Стефани Бодин - Садовник
— Да, странно ничего о себе не знать. Зато, похоже, я обожаю книги.
Мы подошли к справочному бюро. За деревянной конторкой стоял человек в футболке с надписью: «Пишу за еду». Волосы у него были стянуты в конский хвост, на носу сидели очки в роговой оправе. Оценивающе взглянув на девчонку, он повернулся ко мне — и тут же принялся старательно отводить взгляд от шрама. Я почти слышал его мысли: «Нашла же себе дружка!» Наконец он поинтересовался, чем нам помочь.
— Где идет лекция доктора Эмерсон?
— Вас так волнует продовольственный кризис?
Я ответил первое, что пришло в голову:
— Не то чтобы волнует. Просто в школе задание дали.
— А… Ясно. — Он поднял руку. — Вам наверх, в жемчужную.
Секции книжного магазина «Пауэллс» обозначены разными цветами: фиолетовая, розовая, золотая и так далее. Однако я решил, что для начала стоит потолкаться немного возле стеллажей с книгами. Зачем — сам не понимал.
Девчонка доставала одну книгу за другой, проводила рукой по обложке и ставила на место. Заметив, что я наблюдаю за ней, она покраснела:
— Не могу сдержаться. Хочу потрогать все.
Пока мы рассматривали книги, несколько человек прошли наверх. Такое впечатление, что всем немедленно приспичило подняться по лестнице. Или меня слишком сильно терзали подозрения.
В конце концов, я взглянул на девчонку и спросил:
— Готова?
Мы поднялись на три пролета до жемчужной секции. Как и остальные отделы, жемчужная секция представляла собой огромное помещение. Куда ни кинь взгляд — всюду бесконечные ряды полок, уставленные сотнями и сотнями книг. Несколько десятков складных металлических стульев стояли перед экраном и ораторской трибуной, за которой женщина в голубом платье вертела в руках микрофон. Увидев нас, она сказала:
— Лекция начнется в три.
Я усадил девчонку на диван. Выглядела она бледнее, чем раньше, и это меня насторожило.
— Плохо себя чувствуешь?
Она потерла переносицу и закрыла глаза:
— Не знаю. Какая-то усталость.
Слегка тряхнув головой, она на мгновение зажмурилась, затем обняла себя за плечи и задрожала.
Я положил ладонь на ее руку:
— Еще не согрелась?
Мышцы ее лица расслабились, взгляд застыл. Она словно не замечала меня. А потом заговорила тихим, отстраненным голосом, словно рассказывала вовсе не о том, что пережила сама.
— Сначала Садовника ожидали с трепетом, потом — с волнением. Мы все будто разом проснулись. И знали: его появление означает, что вот-вот начнется самая приятная часть нашего существования. И вот Садовник явился, сопровождаемый странными, но знакомыми скрипучими звуками. В ожидании сердце забилось быстрее. Я хотела получить то, в чем испытывала потребность, чего жаждала, о чем мечтала… Потом Садовник дернул шнур выключателя, и зажегся свет.
До чего же это было странно. Девчонка, казалось, смотрит фильм… и пересказывает его. Я огляделся — не наблюдает ли кто? Неподалеку женщина с маленьким мальчиком рассматривали книги, не обращая на нас внимания.
— Все головы, как одна, поднялись кверху — к искусственному солнцу. Гул голосов слился в блаженное «А-а-а-а…».
Она произнесла это слишком громко, и я торопливо прикрыл ей рот. Она замолчала. А когда я убрал руку, заговорила снова:
— Энергия и силы приливали в меня. В нас. Я чувствовала, как обновляюсь, становлюсь крепче. И от соседей исходила та же живучесть. Услышав негромкое стрекотание, я открыла глаза и бросила взгляд на небольшое отверстие в полу, из которого возник монитор — такие же стояли перед всей группой. Экран вспыхнул синим светом, и я приготовилась получить дневную порцию знаний.
Девочка смолкла.
— Каких знаний? — Я помахал рукой у нее перед лицом.
Наконец она перевела взгляд на меня:
— Что?
Поколебавшись немного, я положил ладонь на ее руки. Они были ледяные.
— Ты что-то говорила о знаниях. Что за знания?
Ее глаза забегали.
— Пытаюсь вспомнить. Все какие-то… отрывки. Книги…
— Ты помнишь книги?
Она покачала головой:
— Не книги. Информацию. Стоял экран, на нем — информация. И все.
— Компьютер? Ты об этих знаниях?
Она задумалась, а затем произнесла:
— Возможно.
Голос ее звучал неуверенно.
Затаив дыхание, я притянул ее к себе:
— Ничего, разберемся.
В это мгновение мимо нас проходил малыш, одетый в футболку с роботом-трансформером. Рыжие волосики на голове мальчишки стояли торчком. Он посмотрел на девочку и поздоровался:
— Привет!
Она взглянула на меня, потом на него и ответила:
— Привет.
— С незнакомыми людьми разговаривать нельзя, — сказал я, чтобы он поскорее ушел к матери.
Его взгляд на секунду задержался на шраме.
— Это сделал незнакомый человек?
Наверное, мне следовало солгать, чтобы избавиться от него, однако я покачал головой:
— Нет, собака. Знакомая собака.
Девчонка протянула руку и прикоснулась к моему лицу:
— Бедный…
Я передернул плечами.
Малыш ткнул пальцем на руку девчонки:
— У тебя бабочка?
Она повернула руку, чтобы он мог получше рассмотреть татуировку.
— А я такую уже видел.
— Правда? — спросила она.
Мальчишка, кивнув, спросил:
— Показать?
— Да, — ответили мы в один голос.
Малыш скрылся за углом, и я надеялся, что мы больше его не увидим, но спустя две минуты он уже волок нам огромный атлас с голубой бабочкой на обложке.
— Видите? — Он постучал пальчиком по книге.
Склонившись над атласом, девочка сравнила татуировку и рисунок.
— Ой. Не такая, — вздохнул мальчишка.
Девочка нахмурила брови и произнесла:
— Ничего. — Открыв книгу, она стала листать ее. — Здесь полно бабочек.
Лицо малыша просветлело.
— Может, найдем…
— Давай посмотрим.
Пока они проверяли каждую картинку, я размышлял. У девчонки, как и у моего отца, была татуировка — голубая бабочка. К сожалению, по старой нечеткой видеозаписи трудно сказать, насколько они похожи.
— Вот! — заверещал мальчишка. — Точно такая же!
Хорошенько присмотревшись к фотографии в книге и татуировке, я заключил:
— Да, похоже.
Затем малыша позвала мама, и он убежал, помахав нам рукой. Девчонка склонилась над книгой, я стал читать тоже. Оказалось, такие бабочки называются голубянками Карнера, размах крыльев — около дюйма. Дальше я узнал, что этот вид полностью зависит от одного растения, люпина многолетнего, на котором они откладывают яйца. Но поскольку люпин в природе встречается все реже — из-за освоения земель человеком, — бабочка утрачивает свой ареал.
