Елена Усачева - Большая книга ужасов. Millennium
Шаровая молния с гудением зависла над рекой. От земли вдруг стало парить. Гудение входило в воздух, как нож в перину.
Все застыли в нелепых позах. Оставшиеся в воде гвардейцы перестали бултыхаться и потекли вниз по течению.
Жужжащий, как раздраженный шмель, шар чуть подрагивал, выбирая, на кого напасть первым.
– Мамочки, мамочки, мамочки… – шептала Томочка, глотая быстрые слезы.
Кривой медленно поднимался, не сводя глаз с молнии, словно хотел грудью кинуться на нее. Матвей так же медленно сжал кулак, предупреждая, что если Юрка что-то сделает, ему не поздоровится. Кривой ухмыльнулся.
– Ай!
Все непроизвольно вздрогнули.
Королев держался за пучок травы – перед тем, как всем приказали замереть, он выбирался по крутому берегу из реки, да так и застыл, медленно сползая обратно в воду. Пальцы свело судорогой. Трава, за которую он держался, выскальзывала. И вот – выскользнула.
Лешка взмахнул руками и рухнул в воду. Все непроизвольно подались вперед.
– Стоять!
Шаровая молния метнулась к Королеву. Матвей бросил полотенце, сбивая ее. Не попал. Молния шарахнулась в сторону.
– Королев! – завопила Аня. Она как раз стояла за Постниковым.
Одно движение, и молния ринулась к ней.
– Да иди ты! – только и успел сказать Валька, кидая в пространство перед собой кусок хлеба.
Запахло паленым. Раздался хлопок. На мгновение все ослепли.
– О! Вот и хлебцы поджарились, – воскликнул Кривой.
Томочка икнула раз, другой, прикрыла рот ладошкой и, икая, зашагала прочь. Моторова потащила из речки обалдевшего Королева. Гвардейцы с гоготом пытались преодолеть течение, физрук сокрушенно бегал вдоль берега. Пося почувствовал, что ноги его одеревенели, и тяжело осел на землю. Юрка крутил в руке черный уголек.
– А хлеб-то пережарился, – расстроенно сообщил он.
– Ик! Ик! – только и слышалось из зарослей бурьяна.
В тревожном молчании отряд бежал через поле к лесу. Впереди несся физрук Гусев. Пустой оранжевый рюкзак высоко подпрыгивал на его спине.
Туча наползала тяжелым блином, в ее утробе ворчало, вспыхивал электрический свет. Ветер бил в лицо, сшибал с ног.
Матвей бежал легкой рысцой, постоянно оглядываясь, чтобы не сильно обгонять подопечных. И чтобы им не было так страшно, без остановки, не задыхаясь, говорил:
– Когда Гагарин разбился, тоже была повышенная облачность.
– На летающую тарелку не похоже, – отозвался Гера.
Туча надвинулась, вобрав в себя дневной свет. Поле накрыли сумерки, лес почернел. Вспышки стали чаще. Били они всухую, без грома и пока были не видны. Но вот яркий электрический зигзаг разорвал небо. Молния лишь немного не дотянулась до земли.
– Замерли!
Словно упершись во что-то, молния дала искру, собираясь в комок.
– Что за черт? – воскликнул физрук.
Шар ринулся к застывшим фигурам.
– Сюда! – вдруг заорал Кривой и, размахивая руками, помчался в сторону.
– Стой! – побежал за ним Матвей.
Молния юркой ящерицей метнулась за бегущими.
– Эх! – только и успел воскликнуть Юрка.
Возмущенное гудение, хлопок, вспышка. Куст репейника задымился. Кривой поднял голову.
– Не попала! – крикнул он.
Народ загалдел.
– Двигаемся дальше! – приказала Алена.
Матвей добежал до чадящего бурьяна.
– Сделаешь так еще раз!.. – встряхнул он блаженно улыбавшегося Юрку.
– Под дерево! Под дерево!
У Матвея в запасе было достаточно слов, чтобы прибить Кривого на месте, но он бросил его.
Томочка вела девчонок к тощему ряду деревьев, что тянулся через луг.
– Куда? – заорал вожатый.
– Прячемся! – заверещали перепуганные девчонки.
– Назад!
Ахнуло небо, выплевывая из себя сгусток электричества.
Девчонки скрылись под деревьями. И тут, словно чье-то злое око внимательно следило за ними – молния шарахнула в высокую сосну, стоящую крайней в жидком ряду.
Матвей оттолкнул бежавшего рядом с ним Юрку.
– Уводи остальных в лес!
Ветер взвыл с новой силой, желая повалить не только деревья, но и мечущихся по полю людей. Земля дрогнула от грохота. Шаровая молния мячиком прыгнула с небес и заметалась, зашипела, разбрасывая возмущенные искры.
– Стой! – заорал Матвей, но Юрка не слышал его. Он несся наперерез молнии.
– Умри! – срывая голос, завопил вожатый.
Молния дернулась в Юркину сторону.
Ливень накрыл водяной стеной. Он начался мгновенно, бурно. Сплошным потоком с неба полилась вода. Тяжелые капли зло стучали по голым плечам и ногам, вбуравливались в затылки и макушки, барабанили по козырькам кепок.
Матвей налетел на девчонок и, как курица над цыплятами, раскинув руки, погнал их к уже недалекому лесу.
Тучи еще озарялись возмущенными всполохами. Так и не разорвавшаяся шаровая молния по водяной струйке ушла вверх, и теперь там жаловалась своим собратьям на неласковый прием на земле.
Гром нехотя ворчал, тучи сдавали завоеванные позиции. Стоило ребятам скрыться в лесу, как дождь начал ослабевать. Тучу вело в сторону. Она отползала, оставляя за собой отмытое небо, полное солнца, радости и лета.
Глава седьмая
Трава дьявола
Они сидели на сухих иголках под елками. С широких лап стекали последние капли дождя. Лужицы весело булькали, хлюпали и чавкали, принимая жизнерадостную капель.
Томочка икала. Кузя гладила ее по плечу, но непроизвольная судорога все сотрясала и сотрясала тело Миленькой.
Мальчишки по-деловому оголились по пояс, выжали свои футболки и рубашки, и теперь подставляли солнцу сутулые спины и тощие плечи. Юрка грыз соломинку. Гвардейцы вырывали друг у друга уже заметно потрепанный зеленый стебелек, совали заостренные листья в рот.
– Что вы, как коровы, ботву какую-то жуете, – одернула их Алена.
– Прикольная такая… кисленькая.
Кривой лениво отобрал у гвардейцев гладкий стебелек и понюхал его. Подумал было гаркнуть на одного из двух оставшихся приспешников, но не стал ничего делать. После совершенных подвигов он был благодушен. Мир спасать ему понравилось. Он готов был и дальше побеждать драконов.
– Крапива? – Алена издалека посмотрела на перепачканные зеленью руки Кривого, на зубчатые листики на мятом стебельке.
– Мы тебе уже показывали. Она у нас в лагере растет. Попробуй, нервы успокаивает.
– Мне сейчас совсем упокоиться не хватает.
Алена сунула кусочек листика в рот, вдумчиво пожевала. Горечь неприятной кляксой расплылась по языку, связала горло.
– Что за гадость! – сплюнула она, вдохнула, чтобы прогнать неприятный вкус. Но холодок только усилил противный вкус.
– Хватит ерундой страдать! – стукнула она по рукам Юрку, заставляя выбросить растение. – Голодны – делайте себе еще бутерброды.
