Владимир Рыбин - Сокол, № 1, 1991
Тогда я постарался, как мог, миролюбиво улыбнуться и сказал, чтобы потянуть время:
— Знаешь, что я тебе посоветую, генацвале?
— Гавары, дарагой… — поиграл бугай. — Я сегодня добрый. Пока добрый.
— Есть хорошая поговорка: «Не зная броду, не суйся в воду». Слышал?
— Приходилось… — осторожно ответил горбоносый, не понимая, к чему я клоню. — Ну и что?
— А то, что и сегодня я тебя и твоих корешей прощаю. Но уже в последний раз. Если мы еще когда встретимся по вашей милости, то тогда вас унесут вперед ногами. Усек? Нет? Додик, объясни гражданину, что я лицо неприкосновенное.
— О чем тут трали-вали? — поинтересовался Додик-шкаф, протискиваясь между мной и грузином.
Остальные два мои «опекуна», сунув руки в карманы, отсекли от меня товарищей горбоносого.
Бугай смерил Додика с ног до головы и, видимо, остался удовлетворенным, потому как что-то невразумительно буркнул и молча порулил в переулок. За ним потянулись и его кореша.
— Покеда — не без грации сделал ручкой Додик, и мы снова зашагали к станции, которая была уже неподалеку…
В эту ночь я так и не смог уснуть. Временами мне хотелось выть, и тогда я с остервенением грыз подушку и рычал, как затравленный зверь…
ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ
И все-таки я опоздал. На полчаса раньше бы…
Они уже выезжали из ворот дачи Лукашова, когда мы вписывались в поворот, откуда можно было наконец разглядеть и высоченный дощатый забор, и красный кирпич фасада, и флюгер на остроконечной крыше двухэтажного строения, выполненного с претензией на прибалтийскую старину. Все это великолепие окружал заповедный хвойный лес, а тропинка от калитки сбегала прямо в небольшое озеро, обрамленное камышами.
Рассвело. Вот-вот из-за дальних лесов должно было показаться солнце. В низине стелился туман, и их серебристая «Лада», «девятка», казалось, начала в нем растворяться, теряя четкость очертаний. Нас они заметили сразу, потому скорость набрали максимальную, сколько могла позволить дорога.
— Дай! — потянул я к себе микрофон. — Включи. — показал водителю на громкоговоритель.
— Остановитесь! — как можно внушительнее прорычал я в микрофон. — ГАИ! Приказываю — остановитесь!
Как же, так они и послушались…
Мой сержант был молодчина, вел наш видавший виды «Жигуленок» с уверенностью гонщика-аса, потому мы и держали «Ладу» в пределах видимости до самого шоссе. Но на асфальте преимущество в скорости сказалось сразу, и мы начали отставать.
— Жми, дорогой, ну! — подгонял я раскрасневшегося сержанта.
Тот отмалчивался, только желваки гонял под румяной кожей — злился. И неизвестно на кого больше — на меня или на свою таратайку.
Я включил рацию, надеясь выйти на связь с оперативным залом горУВД. Трубка хрипела несвязными обрывочными фразами, но голоса дежурного по управлению я так и не услышал — чересчур велико было расстояние.
Неожиданно сержант резко вывернул руль, и «Жигули» вспороли шинами пушистые пыльные пласты проселочной дороги.
— Ты что, чокнулся?! — рявкнул я на ухо сержанту. — Куда?!
— Шоссе тут делает петлю… — сквозь зубы процедил он внимательно следя за дорогой. — А мы напрямик… Им деваться некуда, только по шоссе, ответвлений там нет. Перехватим…
Мне осталось одно — ждать скрепя сердце…
Тем временем, проскочив неглубокую балку с шатким деревянным мостком, под которым журчал ручей, мы наконец выползли на безлесый пригорок, откуда была хорошо видна окрестность.
— Есть! — радостно вскричал водитель. — Вон они голубчики!
И дал газ. «Жигуленок» запрыгал по кочкам, как горный козел, но мне уже было наплевать на эти неудобства — даже по самой примерной прикидке выходило, что мы перехватим «Ладу» перед мостом через неширокую речку.
На этот раз удача была на нашей стороне. Когда наш «Жигуль» затормозил у моста, «Лада» еще была километрах в двух от берега.
Я приготовил оружие и кивнул сержанту:
— Давай…
И мы медленно двинулись навстречу «Ладе» с таким расчетом, чтобы встретиться посреди моста.
«Лада» выметнулась из-за поворота на большой скорости. Они нас увидели тотчас, но их водитель, видимо, ошалел от неожиданности, потому как только прибавил газу. Чтобы еще больше усилить эффект от нашего появления, я включил громкоговоритель:
— Остановитесь! Вы окружены!
«Лада» на какой-то миг притормозила, но тут же снова ринулась вперед, будто собираясь пойти на таран.
А в открытое окно почти до пояса высунулся человек в маске, который держал в руках автомат.
— Тормози! — заорал я водителю. — Прыгай!
И я еще на ходу вывалился на шершавые доски настила.
Эх, сержант, сержант… Ну почему ты не прошел растреклятую школу Афгана, где малейшее промедление всегда было смерти подобно? Не успел, замешкался с непривычки… Автоматная очередь вспорола утреннюю тишину, и лобовое стекло наших «Жигулей» сверкающими брызгами осыпалось на капот. Мне почудился сдавленный крик или стон, и машина ткнулась бампером в перила. Эх, пацан…
Я перекатился за «Жигули». Но перед этим, использовав некоторое замешательство бандитов, успел всадить две пули в то место, где должен был находиться водитель «Лады». И попал! «Лада» вильнула, резко притормозила, а затем на малой скорости притерлась к перилам моста. Правда, мне от этого легче не стало — автомат бил короткими очередями не переставая. По звуку я определил, что это не наш АК, калибр поменьше, видно, что-то заграничное, малогабаритное. Я лежал, стараясь как можно плотнее вжаться в настил, ждал.
А что еще оставалось делать? Я был у них как на ладони: шевельнись — и точка. Ждал я одного — когда у этого сукиного сына кончатся патроны и он начнет менять магазин. И дождался. Пауза в гулкой трескотне очередей хлестнула меня будто кнутом. Я ни на миг не усомнился, что магазин у него пуст: кто прошел нелегкую школу войны, тот кожей ощущает эту спасительную передышку, которую упустить никак нельзя — это шанс, возможно, единственный, выжить и победить.
Я рывком выкатился на середину моста и начал палить из своего «макарова», стараясь достать автоматчика.
Я услышал крик, затем увидел, как они сыпанули из салона и спрятались за «Ладу». Сколько их было? Кажется, четверо — в такой спешке ошибиться можно запросто. Одного из них, по-моему, я все же достал, когда он открывал дверцу машины, но насколько серьезно, судить было трудно. Снова затявкала эта подлая иностранная штуковина, и я поспешил укрыться за «Жигулями».
Наконец наступило затишье. Подозрительное затишье. Я осторожно выглянул из-за своего весьма ненадежного укрытия и похолодел: сволочи, нашли выход! — «Лада», подталкиваемая сзади, медленно двигалась в мою сторону. Вот этого я уже не ожидал и в отчаянии пальнул в их сторону наобум. Но, получив в ответ очередь из импортного шавкунчика (кажется, это был израильский «узи» — знакомая штуковина), я снова ткнул голову за колесо. Все, амба, приехали…
