Артем Тихомиров - Приход ночи
Кирпичная стена и под ней полоса стыка, где она смыкается с полом. Я напрягла зрение, стараясь уловить как можно больше деталей. Пол закидан кирпичной крошкой и песком, я даже различила темные катышки пыли, похожие на притаившихся в тени мышей. Мои догадки верны. Я нахожусь в каком-то нежилом, или бывшем жилом помещении, больше всего похожем на подвал. Тут никто ничего не хранит, потому что я не улавливаю запахов, не слышу передвижений крыс, разыскивающих еду. Все это время мне компанию составляла только каплющая вода в соседнем помещении и таракан. Мысль о таракане вдруг взбудоражила меня. Как я не подумала об этом раньше? Тараканы — насекомые, которые не могут долго жить без пищи. Они не поселяются там, где нечем поживиться. Я верно рассуждаю? Безусловно. Иными словами, визит таракана мог означать, что поблизости есть жилье, а может быть, это здание обитаемо.
Если, конечно, это не обыкновенный жук, попавший в подвал из своей подземной норы. Нет, не жук, подумала я, сейчас все насекомые, не живущие в домах, спят. На дворе ноябрь месяц!
Я вздохнула, отмечая, что сердце как будто намеревается покинуть мою грудь и вылететь из горла. Сглотнула чем было, и в горле зашуршало. Там все высохло, превратившись в пыльную мятую бумагу. Язык все увеличивался в размерах. Сопли, забившие нос, не текли, да и их самих было мало. Появился кашель, но он затих спустя полминуты, оставив после себя боль в простуженном горле.
Я отдавала себе отчет в том, что умираю. Очень просто и доходчиво намекал мне на это мой истощенный организм, он устал бороться.
Просто и доходчиво… Было уже не так страшно. Когда-то мне было что терять, когда еще существовала моя личность, а теперь почему я должна бояться? В моем положении смерть — конец всему этому кошмару. В книгах герои часто благодарят смерть зато, что она избавляет их от страданий. Не то, что бы я не верила этому, просто раньше не заостряла внимания. Умираю… Как хорошо! Незаметно для себя я стала думать о смерти так, словно мне скоро предстояла поездка в какое-то потрясающее место, где я отлично проведу время с подругами и не буду забивать себе голову ерундой. Я предвкушала наступление смерти. Это значило, что еще немного и я перейду точку без возврата — и лучше бы побыстрее. Если похититель вернется, он уже ничего мне не сделает.
Вероятно, я не смогу освободиться до его прихода. Надо смотреть на вещи здраво, надежда только обманывает. По крайней мере, я умру с удовлетворением от проделанной работы. Никто не скажет, что я не сопротивлялась.
Я посмотрела сквозь зазор под скотчем. Кирпичная стена и часть пола, освещенные тусклым светом, падающим откуда-то сзади и сверху. Свет указывает на то, что сейчас день.
Я только сейчас сообразила, что мои лодыжки находятся на весу, они не касаются пола. Следующие пару минут я потратила на то, чтобы попробовать дотянуться до него. Напрасно. Ножки стула были слишком высокими. Я мысленно в который раз прокляла подонка, который сотворил со мной такое.
Таракан, жук или просто моя галлюцинация — это ничего мне не дает. То, что я вижу кусок стены, тоже ни на что не годная информация, я не сумею никак ее использовать. Пора с этим заканчивать. Лишиться сознания оказалось легко, я почти научилась сама это делать. Во тьме было уютно.
Глава десятая
Я не понимала, что вокруг меня происходит. Я упустила что-то важное, нечто, имеющее принципиальное значение для моей жизни.
Мне даже показалось, что загорелся яркий свет, его призрак возник в зазоре между скулой и отклеившимся скотчем.
Он пришел. Он наконец-то здесь. Мой долгожданный похититель.
Он здесь.
Я сидела, напрягшись, и пыталась сообразить, чем он занимается. Связь с телом была плохой, словно сигналы от мозга с трудом пробивали себе дорогу по нервам. Я стала почти что бесплотным духом. В чем дело? Через какое-то время до меня дошло. Человек, сидящий, по-видимому, на корточках сзади и чуть в стороне от стула, убирал засохшее дерьмо. Я слышала, как по полу скребет пластмассовый совок. Не может быть! Первое, чем он занялся — это уборка? Я не могла пошевелиться, в голове крутилось в бешеном ритме все, что я передумала за последнее время, все, что узнала, все мои планы, надежды, неосуществленные и неосуществимые мечты… Похититель никуда не спешил, соскребая с пола мои испражнения и не говоря ни слова. Я тоже молчала, словно мы нарочно договорились и затеяли игру.
Я открыла рот — на те несколько миллиметров, что удалось отвоевать у повязки из скотча — промычала нечто невнятное. Даже не так — изданный мною звук походил просто на хрип. Половина рта была занята распухшим от жажды языком. Губы стали резиновыми. Но все это не имело значения. Я знала, что мне надо как-то к нему обратиться. Это необходимо. Как-то привлечь внимание.
И попросить его отпустить меня домой.
Я перенапряглась, ощущая сильное головокружение. Совок перестал елозить по полу, невидимка поднялся и пошел куда-то. Под его ботинками хрустели кирпичные крошки. Я снова слышала каплющую воду, но звук был гораздо громче.
Значит, похититель открыл позади меня дверь.
Я, наконец, сообразила, что успела повторить раз двадцать или тридцать.
«Пить!» На самом деле из моего высохшего рта вырывалось только нечто напоминающее «П-п-э-э-э»…
Человек вышел в соседнее помещение. Шаги отдалились. Я напрягла слух, но не могла добиться прежней остроты. В уши словно залили парафина.
— Пить, — снова сказала я, насилуя надсаженное ноющее горло. — Пить дайте…
Где-то грохнула дверь. Порывом ветра до моих ноздрей донесло запах стылой земли, не той, что покрыта снегом, но уже порядком промороженной ноябрьской стужей. Угнездившаяся во мне простуда сразу дала о себе знать. По мышцам побежала рвущая и одновременно сдавливающая боль, потом появились озноб и жуткая тряска. Крик застрял в глотке. Вселенная качнулась, на этот раз по-настоящему, и мне привиделось, что я сижу на детской карусели, которая разогналась с непозволительной скоростью.
Я начала реветь, сопеть, кашлять, чувствуя, что уже не хватает кислорода, и тут же пытаясь побороть страх, мешающий мыслить. Ума не приложу, как можно было заниматься двумя противоположными вещами.
Смерть не приходила, решив дать мне отсрочку согласно каким-то своим планам. Пока что я ни жива, ни мертва, а болтаюсь где-то между двумя мирами, словно призрак. Ясно одно — какое-то время я буду общаться с похитителем, испытывая на себе его власть. Мне нужен контакт с ним, контакт любой ценой… Что я могла сделать, чтобы заставить его слушать меня. Я сидела и думала, что он никогда больше не придет, но ошиблась. Вновь отворилась невидимая дверь, и человек направился ко мне. В промежности у меня возникла боль, я хрипло застонала, но вряд ли он услышал. По его движениям и неторопливости можно было понять, что мои страдания и жалкие попытки привлечь к себе внимание ни к чему не приводят.