Александр Арбеков - Две ипостаси одной странной жизни
Эх, весна, весна! Она была и есть, как всегда, великолепна, неподражаема, легка, волнительна и беспечна. Но она, увы, рано или поздно заканчивается на самой высокой ноте и на взлёте отношения между нею и всем и всеми, существующими в этом мире. Вот в чём беда! Но остаётся непередаваемый восторг! Остаются самые трепетные, волнующие, томные и сладостные воспоминания и ощущения. О, весна! Какая красота! Боже, продли её хотя бы на несколько мгновений, а лучше на долгие века!
— Как хорошо! — воскликнул я, вдыхая волшебные ароматы, струящиеся вокруг и отовсюду, видимо, по воле небес, а может быть, и помимо их воли, потому что так всегда было заведено со дня сотворения этого мира и никто не смел вмешиваться в вечный и закономерный процесс.
Жизнь должна продолжаться вне зависимости от чего-либо: от неожиданных неприятностей, грусти, разочарований, прозрений, томлений, печалей и радостей, восторгов, несчастий и всяческих причудливых метаморфоз, и даже, возможно, как это не кощунственно звучит, вне зависимости от самого Бога.
— Ты как? — спросил я у Аристарха. — Вроде бы всё идёт хорошо.
— Да, согласен. Пока хорошо, — сурово ответил мой друг. — Пока… Но что будет дальше, не знаю.
— Да, расслабься ты! — весело рассмеялся я. — Что за невыносимый такой пессимизм?!
— Как можно быть оптимистом при моих-то неожиданных и крайне серьёзных обстоятельствах и сложных проблемах!?
— Ладно… Как дела вообще?
— Какие у меня могут быть дела в моём трагическом жизненном положении?! Абсолютно глупый, неуместный и риторический вопрос! — нервно и раздражённо сказал Аристарх. — Отсиживаюсь на твоей даче. Всё забросил. Пью. Одно радует. Природа, земля. Собрался с силами. Посадил помидоры и огурцы, а так же укроп и петрушку. И перец болгарский. Да, и даже сельдерей и капусту. Периодически их поливаю и с радостью слежу за их ростом. Сейчас я абсолютно уверен в том, что только естественное земледелие и натуральное хозяйство спасут и облагородят человечество! Следует быть ближе к природе, к первозданной жизни. Никакой химии и синтетики!
— Ну, это же великолепно! Я очень рад! — просиял я. — Такой мощный прорыв в бытие и в сознании!
— Издеваешься? Ну, поиздевайся, поиздевайся!
— Да не издеваюсь я! Всё действительно великолепно и замечательно! Посмотри на небо!
— Ты знаешь… Великолепно только то, что действительно великолепно вовремя и к месту. А всё остальное — тлен, глупость и ерунда. Сплошные иллюзии и неуместные фетиши.
— Понятно…
— Да ничего не понятно! Смута в душе. Одно дело — сажать помидоры с умиротворённой и чистой душой, другое дело сажать их с душой другой, или, вернее, с иной, особой, поглощённой серым с поволокой и вязким туманом безысходности и отсутствия надежды!
— Понятно. Сам такой. Подойдёшь к одной женщине, будучи счастливым и умиротворённым…
— О чём ты?! Мы, кажется, говорили о помидорах укропе, петрушке и об иллюзиях!
— Дослушай. Это только один вариант. А вот если к женщине подойдёшь в смятении духа, то…
— Ну что ты такое несёшь?!
— Согласен. Несу всякую чушь. Но надо же пофилософствовать и чуть-чуть предаться извращениям духа и разума?
— Дух и разум — это одно и тоже!
— Не скажи, не скажи… Разум является основой духа, но дух — это нечто большее, чем разум.
— Как заумно! Мне сейчас не до философии! Как там дела с нашей главной и единственной свидетельницей? Как она поживает, ласточка моя ненаглядная, голубка, цыпочка моя, гимнастка и акробатка моя летающая, вернее, птичка перелётная? — тяжело вздохнул Аристарх.
— Уже не твоя…
— Да, увы…
— Гарантирую тебе, что всё будет в полном порядке в самое ближайшее время, — вздохнул я в ответ.
— Прекрасно, превосходно… Но, когда мне следует выйти из тени, так сказать, и жить обычной, спокойной, тихой, размеренной жизнью без опасений и тревог?
— Скоро, очень скоро.
— Дай Бог, дай Бог…
— Увы, Богу мы абсолютно не нужны, — поморщился я. — Он в нашем случае не причём. Давай творить свои судьбы сами.
— Как это не нужны?! Как это не причём?! — возмутился Аристарх. — А зачем он, Творец, тогда существует и предопределяет всё вокруг!?
— Ты в этом уверен? — напрягся я. — Предъявите, пожалуйста, доказательства существования сего довольно спорного господина!
— Вы шутите или придуриваетесь?
— Ну, шутить и придуриваться, — это, в принципе, одно и то же, — усмехнулся я. — Как же можно шутить, не придуриваясь? А как можно придуриваться, не шутя?
— Да, вы правы, — рассмеялся Аристарх. — Вернёмся к теме Бога.
— Я весь во внимании! — улыбнулся я. — А почему мы всё время то на «вы», то на «ты»? Как-то странно…
— Всё зависит от обстановки и темы!
— Хорошо, согласен.
— И так… Кто или что есть Бог?
— Ничего себе постановка вопроса! — восхитился я. — Вам не кажется, что сейчас совсем не то настроение, чтобы такую тему обсуждать?
— Данная тема всегда подлежит обсуждению, вне зависимости от места, пространства и времени! — возмутился мой нежданный клиент и товарищ, а может быть и друг.
— Хорошо, хорошо… Успокойся! — в свою очередь возмутился я. — Согласен, согласен! Задам вам, господин хороший, в ответ простой встречный вопрос. Зачем Бог нужен?
— Что?!
— Даже если он и существует, и создал этот мир, то мне кажется, что он некоторое время назад и сейчас отдыхает, находясь в раздумьях, и все события в сущем происходят своим естественным, крайне хаотичным, но вполне закономерным путём. Собственно, по этому поводу я уже ранее высказывался.
— Вы сами поняли, что сказали?
— Да.
— Хаос, закономерность и естественность — вещи несовместные!
— Не согласен, — улыбнулся я. — Закономерность и естественность рождаются именно из хаоса.
— Спорная мысль.
— Всё, что умно, спорно.
— Так, вернёмся к теме Бога.
— Вернёмся.
— Вообще-то, как вы подметили, мы совсем недавно уже обсуждали эту проблему, — поморщился Аристарх. — По моему мнению, Бог всё-таки нужен для того, что бы контролировать ситуацию в целом, а не по частностям и мелочам. Он выше их. Понимаете?
— Не понимаю!
— Почему?!
— Потому что не понимаю!
— Что тут непонятного?
— Скажите, а вот Бухенвальд и Освенцим, — усмехнулся печально я. — Это нечто целое, очень важное, главное или сугубо незначительное и частное по сравнению с более глобальными явлениями и проблемами?
— Ну, к чему вы это?
— К тому самому! Отвечайте на конкретно поставленный вопрос!
— Да, согласен. Бог в данных случаях вроде бы дал промашку. Бухенвальд, Освенцим и масса других концентрационных лагерей на территориях Германии, Польши, Украины, Белоруссии и всего бывшего Советского Союза — это вроде бы целое и главное, а не частное в силу важности и трагичности проблемы, — снова поморщился мой собеседник.
