Сергей Дубянский - Живущие в нас (сборник)
– Иду, иду! – ответил трезвый голос, – это ты, Санек?
Миша дождался, пока шаги приблизились к двери, и сказал:
– Нет, это не Санек.
Тем не менее, дверь открылась. В течение нескольких секунд удивление на лице хозяина сменилось улыбкой.
– О, как! Должок пришел получить? Я все помню. Ну, проходи. Ты как, по рюмке выпить или пообщаться с кем?
– Пообщаться.
– Тогда пошли на кухню. Только ты не пугайся – жизнь такая.
Миша не испугался, но то, что увидел не очень соотносилось с понятием «жизнь» – изуродованная огнем штора едва прикрывала подоконник, заставленный бутылками; навесные шкафчики, из белых давно ставшие желтыми, а на столе мистическим узором расположились черные круги от сковородки. Гармонично дополняя картину, Миша выставил на стол водку.
– Зря тратился, – хозяин покачал головой, – я ж твой должник; да и что у меня, водки нет? – он открыл один из шкафчиков и продемонстрировал десяток бутылок – полных, початых, «на донышке», – я ж так-то не пью – только когда работаю. Сам будешь?
– Не, хватит. Я никогда так не бухал, как за эти дни.
– Это правильно, – Влад достал граненый стакан, наполнил его до краев и сел, держа в руке сигарету, – тебя все-таки как зовут? Тогда ты не захотел представиться.
– Миша. Ты даже это помнишь?
– Я всегда все помню. Ну, рассказывай, Миша.
– У меня погибла жена…
– …ты хочешь знать, как ей там живется, – перебил Влад, уже изучивший желания клиентов.
– Нет. Я хочу знать, что она видела перед смертью.
– Нестандартное желание. А давно она погибла?
– С неделю назад. Звали ее – Надежда.
– Ох, не люблю я эти Веру, Надежду, Любовь!.. Очень обязывающие имена, но назвали, так назвали, куда ж деваться?.. – к Мишиному удивлению, больше ничего выяснять Влад не стал – поднял стакан, и обращаясь к потолку, произнес, – Леха, за тебя. Чтоб все было хорошо.
Миша хотел тут же спросить, причем здесь какой-то Леха? Неужто, как в кино, в углу должно возникнуть привидение, неся с собой кладбищенский холод?.. Но привидение не возникло. Не спеша «вытянув» полный стакан, Влад закурил, и прикрыв глаза, блаженно прислонился к стене. Сначала на его лице появилась улыбка, потом она исчезла, и губы образовали дугу с обратной кривизной, вроде, он удивлялся. В конце концов, все эти мимические изменения прекратились, и Мише показалось, что Влад уснул. Столбик пепла, росший на сигарете, согнулся, готовясь упасть на пол (такое, видимо, происходило не редко, потому что на грязном линолеуме уже чернело множество прожженных пятен)…
…Сейчас выяснится, кто он – просто хитрый алкаш или нет, – подумал Миша, – интересно, что он мне расскажет, не зная, как в действительности погибла Надежда? Случай-то неординарный. Обычно гибнут под колесами автомобилей или от рук грабителей, – Миша нетерпеливо кашлянул, но Влад не отреагировал. Похоже, он и правда, спал, – немудрено после целого стакана без закуски, – Миша вспомнил недавние посиделки с Виктором; еще ему стало смешно собственной наивности, – как же легко играть на человеческих мечтах и желаниях, – подумал он, – за той, последней чертой ничего нет, а всем хочется, чтоб было, чем ушлый народ и пользуется. Все эти психоаналитики, священники, ясновидящие из одной команды… только как объяснить то, что я видел сегодня своими глазами? Или я ничего не видел, и Аня права, насчет тени? А как же Вика? А Витька? К ним кто приходил?..
Миша вздохнул, смиряясь с мыслью, что это его собственные «клинья», и жить ему с ними до тех пор, пока они не перейдут установленных обществом рамок – тогда его просто заберут в психушку, накачают какой-нибудь гадостью и сразу все закончится.
…Незавидный финал, – он подошел к окну, – а что я теряю? Способность спать, жрать и срать? Не густо, чтоб жалеть об этом… – ему вдруг стало обидно оттого, как мы, несмотря на всю браваду, похожи на самых обычных животных с их инстинктами и рефлексами, – интересно, кошка задумывается, для чего живет, и бывает ли она довольна своей жизнью?..
Придумать кошкин ответ он не успел, потому что Влад открыл глаза. Усмехнулся, удивленно качая головой; бросил в банку погасшую сигарету и закурил новую.
– Что ж ты не сказал, что она покончила с собой?
Мишин рот приоткрылся, а взгляд замер. Такого вопроса он не ожидал, и поэтому не нашел ничего лучшего, чем спросить:
– Это имеет какое-то значение?
– Оказывается, имеет. Так Леха сказал.
– А кто он, этот Леха?
– Рассказываю, – Влад устроился поудобнее, – есть у меня друг – Леха. Я знаю его столько же, сколько себя помню. Родители наши жили в одном подъезде, и родились мы в одном роддоме, причем, практически одновременно. Только я был нормально доношенный, а Леха – семимесячный, но так, видно, надо было, чтоб мы появились вместе. В развитии Леха догнал остальных, только росточком не вышел. Сначала мы ходили в один садик, потом в одну школу. Физически я был сильнее и всегда заступался за Леху, а он, вроде, умнее, поэтому я всегда у него списывал. И вот насмотрелись мы фильмов про индейцев и побратались на крови; ну, дети, в натуре – порезали себе вены, смешали кровь, – Влад повернул руку ладонью вверх, – видишь? Шрам так и остался. Родители перепугались, когда увидели, «скорую» вызывали… В общем, ладно, дело прошлое. Но было у нас одно серьезное отличие – Леха бухнуть любил, а я спортом занимался, поэтому почти не выпивал. Сгорел Леха на «паленой» водке… Знаешь, когда у меня отец умер, я не испытал такого шока, а здесь, вроде, часть от меня отрезали и похоронили. Видимо, та, детская клятва настолько в сознание врезалась – что мы одной крови… Короче, тогда я тоже запил. Не на день, и даже не на неделю – месяц пил беспробудно; высох весь, как мумия. Мать уж собралась меня кодировать, – не спрашивая согласия, Влад достал второй стакан и плеснул водки, – выпей, а то дальше крыша съедет.
Миша покорно проглотил жидкость, даже не почувствовав вкуса. Наверное, его сознание, приготовившееся к фантазиям на спиритические темы, никак не желало принимать историю спившегося мужика, похожего на тысячи других. Такое могло прийти в голову только русскому человеку!..
– Так вот, – продолжал Влад, – однажды в пьяном угаре привиделся мне Леха. Вернее, скажем так, «прислышался». Я услышал его голос и тоже заговорил с ним. Он сказал, что ему там хорошо, только с выпивкой напряженка, а когда я пью, он тоже балдеет – вроде, каким-то образом водку из меня забирает. Но, говорит, ты особо не увлекайся, иначе то быстро загнешься, а предназначено тебе, говорит, жить еще долго. Это, мол, точно, потому что я теперь все знаю, и о живых, и о мертвых. Больше стакана в день нам на двоих, говорит, не надо.
