Антонина Ванина - Всё закончится на берегах Эльбы
— Вы правы, — вынужден был согласиться Метц.
— Сегодня она не выглядела вялой или больной, даже уставшей. Это вселяет в меня надежду, что когда-нибудь и я избавлюсь от этих ужасных болей.
Профессор Метц благодушно улыбнулся, но только для того, чтобы подбодрить пациента и его супругу, тихо сидящую подле него. Ему не хотелось разочаровывать этих милых людей, но вряд ли он когда-нибудь сможет излечить принца. Профессор Метц всего лишь нашёл лекарство от смерти, но не от гемофилии.
12
Закончилось второе десятилетие века потрясений. Теперь стало абсолютно очевидным, что это столетие будет всецело принадлежать разуму, и скоро не останется вещей, ему не подвластных. Новый век ждут великие свершения и преображение целого мира. И в этом веке не останется места Богу.
Студенты подчеркнуто не ходили в церковь и всё чаще взахлёб спорили о философии Ницше. Некогда тот писал, что война свершила больше великого, чем любовь к ближнему, и что милосердные лишены стыда. Видимо такая философия нравилась не только студентам, но и людям куда более зрелым и даже облечённым властью.
С каждым годом в Веймарской республике появлялось всё больше переселенцев из России. От эмигрантов профессор Метц, наконец, узнал, что же произошло с российскими подданными, высланными из Германии в 1914 году, в самом начале Великой войны. Профессор слушал и не мог поверить, что немецкие офицеры были способны на издевательства и бесчеловечность, о коих ему поведали. При высылке жён разлучали с мужьями, а матерей с детьми. Их держали в одиночных камерах, а поутру раздевали, грубо обыскивали и сажали в вагон, где всю дорогу отказывались дать пищи. Порой, у самой границы, состав останавливали и людей везли обратно, говоря, что пути взорваны. Российские подданные добирались на родину обессиленными и сломленными. Но всё это происходило лишь с аристократами и мещанами. Крестьян никуда не высылали, их оставили в Германии на положении рабов, а взбунтовавшихся попросту расстреляли.
От услышанного у профессора потемнело перед глазами. Теперь он всё понял. Тогда, в 1914 году, Агапею Тихоновну никуда не увозили из Германии, лишь потому, что она принадлежала к крестьянскому сословию. А ведь она родилась в крепостной семье и пережила немало горя, будучи дворовой девкой при барской усадьбе. Кто же знал, что получив свободу от российского царя, Агапея вновь потеряет её в землях германского императора. Но останься она жива после четырёх лет рабства, то нашла бы способ добраться до дома, в Мюнхен к любимым девочкам. Профессору Метцу было горько и страшно признавать, но Агапея уже никогда не увидит Лизу и Сашу, как и они её.
Но жизнь шла своим чередом. Даниэль, наконец, окончил своё обучение в университете. По ходатайству профессора Метца, Даниэль Гольдхаген остался на службе при альма-матер и с головой погрузился в экспериментальные исследования. Так в доме профессора Метца появились клетки с мышами, крысами и морскими свинками.
Даниэль мог часами делиться с супругой своим восхищением грызунами:
— Сандра, ты знаешь, что у людей и мышей кости устроены одинаково? Если бы мышь была ростом с человека и ходила на двух задних лапах, её скелет был бы очень похож на человеческий. А крысы? Они же умнейшие животные. В природе крыса всего лишь мелкий грызун, лёгкая добыча для птиц и зверей. А рядом с человеком она эволюционировала в весьма умную и проворную особь. Что только не вытворяют крысы, когда охотятся за едой… А как мигрируют! Между прочим, на каждого жителя Мюнхена приходится по три крысы. С их сообразительностью и плодовитостью однажды может наступить момент, когда крысы отвоюют у людей города, а то и вовсе заполонят мир и станут его полновластными хозяевами. Тогда людям останется лишь ютиться в хижинах и довольствоваться скудной пищей, которую крысы соблаговолят им оставить.
Сандра пыталась спорить, что господства крыс на Земле никак не может наступить, но всё было безуспешно. Багаж знаний об этих грызунах у Даниэля был куда богаче бытовых познаний Сандры, и после подобных разговоров крысы нравились ей все меньше и меньше.
Зато среди грызунов мужа у Сандры нашёлся любимиц — упитанный самец морской свинки с рыжей шерсткой, которому она дала прозвище Людвиг. Каждый день Сандра подкармливала его капустным листом или морковкой. Но однажды она обнаружила, что клетка Людвига пуста, а его бездыханная разделанная тушка лежит на столе для аутопсии.
Заливаясь слезами, она забрела в кабинет отца.
— Что случилось? — взволновано вопросил профессор Метц. — Поругались с Даниэлем?
— Хуже, — всхлипывала Сандра.
— Он тебя обидел?
— Да! — подняв голову, выпалили она. — Он убил Людвига!
— Кого? — опешил профессор.
— Морскую свинку.
От этих слов профессор Метц лишь облегчённо выдохнул:
— Ах ты, Боже, а я уже подумал, что случилось что-то по-настоящему страшное.
— А разве это не страшно? — подняв на отца глаза полные слёз, вопросила Сандра. — Я ведь всегда кормила Людвига, гладила его. Он даже узнавал меня по голосу. А теперь его тельце лежит на столе со вспоротым брюхом!
Профессор лаково провел ладонью по рыжим кудрям дочери и сказал:
— Сандра, ты пойми, для Даниэля это работа, а не развлечение. Все те мыши и свинки не домашние питомцы, а подопытные животные. Нельзя к ним привязываться.
— Я понимаю. Но ведь, Данни знал, как я отношусь к Людвигу. Он мог бы сделать исключение.
— Ну, полно. Хватит лить слёзы. В конце концов, у вас же есть Дирк.
— Он больше любит Лили.
— Больше всего он предан своему хозяину, — возразил отец. — И что это за детское соперничество за внимание, а? Вам обеим уже по двадцать два года, совсем взрослые женщины.
Сандра сама не понимала, почему ревнует к родной сестре даже пса мужа. Самого Даниэля она не ревновала. Но когда по ночам он целовал её и шептал, как она красива, Сандра не могла отделаться от мысли, что Даниэль говорит о былой красоте Лили. Сандру терзали сомнения, что в её голосе он слышит прежние слова Лили, что на её губах видит улыбку бывшей невесты. Неужели он с ней только из-за того, что она близнец своей сёстры? Когда Сандра набралась смелости спросить Даниэля об этом прямо, то в ответ услышала лишь удивленное: «Нет, конечно». Но сомнения почему-то никуда не делись.
Новая Лили держалась с Даниэлем мило и непринужденно, и ничего в её нынешнем отношении к нему не говорило, что когда-то Лили любила этого человека. Более того, она увлеклась другим. Это был приятель Даниэля ещё со времён его жизни в интернате — Отто Верт.
Энергичный Отто был журналистом, и у него имелось с десяток псевдонимов для разных изданий. Почти каждую пятницу Отто Верт приходил в гости к другу и его новой семье, чтобы поделиться с ними последними новостями.
