Лорел Гамильтон - Сны инкуба
И опять спокойный тон. Ничего особенного.
— Марианна!
— Да?
— У меня иногда от тебя мурашки по коже!
Она рассмеялась.
— Ты поднимаешь мертвецов и убиваешь нежить, и ты испугалась меня?
В такой формулировке это действительно было глупо, но все равно правда.
— Скажем так: я рада, что у тебя твои парапсихические силы, а у меня мои. И так у меня серьёзное чувство вины и без того, чтобы предсказывать будущее.
— Не вини себя ни в чем, Анита, а следуй своему сердцу. Нет, это была королева Скипетров, а не Кубков. Так что следуй своей силе, пусть она отведёт тебя туда, где тебе надлежит быть. Верь себе, и верь тем, кто рядом.
— Ты же знаешь, я никому не верю слепо.
— Мне ты веришь.
— Ну да, но…
— Перестань ты в этом ковыряться, Анита. Твоё сердце — не рана, в которую нужно лезть и смотреть, не сходит ли струп. Ты можешь исцелиться от старой боли, если позволишь этому случиться.
— Так мне все твердят.
— Если все твои друзья говорят одно и то же, и твоё сердце говорит то же самое, а спорит только твой страх, так перестань упираться.
— Я не слишком хорошо умею сдаваться.
— Да, я бы сказала, что это ты хуже всего умеешь. Отдать то, что тебе уже не служит, не защищает и не помогает, не значит сдаться. Это значит вырасти.
Я вздохнула:
— До чего же я не люблю, когда ты так осмысленно говоришь!
— Не любишь, но на это надеешься.
— Да.
— Иди в дом, Анита, иди в дом, и делай свой выбор. Я сказала все, что имела сказать, и теперь все в твоих руках.
— А вот это я больше всего ненавижу, — ответила я.
— Что именно?
— Что ты не пытаешься меня убеждать. Ты только сообщаешь факты, говоришь, какие у меня варианты выбора, и отпускаешь.
— Я могу давать наставления, но не приказы.
— Я знаю.
— Сейчас я вешаю трубку, а ты пойдёшь в дом. Потому что не будешь же ты спать в машине.
Телефон умолк.
Марианна была права, как всегда. Я злилась на неё за то, что она просто даёт мне информацию и помогает думать, но не говорит, что делать. Конечно, попытайся она мною командовать, я бы не потерпела. Я всегда выбираю сама, и чем настоятельнее меня подталкивают, тем сильнее я эти подталкивания игнорирую, поэтому Марианна не подталкивает никогда. Вот тебе информация, вот тебе варианты выбора, а теперь будь взрослой девочкой и выбирай сама.
Выбираясь из джипа, я надеялась оказаться достаточно взрослой для предстоящего выбора.
Глава одиннадцатая
Когда я вошла, в гостиной было темно, свет горел только в кухне. Оба они прошли через кромешную темноту дома и включили свет только уже на кухне, посмотреть сообщения автоответчика. У леопардов глаза лучше видят в темноте, чем у людей, а у Мики они вообще всегда кошачьи. Бывает, что он ходит по всему дому, не зажигая света, ни на что не натыкаясь, так же уверенно, как я при свете дня.
Но сейчас из кухни было достаточно света, чтобы я не стала зажигать его в гостиной. Белый диван будто сам светился, хотя я понимала, что это иллюзия, отражение рассеянного света от белой ткани. Я не сомневалась, что мальчики пошли переодеваться на ночь. Почти все ликантропы, любого вида, предпочитают одежды поменьше, а Мика не любит парадных нарядов.
Я вошла в пустую кухню — не то, чтобы мне там было, что делать, а просто я не готова была идти в спальню. Все ещё было непонятно, что там делать.
Теперь у меня в кухне стоит большой обеденный стол. В уголочке для завтрака, у эркера, выходящего на лес, по-прежнему расположился столик для четверых. И того было слишком много, когда я только сюда переехала. Сейчас, потому что обычно у нас ночуют ещё несколько оборотней-леопардов — в случае опасности, а чаще просто, чтобы быть поближе к группе, к своему парду, — понадобился стол на шестерых. Даже больше надо было бы, да в кухню не влезет.
Посреди стола стояла ваза. Жан-Клод стал посылать мне по дюжине белых роз, когда мы начали встречаться. Когда к этим встречам прибавился секс, он добавил к дюжине тринадцатую розу, красную. Одна красная роза, как капля крови в море белых роз и белого подмаренника. Весьма красноречиво.
Я понюхала розы — красная пахла сильнее других. Трудно найти белые розы с хорошим запахом.
Все, что мне надо было сделать — это позвонить Жан-Клоду. Он бы успел прилететь сюда до рассвета. Я кормилась от него раньше, могла бы и сейчас. Конечно, это значило бы всего лишь отложить решение… нет, спрятаться от него. Сильнее почти всего на свете я ненавижу трусость, а звонить сейчас моему любовнику-вампиру — это она и была бы.
Телефон зазвонил. Я так дёрнулась, что ваза закачалась на столе — будто я нервничаю или у меня совесть не чиста. Трубку я сняла на втором звонке.
На том конце зазвучал интеллигентный профессорский голос, но говоривший профессором не был. Тедди был выше шести футов ростом и серьёзно занимался штангой. А то, что у него ещё и острый ум и точная речь, меня поразило при первом знакомстве. Вид тупого силача и речь философа. Ещё он вервольф. Ричард разрешил волкам, которым нужна помощь, обращаться к коалиции.
— Анита, это Тедди.
— Привет, Тедди, что там у тебя?
— У меня ничего, но с Джилом не очень хорошо. Все будет нормально, но сейчас мы в приёмном покое больницы св. Антония.
Джил — единственный в городе лис-оборотень. Поэтому он весьма зависим от «Мохнатой Коалиции», как стали её называть местные оборотни и даже копы. Изначально она возникла, чтобы создать лучшее взаимопонимание между группами животных, но нам пришлось выделить направление работы и с людьми — с ними, оказалось, тоже нужно взаимопонимание. Ну просто одна большая вечеря братства ранних христиан.
— Что с ним?
— Автомобильная авария. Кто-то ехал на красный свет. Здесь в приёмном покое другие пациенты до сих пор возмущаются водителем. Если бы Джил был человеком, он бы погиб.
— Окей, так они позвонили в нашу службу ответов, узнали твой сотовый…
— Полисмен на месте события заметил, что Джил поправляется куда быстрее, чем следовало бы.
— Ладно, но почему ты решил, что дело может обернуться плохо?
— Джил был без сознания, так что позвонили по номеру для несчастных случаев, найденному у него в бумажнике. Родственников у него нет, и это был номер нашей службы. Когда я приехал, Джил был прикован к кровати наручниками.
— Почему?
— Тот же полисмен, который рядом с ним до сих пор, заявляет, что боится, как бы Джил не оказался опасным, когда придёт в сознание.
— Твою мать, это же незаконно!
— Теоретически — да, но сотрудник полиции решил по собственному усмотрению предотвратить возможную опасность.
— Коп этого не говорил.
— Он это выразил такими словами: «Пока я не знаю, что он за хрень такая, я рисковать не буду».
