Максим Жуковец - Ясныи день
Часть II
Родина
Это знание запрещено и сегодня во многих из вас тем, кого вы, поверив чудовищной лжи, величаете богом.
Глава 9
Если скажешь слово «Родина»…
«Если скажешь слово „Родина“,
Сразу в памяти встаёт:
Белый дом, в саду смородина;
Старый тополь у ворот…»
Полуденное солнце припекает. Мы, остановившись на склоне горы, обозреваем открывшуюся нашим глазам долину. Там, в этой долине происходит нечто странное. Мне даже кажется, что мне мерещится, и я протираю глаза… Но это не помогает. Перед глазами всё так же стоит эта прекрасная, умопотрясающая картина… Там, внизу, солнечный свет как бы сгущается, и, похожий на розовый туман, растекается на несколько сот гектаров по лесу. В этом лесу, из-за тёмно-зелёной кроны деревьев выглядывают сооружения, похожие на крыши зданий. Насчитав около сорока таких крыш, я прихожу к выводу, что на нашем пути возник очередной населённый пункт.
«Странный хуторок, — думаю я. — В таком заброшенном месте, а кажется, будто… будто… И что это ещё за розовое свечение какое-то?»
Подумав, что это некое, неизвестное мне природное явление, я спрашиваю:
— Что это за свет?
— Сейчас дойдём, и увидишь, — отвечают дети…
Пройдя ещё несколько сот метров, мы окончательно спускаемся и дальше идём по лесу… Вскоре между деревьями действительно показывается этакий розоватый, я бы сказал — сгущенный, свет… Когда мы вступили в него, меня обдало непонятным сердечным теплом. Это было похоже на то, что я испытывал пять лет назад, гуляя вместе с Леной по пляжу. Такое родное, солнечное чувство… Как будто домой пришёл… Непонятно было, почему оно возникло… Недоумевая, я некоторое время думал над этим, но вскоре моё внимание было отвлечено показавшимся вдалеке первым домом.
— Как называется это поселение? — интересуюсь я.
— Это поселение называется… — Лена, сидящая на чёрном Дулпаре и держащаяся за его гриву, загадочно улыбается, смотрит на меня и недоговаривает.
Поворачиваюсь лицом к другим детям. Все они тоже улыбаются. Молчат и улыбаются, сорванцы.
— Так значит, это и есть ваша Благодать? — догадываюсь я вслух.
— Наша Благодать? — дети переглядываются, потом начинают близоруко всматриваться в чащу, часто моргая и даже принюхиваясь. Маленькие негодяи, где же вы научились так паясничать?
Лена, едва сдерживая смех, наблюдает за всей этой игрой (которую, кстати, сама же и затеяла), сидя на чёрном коне. Коню тоже интересно — он лезет мордой прямо в лица внимательно разглядывающих чащу детей. Особенно — в лицо Наты. Она ему понравилась с самого начала его присутствия в нашей компании. Да, он тут новичок, его нам подарили буквально вчера в одном из аулов. Точнее, не нам, а конкретно Лене и Нате. Попросили их почаще приезжать. Вот так…
— Ты что-нибудь видишь? — обращается Ната к приблизившейся лошадиной морде. — Говорят — там, в лесу, наша Лаванка? — она внимательно смотрит в большие глаза коня, и конь, фыркая, мотает головой и трясёт гривой.
— И я тоже ничего не вижу, — Ната опять близоруко щурится, переводя взор на раскинувшийся перед нами мир горного леса.
Я, сделав руки биноклем, подношу это устройство к глазам девочки и, кивнув на появившийся дом, интересуюсь:
— Ну как видимость? Картина проясняется?
Дети смеются, но Ната, оставаясь серьезной, деловито отвечает мне:
— Да-да-да. Что-то там впереди действительно есть. — Она берёт мой «бинокль» в свои руки и, внимательно осмотревшись, заключает: — Что-то зелёное…
Дети снова смеются, и Кирилл сквозь смех заявляет:
— Вот тетеря! Это же деревья.
— Ой, точно! Это деревья. — Ната с довольным видом возвращает бинокль мне. Она смотрит в мои глаза и улыбается… У неё очень умный и красивый взгляд…
Подумав, я выпрямляю указательные пальцы обеих рук, свожу их вместе и подношу к лицу Наты.
— Следите за моей рукой, — приказываю я девочке и начинаю водить перед её лицом сложенными вместе руками так же, как окулист водит инструментом перед глазами своих пациентов. Глаза девочки внимательно следуют за движениями моих рук, смотря на выпрямленные и приставленные друг к другу указательные пальцы. Но вот я развожу руки в разные стороны, и девочка, не имея способности смотреть одновременно и направо, и налево, смеётся. С улыбкой она вновь обращает свой взгляд на меня.
Я озадаченно качаю головой. Сделав шаг в сторону Наты, я аккуратно, но до предела раскрываю веки её левого глаза своими пальцами и всматриваюсь в этот глаз. Девочка смеётся, не в силах остановиться. Смеётся и не препятствует обследованию.
Закончив, я, ещё раз покачав головой, выношу диагноз:
— Да-а-а…
— Что значит «Да-а-а»? — со смехом спрашивает Ната.
— Да-а-а… — удручённо и озабоченно повторяю я.
— Я буду жить, доктор? — осведомляется моя пациентка.
— У тебя куриная слепота, девочка. Куриная слепота у тебя, — отвечаю я грустно.
— Ой! — Ната «испуганно» прижимает руки к щекам и, глядя на меня, спрашивает: — Что же мне теперь делать, а?
— Тебе нужно есть побольше манной каши. Я выпишу тебе рецепт, — я поднимаю с земли палочку и вожу ею по ладони, словно ручкой по бланку: — манная каша утром, в обед и вечером — по две тарелки перед едой!
Арам и Кирилл обходят Нату с двух сторон и, словно сговорившись, одновременно хватают её за руки. Девочка с недоумевающей улыбкой оглядывается на них, но они, пытаясь быть сосредоточенными и серьёзными, не обращают на её улыбки никакого внимания. Они заявляют:
— Доктор, мы проследим, чтобы больная, — здесь они выдерживают паузу, чтобы подчеркнуть, а затем продолжают: — строго соблюдала ваши предписания. Мы проследим, но… Но…
— Что ещё? — спрашиваю я.
— Разрешите удвоить порцию лекарства. Пусть лопает по четыре тарелки три раза за половину дня! — выдав всё это необыкновенной скороговоркой, Арам задумывается. Наверное, пытается разобрать только что сказанное. Другие дети смеются. Смеюсь и я…
Я смеюсь, но постепенно успокаиваюсь. Очарование превышает веселье. Я очарованно наблюдаю за смеющимися детьми. Наблюдаю за тем, как Дулпар подходит к смеющейся Нате и теребит воротник её кофточки своими губами. Смеющаяся девочка мотает головой и пытается освободиться от приставаний Дулпара и от держащих её за руки мальчишек, которые сами ржут, как жеребцы. Лена, обняв Дулпара за шею и прижавшись щекой к его гриве, тоже заливисто хохочет. Венера и Андрей пытаются стащить её со спины чёрного скакуна, но она сопротивляется. Правда, её сопротивление всё больше ослабевает — она теряет силы от смеха. То же можно сказать и о её противниках. Смех и счастье, радость и веселье забирают их силы. Счастье и радость забирают силы детей…
