Святослав Моисеенко - Последняя тайна Патриарха
Данила задорно улыбнулся:
– Вот и эта проблема решена! Быстро собираемся и – в аэропорт!
Настя вздохнула. Ей, «столбовой москвичке» и профессорской дочке, непривычно было пускаться в дальний путь без чемоданов с нарядами и всякими мелочами, столь необходимыми светской барышне из хорошей семьи… Она собралась с духом – врать ох как не любила! – и позвонила матери. Кукольным голоском «капризной доченьки» прощебетала, что они с Никитой уезжают в Крым отдохнуть на пару недель. Мать находилась в очередном романе с модным художником и нисколько не обеспокоилась, – не до того ей было. Лишь тихо радовалась, в редкие минуты вспоминая о дочке, что та за Никитой как за каменной стеной. Правда, на женитьбу с детдомовским «вахлаком» не соглашалась ни в какую. «Всяк сверчок знай свой шесток»! Актрисы, хоть и «вольная богема», тоже «чваншами» и «снобками» бывают еще теми! А отец давно уже не интересовался жизнью семьи – погряз в своей науке, не вылезал из лаборатории и разъезжал по всяким симпозиумам. Да и можно ли было назвать семьей всю эту, довольно трафаретную, смесь беспорядочных измен и унылого равнодушия?
Про учебу в универе Настя тоже вспомнила, но на носу была сессия, занятия закончились. Обойдется МГУ!
– На месте все купим, не боись, боярышня ты моя утонченная! – заверил Никита, которого уже манила Муза Дальних Странствий. Странное дело: стоило только блеснуть надежде на отъезд из Москвы, как парень ожил и от его недавней растерянности не осталось и следа. Сработал инстинкт разведчика и молодая тяга к приключениям, пусть и опасным. Москву гигант-десантник уже воспринимал как западню похлеще чеченской.
Дорога заняла немногим более двух часов, и вот уже троица стояла возле табло в новеньком терминале D… Настя ни разу не была здесь – все ее путешествия начинались в Шереметьево-2.
Никого подозрительного в снующих вокруг людях острый глаз Никиты не заметил.
Словно из воздуха возник человек в форме сотрудника аэропорта.
– Господин Милославский? – вполголоса обратился он к Даниле. Тот растерянно кивнул. – Это ваши спутники? – лишь скользнул взглядом, все примечая. – Следуйте за мной.
Никита шел насупившись, как пацаненок, который из атамана и «вождя краснокожих» вдруг превратился в обычного школьника, которого выдернули из игр с дворовыми друзьями и подзатыльниками гонят домой ужинать… Он вдруг ощутил укол самолюбия: все эти дни, понимаешь, был самый что ни на есть главный, а тут на тебе – «сопровождающее лицо»! Обидно… Хотя – чего уж там! – никто и никогда не звал его домой, да и дома никакого не было… Вечно голодные детдомовцы сами собирались возле дверей столовки задолго до скудных ужинов.
Пропустили их через все кордоны молниеносно, да никаких особых кордонов и не было: скромные двери, ведущие в обход всех правил и норм. Спецслужбы, дело такое…
Посадили ребят в самом хвосте, рядом с отсеком стюардесс, с интересом поглядывавших на занятных пассажиров: красивые, молодые, сидят на спецместах… А один томный стюард даже разволновался не на шутку, все пытался Никите, сидевшему с краю, то журналы предложить, то напитки, то леденцы. И, аспид этакий, так и норовил низко склониться к его плечу. Командир маленького войска сидел красный как рак, а Настя с Данилой над ним весело подшучивали.
Спать, конечно, не получилось – нервы были на пределе, но Настя и не дала бы. Она принялась вполголоса рассказывать о реликвии дальше, – то, что успела вычитать и припомнить из истории. Периодически одергивая Никиту, задумчиво провожавшего взглядом длинноногих стюардесс, – на самом деле он их и не видел вовсе, а думал о своем, но у ревнивой Насти не забалуешь! «Светлейший» тоже слушал внимательно, иногда вставляя замечания, почерпнутые в основном из кладезя фамильных легенд и преданий. Чего-чего, а этого добра в великосветском семействе хватало!
После реформатора Никона, лишенного сана, следы перстня надолго затерялись… Понятное дело, он достался царям, но, видимо, они ничего о его силе не ведали. Петр Первый, этот «плотник на троне», не очень-то любил украшать себя драгоценностями, да и кто на них обращал внимание в то суматошное время – вытаскивая Россию за волосы из болота, царь поставил ее вверх ногами! Тут уж все реформаторы действуют одинаково: один Ельцин чего стоит! Скорее всего, перстень тихо хранился у брата и соправителя Петра – Ивана, хилого, богомольного, никчемного. Способного только дочерей строгать одну за другой. Время перстня наступило в век женских царствований.
Суровая Анна Иоанновна драгоценности любила, как и всякая женщина, и батюшкин перстень ей-то уж точно помог каким-то чудом взойти на престол, а потом скрутить и вельмож, и всю Россию в бараний рог. Многое реликвия могла, только вот годы жизни не в ее власти…
Кроткая сердцем Елизавета, дщерь Петрова, с помощью гвардейского полка преображенцев совершила переворот и свергла младенца-императора Иоанна Антоновича вместе с его бесцветной матушкой-правительницей, родной племянницей императрицы Анны. Прибрала, разумеется, к рукам и все имперские сокровища.
Наряды, балы и маскарады она любила самозабвенно, не меньше любовных утех. Можно понять – царица была одной из самых красивых женщин той эпохи: белая румяная толстушка. Потом про ее характер даже стишок сочинили:Веселая царица была Елисавет:
Поет и веселится – порядка только нет…
Находясь у нее, перстень вряд ли мог оказывать влияние на что-либо, кроме успешного поиска нового фаворита. Но промчались и годы правления этой венценосной «огневушки-поскакушки». На престол вступила стопудовая немка Екатерина, по доброй традиции свергнув предшественника, которым был – ни больше, ни меньше – ее собственный незадачливый супруг, племянник Елизаветы. Свергла, да и приказала придушить. Долго потом старалась оправдать злодеяние и его личной бестолковостью, и «дурным нравом», и полной непригодностью ни к чему «царственному». Что было, как бы это помягче сказать, не совсем правдой: стоит только посчитать, сколь много вполне разумных указов издал Петр III за недолгое свое правление! Одно только упразднение мрачной Тайной Канцелярии – КГБ по-нашему, – наводившей на всех ужас, дорогого стоит! А что собой дурён, так на престоле не за красоту оказываются.
Никита не удержался:
– «К чужому берегу не корабль, так барка, а к нашему не хм-хм… так палка!» – и тут же получил локтем в бок. Данила кротко поинтересовался, что там вместо «хм-хм», и долго хохотал, записывая в специальный блокнотик прикольную шутку. Он все еще увлеченно изучал современный русский язык, с его нововведениями и сленговыми оборотами.
