Александр Матюхин - Хэллоуин (сборник)
Вздрогнув от страха, политрук взмахнул топором. Не встретив сопротивления, топор со свистом рассек стылый воздух и, выскользнув из потных ладоней, отлетел далеко в сторону, тихо звякнув о мерзлую землю.
– Что, не получилось? – злорадно шептал Вурдалак, смыкая пальцы с длинными загнутыми ногтями на шее своего врага.
Дрожащей рукой Глеб потянулся к кобуре, но в этот момент дыхание перехватило, и он, судорожно ловя широко раскрытым ртом воздух, лицом вниз повалился на восставшего из могилы мертвеца.
* * *Не успело смолкнуть испуганно заметавшееся среди деревьев эхо нестройного залпа, спугнувшего стаи ворон, как над кладбищем поплыла торжественная мелодия государственного гимна.
Опустив гроб в могилу, солдаты взялись за лопаты. Гаврилкин, первым бросивший в яму комок мерзлой земли, отошел в сторону и, натянув на голову шапку-ушанку, закурил, мрачно осматриваясь вокруг.
– Что, командир, политрука ищешь? – спросил старшина, останавливаясь рядом. – Его здесь нет. И никто его с утра не видел. Как бы с ним не произошло чего.
– А что с ним может произойти? Выпил вчера лишнего и спит теперь сном праведника.
– Дай Бог, чтобы все именно так и было. Вот только мне почему-то в это не верится, – тяжело вздохнул старшина.
– А ты знаешь, командир, что мне сегодня утром доложил Лисичкин? Они повстречали политрука ночью возле костела. И, как сержанту показалось, у того что-то случилось с головой. Начал буровить, что мертвые бандеровцы на площади распивают водку, а потом схватил кол и направился в сторону кладбища.
– И что из того? Ты серьезно, Поликарпыч, думаешь, что он дошел? Трус ведь политрук наш, и я уверен, что он вернулся с полпути.
– А если не вернулся? Ты, Сергей, как хочешь, а я схожу, проверю. Тут недалеко.
Старшина решительно направился в сторону центральной аллеи.
– Погоди, я с тобой, – выбросив окурок, Гаврилкин пошел следом. – Ведь это я его подбил на эту авантюру.
– Да-а… Ну и дела… – растерянно протянул он, разглядывая лежащий навзничь рядом с глубоко вбитым в землю колом слегка припорошенный снегом труп. – Ты, Поликарпыч, вот чего… Быстренько дуй назад и пришли солдат, пока они не успели уехать. И пусть захватят плащ-палатку.
– Выходит, он, политрук наш, к этому делу отнесся на полном серъезе. Шутки не понял, – вслух рассуждал Гаврилкин, снимая головной убор.
– А я-то, козел, ему еще подсеял эти дурацкие папироски с маковой соломкой. После этого, видать, у него ум за разум и зашел окончательно. Кстати, а где они?
Засунув руку в карман шинели покойника, он достал измятую, наполовину пустую пачку и, скомкав, закинул ее далеко за ограду.
– Так будет лучше. А то особисты, которые будут расследовать этот случай, начнут задавать ненужные вопросы. Я выкручусь, а вот Амирханову за такие вещи точно оторвут голову. Как же тебя, политрук, угораздило здесь окочуриться? Покойничков испугался? А почему назад не вернулся? Неужели это Божья кара?! – Гаврилкин невольно вздрогнул, вспоминая вчерашний разговор. – Так что, выходит, Бог все же есть, раз он тебя так сурово наказал?
– Разрешите, товарищ старший лейтенант?
Раздавшийся за спиной голос заставил его резко обернуться.
– Да, конечно. – Погруженный в свои мысли, он не заметил подбежавших солдат и, стыдясь этого, поспешно отступил в сторону.
– Давайте, братцы! – скомандовал не успевший отдышаться от быстрого бега сержант, переворачивая труп на спину. – Вот те раз! И как это он умудрился?
Гаврилкин перевел взгляд с растерянно склонившихся над покойником солдат на полу шинели, намертво пригвожденную к могильному холмику глубоко забитым колом.
Мария Артемьева
Маршрут выходного дня
Ни одного автобуса за сорок минут… Отлично! Провалились они все в одночасье в какую-то чертову дыру.
Засовываю руки поглубже в карманы плаща, втягиваю голову под защиту воротника, прячу холодный нос в шелковый шарфик легкомысленной расцветки, дышу на ладони, приплясываю, стараясь согреться… Ничего не помогает.
Повисший над трассой густой туман сочится дождем. От сырости не спасают ни плащ, ни зонт: меня как будто завернули в мокрую вату. Холодно. Торчать на остановке в такую погоду, да еще в полном одиночестве – какой-то тоскливый апокалипсис. Целые стада ледяных мурашек бегают по спине.
Черт с ним, с автобусом!
Отчаявшись, поднимаю руку и голосую, но… Туман. Сплошной туман. Из-за него водители не успевают меня заметить.
Не снижая скорости, проносятся мимо. Мне достаются ледяные брызги из-под колес.
В ближайшей выбоине на асфальте скапливается дождевая вода. Кофейного цвета лужа угрожающе набухает, подбираясь к остановке, где я прыгаю, пытаясь привлечь внимание тех, кто за рулем.
Десятый час пасмурного октябрьского дня. Темнеет.
Желтые блики от света фар размазываются вдоль дороги жирными кругами.
И вдруг из облака тумана выныривает прямо на меня лобастая морда старого, проржавевшего ЛИАЗа. Я думала, такие уже не ездят. Откуда этот анахронизм в десяти километрах от столицы? А впрочем, хоть кладбищенский катафалк – лишь бы подбросил до города, до конечной метро. Сейчас капризничать не приходится.
Подбежав к самому краю: еще чуть – и вскочила бы в лужу обеими ногами, – я закричала и замахала рукой.
Водителя не увидела – только смутную тень за стеклом, запотевшим изнутри и грязным снаружи. Зато он меня разглядел: ударил по тормозам, и автобус, взревев двигателем, замер, распахнув передо мной двери.
Наконец-то.
Сложив зонт, нырнула в теплое автобусное нутро. Меня обожгло горячей волной воздуха, идущей из-под колес от выхлопной трубы, наверняка ржавой и прогоревшей.
В салоне сильно воняло. И не только бензином, а еще чем-то – затхлым, гнилым. Навязчивый, смутно знакомый душок…
Шла Саша по шоссе…
Глупая скороговорка из детства прозвучала в голове так неожиданно и не к месту, что я вздрогнула. Померещилось, будто ее произнес чужой голос.
– Маршрут выходного дня! – сказал из своей кабины водитель. – Едем, девушка?
Он смотрит на меня из тени кабины в зеркало заднего вида. В отражении его глаза кажутся двумя черными провалами.
Я пожала плечами и кивнула: каким бы маршрутом ни следовал этот дряхлый автобус, дожидаться чего-то другого в наступающей ночи, на холоде и под дождем – увольте! С меня хватит.
Я сунула в приоткрытое окошко плату за проезд, прошла в салон и плюхнулась на единственное свободное место прямо за кабиной водителя – раньше такие места предназначались кондуктору – и закрыла глаза.
