Елена Ткач - Перстень старой колдуньи
Никита видел, что кольцо жжет девочке палец — так оно раскалилось. Она старалась отвести руку подальше от лица. Он видел: Еве казалось, будто кольцо заглядывает ей в глаза, в самую душу, и ей хочется спрятаться от этого ока — уйти, убежать, скрыться за тридевять земель.
— Святой Николай, Никола Угодник, помоги ей! — взмолился мальчик, чувствуя, что он замерзнет сейчас, застынет тут навсегда — под этим окном…
Плохо двигающимися одеревеневшими пальцами он кое-как нащупал под шарфом, под свитером спасительную записку. Развернул её и, поднеся к самым глазам, стал читать. И словно в ответ на колоколенке соседней церкви ударил колокол — начиналась заутреня. Никита почему-то подумал, что Николай Угодник услышал его — это он сейчас ответил ему голосом церковного колокола.
И — удивительное дело! — но вскоре ему стало теплей… Он смог кое-как пошевелиться, разогнув онемевшую ногу. А там, в комнате тоже изменилось что-то. Жар кольца начал слабеть, гаснуть, и огнисто-рыжий пляшущий свет, отбрасываемый свечами странного кроваво-красного цвета, тоже как бы ослаб.
Действие колдовских чар старухи стало таять.
Ева медленно, точно просыпаясь, поднялась с пола. Взглянула на свою тетку, точно впервые увидела.
— Я пойду, — сказала она ещё слабым, но вполне уверенным голосом. Мне пора — Слоник ждет. И я хотела сказать вам, тетушка… вот вы говорите: как все в нашем роду. А ведь мама не занималась этим.
— Оттого-то она и умерла! — в сердцах выпалила старуха. Она была в ярости.
— Как… оттого? — не поняла Ева. — У неё же был вирус… грипп… разве не так? Разве вы что-то об этом знаете? Ведь вы говорили, что не жили тогда здесь… в Москве. Значит, вы все-таки знаете и скрываете от меня?
— Мне от тебя скрывать нечего — ты моя! Мать твоя умерла, а почему ты узнаешь, когда примешь от меня наследство мое — мое мастерство. Не хочешь — не делай. Только тогда ты ничего не узнаешь. Я тебя об этом предупреждала: тайну смерти мамы — в обмен на наш уговор!
— Хорошо, я согласна.
Ева совсем оправилась и взгляд её прояснился. Теперь она не глядела на свою мучительницу как затравленный зверек.
— Я сделаю как обещала и вы, тетушка, мне все расскажете. Только пускай это будет завтра. Сегодня у меня уже сил нет… я устала.
И, медленно повернувшись, Ева направилась к выходу. Прочь из этого дома! А кот, потянувшись, поднялся и двинулся следом за ней. Он ни на шаг не отпускал свою жертву!
Никита попытался подняться и не смог — так закоченели ноги, а все тело ломило от холода и долгой неподвижности. Он решил выждать какое-то время, когда Ева выйдет на улицу и отойдет на некоторое расстояние от подъезда. А потом ему придется как-то справиться со своим измученным телом и спрыгнуть с козырька вниз…
Глава 11
ЖУТКИЙ ГОЛОС
Кит попытался расстегнуть молнию и снять сапог, чтобы пальцами растереть окоченевшие ступни, но не успел — он услышал чей-то жуткий голос… глухой, надтреснутый. Точно из подземелья! И голос этот был так страшен, что Никита с трудом подавил в себе желание немедленно спрыгнуть со своего насеста и пуститься бегом наутек. Он только невольно дернулся и сразу примерз щекой к стеклу. Очки тут же слетели и валялись где-то тут, рядом, но он не мог их нащупать. Теперь парень почти ничего не видел.
Там, в комнате кто-то был. Кто-то, кроме старухи. И теперь существо это заговорило — именно существо, потому что жуткий голос не принадлежал человеку.
— Ты опять упустила ее!
Гром среди ясного неба не столь бы сразил человека как этот звук точно металл загремел — металл, заключенный в гулкий замкнутый короб.
— Ты здесь? Но я не звала тебя… — голос старухи дрогнул. Теперь он не гудел гулко и властно — в нем был слышен испуг.
— А ты думала — я всегда и во всем буду подчиняться тебе? О, глупая человечья природа! Ты ведь знаешь, что демоны, как и духи, стремятся завладеть веществом материального мира, а ради этого мы до поры до времени можем давать вам, людям, иллюзию власти над собой. Но это только иллюзия! И ты сейчас узнаешь каково это — самой оказаться во власти демона! Ты развоплотишься сейчас, и это будет не смерть — нет! — ты минуешь этот порог, который сторожат ангелы. Они о тебе даже не вспомнят — ведь с тех пор, как ты предалась магии, ты сама отреклась от них! Ты предала свою душу моему властелину! И сейчас я войду в твое тело и стану тобой. Меня вполне устраивает твоя оболочка — и я ещё погуляю тут, на земле. О, как я здесь поцарствую. Всласть!!!
— Но Бефор…
— Не смей больше произносить мое имя. Отныне я налагаю на это запрет для тебя! — страшный голос, казалось, способен был сжечь пространство такой страшный гнев чудился в нем.
— Хорошо, я не буду… — кивала старуха. Теперь её прежде властный говор напоминал сбивчивый детский лепет. — Только молю тебя — дай мне умереть! Я хорошо поработала для твоего властелина, мне пора — уж вышел мой срок на земле. Я хочу, чтоб исполнился наш договор. Чтоб в награду за труды — за все погубленные и преданные в вашу власть души — я навсегда обрела вечную молодость в царстве Князя мира сего…
Старуха внезапно стала таять на глазах, точно лужица снега под окном. Она стонала и корчилась… Потом вновь стала прежней, но пала замертво, и над телом её замаячила призрачная бесплотная тень.
И вдруг лежавшее без движения тело поднялось и захохотало тем самым гулким нечеловеческим голосом! А тень витала вокруг, точно облачко, и билась о восставшее тело, как бабочка о стекло…
Это длилось недолго… Но Никита на своем навесе за окном на какое-то время лишился чувств, а потому, очнувшись, не знал, сколько же минуло на самом деле…
— Что, испугалась? — вопросило чудовище.
— О… пощади… — слабо прошептала старуха.
Она теперь снова стала собой и без сил полулежала в кресле. Внезапно с резким стуком сама собою поднялась крышка рояля и по пожелтевшим костяным клавишам зашуршали, забегали тараканы. Они кишмя кишели внутри. Старуха вскинула руки, без слов моля прекратить эти тараканьи бега… Ее просьба была исполнена. Крышка с резким хлопком сама собою обрушилась вниз.
— Мне нужна она — эта девочка. А ты медлишь… Тебе дана огромная власть, а ты не можешь подчинить себе душу ребенка! Так вот, ты должна все исполнить до Рождества — пока у нас есть ещё время. Потом будет поздно, и ты это знаешь. Ты, которой я открыл тайны природы и продлил твои жалкие годы до двухсот сорока лет… Ты не исполнила уговор и будешь наказана.
— Но у нас есть ещё время — она придет завтра. И завтра я все исполню — я совершу обряд, и сила моя перейдет к ней. Она станет колдуньей, ей откроются тайны ведовства и у твоего господина снова будет верная и преданная служанка… как и все в нашем роду. А ты станешь помогать ей…
