Бри Диспейн - Жестокая красота
— Они собрались, потому что для них это важно, — всхлипнула Эйприл.
Я повернулась и оглядела двор. Соседи успели собраться на лужайке и только некоторые оставались на улице. Когда пропал Бэби-Джеймс, все было примерно так же. Прихожане горели желанием помочь в поисках.
И я поняла, что мой внутренний волк ошибается. Эти люди считают моего отца своим. Он — их пастор, их отец. И у них есть право беспокоиться за него. Если бы они являлись волчьей стаей, папа стал бы их альфа-самцом.
А без него они похожи на стадо, лишившееся пастуха.
Я как-то вывернулась из объятий Эйприл. Нельзя их игнорировать.
— Спасибо всем вам за поддержку, — произнесла я, подражая властной и одновременно ободряющей манере папы. — Я глубоко тронута вашей любовью к моему отцу. Его состояние пока критическое, но в последний час ему стало немного лучше. Когда я узнаю что-то новое, я позабочусь о том, чтобы весть дошла и до вас.
Меня принялись забрасывать вопросами. Я поведала им ту же ложь, что рассказала полиции, когда меня расспрашивали в отделении скорой помощи. Дескать, папа подыскивал в городе новое помещение для приюта, а взрыв прогремел совершенно неожиданно.
Потом трое из моих соседей предложили принести мне ужин.
— Спасибо за ваше великодушное предложение, — заявила я, — но в приходе есть люди, которые гораздо сильнее, чем я, нуждаются в поддержке. Сегодня в нашей больнице скончался Пит Брэдшоу.
Эйприл ахнула. Кто-то в толпе издал удивленный возглас.
— Я уверена, ваша любовь значительно нужнее его матери, чем мне.
Я поняла, что поступаю правильно. Именно этого хотел бы от них мой отец. У Пита имелись заморочки, но его мама не заслуживала смерти сына.
Я снова всех поблагодарила и прошла в дом. Эйприл бросилась за мной. Закрывая дверь, я видела, как небольшая группа людей направилась к Роуз-Драйв, где жила Энн Брэдшоу.
— Ты прямо как пастор, — восхитилась подруга. — Возможно, тебе уготовано будущее общественного деятеля.
— Сомневаюсь, — пробормотала я.
— А я нет, — раздался голос Гэбриела.
Он как раз был на кухне.
— И похоже, что будущее наступит раньше, чем ты думаешь, — продолжил он.
Перед ним на столе лежало нечто вроде альбома для набросков.
— Грейс, нам надо поговорить, — вымолвил он, пристально глядя на меня.
Спустя пять минут.
Эйприл извинилась и под каким-то надуманным предлогом покинула нас. Я сразу догадалась, куда она направилась.
— Кто сейчас с Джудом? — спросила я.
— Я послал туда Райана и Зака.
— Он в курсе?
— Он знает, что произошло какое-то несчастье, но лишь в общих чертах.
Я с облегчением вздохнула, но вновь встревожилась.
— Нужно рассказать ему. Но в присутствии Райана и Зака, на тот случай… Неясно, как он отреагирует.
Поделиться новостью с братом следовало именно мне. Но если ему все безразлично? Я же просто этого не вынесу.
Кроме того, у меня есть более важные дела, подумала я, хлопая себя по кармашку с амулетом.
Гэбриел поманил меня к столу. В руке он сжимал угольный карандаш, и у него даже побелели костяшки пальцев. Мне хотелось сбежать куда-нибудь подальше и сконцентрировать свою энергию на решении очень сложной задачи. Необходимо использовать лунный камень, чтобы вернуть Дэниелу человеческий облик! Однако, посмотрев на мрачное лицо Гэбриела, я поняла — речь пойдет о чем-то серьезном. Поэтому я промолчала, придвинула стул и села рядом с Гэбриелом.
— Первым делом хочу извиниться, — начал он. — Я должен был обратиться к прихожанам. Я, как-никак, младший пастор, подчиняющийся твоему отцу. Но, учитывая обстоятельства, я передал тебе бразды правления.
И Гэбриел указал на повязку, которая закрывала его свежий шрам на щеке, и на синяки, украшавшие его скулу. Я не видела его всего пару часов, а синяки ни капли не побледнели. Когда же они полностью исчезнут? — удивилась я.
— Просить прощения надо мне. Я ужасно хотела помочь папе, но не подготовилась.
— Не вини себя, Грейс. Я не догадывался, как много гнева ты накопила в себе. Ты помнишь историю о безжалостном слуге?
Я была не в настроении слушать библейские притчи, но догадывалась, к чему клонит Гэбриел, и кивнула.
— Некий милосердный царь простил своему слуге огромный долг. А слуга, в свою очередь, пришел к своему земляку за меньшим долгом. Обнаружив, что тот не может заплатить, он разозлился и бросил его в темницу. Когда царь узнал об этом, он разгневался на слугу за проявленную жестокость и приказал посадить его в тюрьму.
— Я сомневаюсь, что это имеет какое-то отношение к сегодняшним событиям, — раздраженно буркнула я.
— Грейс, я почувствовал твою ярость, когда мы с тобой были в больнице. Гнев бурлит внутри тебя, и он съест тебя живьем, если ты не одолеешь его. Он обладает такой же силой, как любовь. Именно его ты пропустила через себя, а не позитивную энергию. Вот почему все так и случилось. Ты открыла мои раны. Я надеюсь, что большая часть удара пришлась на меня, а не на твоего отца.
Я вспыхнула. Теперь ясно, отчего в палате завопили мониторы!
— Значит, мои эмоции могут причинить физический вред окружающим? — спросила и стиснула руки, будто они превратились в опасное оружие.
— Не столько другим, сколько себе самой. Волк внутри тебя питается твоим негативом. Конечно, ты можешь противостоять внешней агрессии — ты доказала это на складе. Но нападки демона гораздо изощреннее, — объяснил Гэбриел и поправил повязку на лице. Очевидно, он не привык к ней, и она ему мешала. — Грейс, скажи мне, не таясь, на кого ты злишься?
— Не знаю. Ни на кого.
Я соврала. «Они все подвели тебя, а теперь он смеет читать тебе лекцию!» Я сконцентрировалась на лунном камне в надежде, что он поможет мне успокоиться.
— Я злюсь на отца за то, что он не пустил меня на склад. И на Толбота — он не уберег папу, и еще он просто лживый мер… — я не договорила.
— Но твоя ярость гораздо глубже. И она возникла не сегодня. — Гэбриел сделал глубокий вдох. — Как насчет Дэниела?
— Нет.
— Уверена? Было бы легко обвинить только его.
— Но он же пожертвовал всем ради меня. Оттуда должен был выбраться именно он. Я заставила его дать мне слово. Он пообещал, что сбежит со склада, если появится такая возможность. Однако вместо этого он попытался спасти меня.
А все лежало практически на поверхности. Гэбриелу достаточно было поскрести, и мои чувства хлынули наружу, как кровь из раны. Я действительно злилась на Дэниела. Ведь его нет со мной рядом. Он оставил меня в одиночестве. Его не было в больнице. Он не обнял меня, не заверил в том, что папа выздоровеет. Но, конечно же, мой гнев был иррациональным.
