Маша Стрельцова - Мертвая невеста
— Ты, — задохнулась она от шока и горя, — ты выпила его, ты, тварь, вампирюга????
Она кинулась на меня, и я поняла: убьет. Голыми руками убьет бессмертную меня. У нее получится.
— Нет, — прохрипела я, отчаянно пытаясь освободиться. — Нет!!!
Она замерла, глядя на меня бешеными глазами.
— Чай мы с ним пили, — проворчала я. — Ты, корова, слезь с меня, а то не расскажу!
Она безропотно слезла, схватила бутылку коньяка и прижала к себе.
— Как он? — жадно спросила она.
— Пьет как лошадь, — махнула я рукой. — Хорошо, что вы с ним и правда сильно похожи, а то бы потом перед тобой неудобно было.
— Я бы тебя за него убила, — жестко сказала она, и я поверила. — Расскажи хоть, как дело было, а?
Я уселась поудобнее и подробно рассказала ей про встречу с отцом. Лариска, нежно и счастливо улыбаясь, переспрашивала детали, уточняла, ей была интересна любая мелочь из ее прежней жизни.
А потом я сказала, что его хотят убить…
— Дядя Петя Звягинцев, говоришь? — хищно нахмурилась она и посмотрела на розовеющее небо. — Ну, сегодня уж поздно, а завтра-то я к нему наведаюсь.
— Правильно, — кивнула я. — Своих в обиду нельзя давать! Спать пойдем?
Лариска с минуту рассматривала меня, и взгляд ее все больше и больше тяжелел.
— Что такое? — нахмурилась я.
— Алёна, в тебе есть кровь, — тихо сказала она. — Ты кого-то выпила. Скажи, ты мне наврала?
— Тьфу, дура, — в сердцах крикнула я. — На, подарочек тебе от Алчного Психоаналитика, специально для тебя старалась!
И я кинула ей печатку с темным камнем, обрамленного бриллиантиками.
— Ты его сделала? — подняла она на меня сияющие глаза. — Ради меня?
— Ну так а как? Тут ведь только ты да я да мы с тобой, — серьезно сказала я, и она кинулась мне на шею.
— Алёнка, ты моя подруга навсегда! Спасибо, спасибо тебе! И за Сергея, и за папочку! А Антон — да забирай ты его! После того, что ты для меня сделала — никакой Антон не заставит меня восстать против тебя!
Я смущенно от нее отбрыкивалась, а на душе у меня был мир.
Оказывается, делать добрые дела — это так приятно. А если делать их ради кого-то — приятно вдвойне.
— Еще есть немного времени, — посмотрела Ларенца в небо. — Что-то не хочется мне спать. Погуляем?
И мы пошли к кладбищенской оградке, растолкали бомжа и поили его французским коньяком. Хорошо нам было.
Засыпала я этим утром со светлой улыбкой на устах.
Глава восьмая
«Дочь моя, никогда не верь мужчинам»
Стандартное напутствие всех матерей.—Цып-цып-цып, — умильно кудахтала я около кладбищенской оградки с выставленной вперед рукой со стаканчиком. Водка в нем пахла так мерзко и сильно, что мне дурно становилось, но бомж опять меня игнорировал.
Лариска убежала к Звягинцеву, так что времени у меня было много, и сегодня я твердо намеревалась…
— Алёна, — мужской голос прервал мой еженощный ритуал, я вздрогнула и обернулась.
Антон стоял, скрестив руки на груди. Высокая и мощная фигура нависала надо мной, и я на миг почувствовала исходящую от него угрозу?
— Здравствуй, — пискнула я.
— Отойдем, надо поговорить, — отрывисто бросил он и, не оглядываясь, пошел вглубь кладбища. Около одной из могил он сел на лавочку и жестом пригласил меня устроиться рядом.
— Послушай, — ледяным голосом сказал он. — Вчера я тебе дал совершенно четкий адрес. Как так получилось, что ты выпила не того человека?
— А это что, так важно? — робко спросила я.
Такого Антона — злого и жесткого — я еще не видела.
— Да, черт побери! — рявкнул он, и я очнулась.
— Антон, не кричи на меня, — холодно сказала я.
— Извини, — сразу одумался он. — Просто ты не понимаешь, что ты натворила.
— А ты объясни, пойму…
— Это мои дела, и нечего тебя в них путать.
— Тогда мир? — пытливо посмотрела я на него.
— Мир. Но сначала ты сходишь по вчерашнему адресу и выпьешь того, кого надо.
— Я не могу этого сделать, — спокойно сказала я.
Он, похоже, не поверил ушам:
— Не можешь?
— Нет.
— Хорошо, Лариска сделает это. Но имей в виду — это последний твой каприз, ясно?
— И она не будет этого делать. Антон, это ее отец.
Он замер, уставился на меня и быстро спросил:
— Лариска знает?
— Нет, — отчего-то соврала я под его испытующим взглядом.
— А сама она где?
— Ушла мужа навестить, до утра не жди, — опять соврала я.
Он лишь усмехнулся — мы как-то в красках рассказали ему, как мучили бедного Андрюшу.
— У тебя какой сегодня день?
— Тридцать седьмой, — тихо сказала я. — Антон, я умру?
— Думал я это сделать ровно на тридцать девятый, ну да делать нечего, — задумчиво сказал он. — Делать нечего… Проведем обряд над тобой сегодня. Ты готова доверять мне?
— Конечно, — нежно улыбнулась я.
— Тогда жди меня тут, я скоро вернусь. Никуда не уходи. Лариска скоро придет?
— Под утро.
— Точно? Она бы нам здорово помешала.
Я уверенно покачала головой. Лариска на тропе войны, и сейчас она явно наслаждается местью за отца. Да и сама она, уходя, сказала, чтобы сегодня ее рано не ждали.
— Тогда я поехал, Алёнушка.
И… он легко коснулся губами моего лба.
Он давно уже растворился в ночи, давно стихли его шаги, а я сидела на лавочке и недоверчиво вспоминала ощущение прикосновения его губ к моей коже.
«Такого не может быть, не может», — отрешенно думала я.
Только кожа горела там, где он ее поцеловал.
И он хотел, чтобы Лариски сегодня не было…
Интересно, что это за ритуал?
На могиле, около которой я сидела, стояла стопка с водкой, были разбросаны яички и пара помидор.
Я взяла стопку и пошла снова к кладбищенской ограде.
— Дед, — тихо позвала я, но он услышал.
— Чего опять?
— Слушай, у меня сегодня счастливый день. Вот, я ставлю у ограды стопку рюмки — захочешь, подойдешь и возьмешь. Сама я отойду, не бойся.
— С чего это такая милость? — подозрительно спросил он.
— Говорю же — счастливый день. Хочется, чтобы и другим было хорошо.
Он подождал, пока я отойду, ловко схватил стопку и тут же отпрыгнул. Понюхал, крякнул и выпил одним глотком.
— Ох, хоть и бесовка ты, а водка настоящая, да и вчера бормотуха хороша была, — блаженно зажмурился он. — Другие — то воды нальют да подманивают.
— Другие — это которые? — нахмурилась я.
— Бесовки, такие же как ты, — охотно пояснил он.
— Да с чего это я бесовка? — обиделась я.
— Ну а кто ж еще? — пробормотал он, улегся на лавочку и велел: — А теперь ступай, спать хочу.
— Ну и наглый же ты, дядя! — обиделась я. — Хоть бы поговорил со мной, что ли!
