ее. В лесу живет, еще и не такое сбрендит.
– А вы сами видели мальчика?
– Сказки это. Колдуньи, мальчики с волками… Есть дурман-трава. Пахучая – жуть. Она кустами растет, в низинках. Там и от воды душно, а еще у травы дурной запах. Вот у человека голова и кружится, а потом видения начинаются – мальчики, говорящие лоси, волки, ходящие на задних ногах.
Не может быть! Неужели все ее видения так просто объясняются? Что же тогда было, если ничего и не было?
Мужчина ушел за дом, загрохотал там досками, перебирал их.
Ладно, она сама разберется.
Ира вышла за калитку, но вместо того, чтобы пойти по тропинке через лес к себе, повернула в другую сторону. К стеле.
Вблизи памятник оказался высоким четырехгранным столбом со звездой на макушке. Со всех сторон к нему были прикреплены таблички.
«Павшие в боях…» Тревожно сбилось дыхание, заломило запястья. Как все это было неправильно и страшно… Смерть… Насилие…
Но взгляд ее невольно уже бежал по списку. Больше всего фамилий было на букву «В». Воронцов, Воронцов, Воронцов, Воронцов… Это что, все – ее родственники?!
Чтобы как-то отвлечься от этих мрачных мыслей, Ира огляделась. За оградой, внутри ее, были посажены цветы, земля вокруг рыхлая, без сорняков – за памятником ухаживали. Под ближайшими деревьями беспорядочно свалено… какие-то не то палки, не то железки. Ира подошла ближе. Металлолом… Исковерканное железо. Все то, что следопыты смогли найти, но не успели пристроить, – гильзы, пробитые, проржавевшие каски, остатки орудий – исковерканные временем остатки войны. Рядом с ухоженной стелой эта груда, уже подернутая травой, засыпанная опавшими листьями, смотрелась странно.
К Ире подошел бабкин сын:
– Что нашла?
– Ничего. – Ира на всякий случай показала пустые руки. – Странно, что здесь так много всего бросили. С собой не забрали. Это же все, наверное, для музея…
– Бросили, – согласился мужчина. – Хотели убрать, но им запретили. Так все и осталось.
– Почему запретили?
– Не знаю. Не понравилось, что дети везде суют свой нос.
– Они узнали какую-то тайну?
– Чего им тут узнавать? Все важное давно рассказано и записано. Да ты у своих спроси. Кто-то из ваших, из карауловских, со следопытами крутился. Девочка маленькая, серенькая, на мышку похожая. Имя у нее было какое-то мышиное… – Мужчина поводил рукой в воздухе, вспоминая. – Да, точно, крыска Лариска! – Мужчина грустно посмотрел на свалку. – А мать мою не слушай. Она помешалась на этой колдунье. Давно уже.
