Владимир Контровский - Мы вращаем Землю! Остановившие Зло
Васька, серый в яблоках орловский рысак, словно прочел невеселые мысли всадника. Осторожно ступая по скользкой дороге, он тихонько фыркнул и слегка помотал головой, как будто желая сказать – ничего, хозяин, не журись. Конь этот сразу, еще при формировании восемьсот пятьдесят шестого артиллерийского полка в Череповце, признал Павла и остался с ним, несмотря на попытки начальства изъять красавца у зеленого лейтенантика. Васька не терпел общества своих четвероногих сородичей, и когда командир дивизиона майор Векилов подъехал на нем к группе командиров, рысак тут же проявил норов – устроил форменную драку, активно применяя копыта и зубы. Комдив вылетел из седла, а Васька разогнал всю кавалькаду и описал круг почета. Векилов, матерясь сквозь зубы и прихрамывая, подошел к Дементьеву и бросил:
– Забирай своего зверя, лейтенант. Но уговор – не попадайся мне на глаза со своим конем.
С тех пор Васька и Павел были неразлучны, вот только ни человек, ни конь не знали, что роковая пуля, предназначенная красавцу-рысаку, уже заправлена в снаряженную ленту немецкого МГ и что жить Ваське осталось совсем недолго…
Двести восемьдесят шестая стрелковая дивизия, в состав которой входил артполк, высадилась в районе станции Назия и шла в сторону Мги, навстречу немецкому танковому клину, стальным зубилом продвигавшемуся к Ладожскому озеру.
* * *К вечеру батарея остановилась на полянке в небольшом лесочке. Полянка была вздыблена маленькой высоткой, с которой отлично просматривалась единственная дорога, бурой змеей уходившая к фронту. Кругом – бескрайний лес, по обочинам дороги – болото.
«Вот тут они и завязнут, – подумал Павел, оглядывая позицию. – Хорошее место. И елочка вон та пушистая, у дороги, в самый раз – отличный ориентир. Так и порешим…»
Темнеющее небо на западе подкрашивалось багровым, и лейтенанту Дементьеву вдруг почудилось, что он когда-то уже видел такое зарево, пожирающее родную землю. Но где и когда – этого он вспомнить не мог.
– Командуй тут, лейтенант, – командир батареи, старший лейтенант Веселов, описал рукой широкий полукруг. – А я с взводом управления пойду вперед, эн-пэ устрою. К утру чтоб все у тебя было готово к открытию огня, понял?
– Так точно, товарищ командир.
С самого начала Дементьев был назначен в 1-ю батарею командиром огневого взвода, но потом выяснилось, что кадровых офицеров в батарее всего двое – он да Веселов, – и тогда комбат сделал перестановку: своего заместителя Речкова, пожилого лейтенанта запаса, явно не тянувшего этот воз, поставил на взвод, а Павла назначил замом. Приглядевшись к Павлу, Веселов понял, что тот в пушках разбирается – как-никак, за плечами Дементьева был не только год ЛАУ, но и три года артиллерийской спецшколы. И потому Веселов оставлял на него батарею – сейчас, когда на них шли немецкие танки.
Солдаты работали всю ночь, прислушиваясь к гулу канонады, и к утру отрыли окопы для пушек и ровики для людей. Лошадей отвели в укрытия, метров за четыреста от огневой; возле орудий горками выложили снаряды, заботливо протертые ветошью.
И пришел рассвет. Несмело пискнула какая-то птаха, дробной очередью простучал в лесу дятел.
– Вот чертяка, – крякнул ездовой Тимофеев, вытирая потный лоб, – как из автомата садит. Я уж было подумал, – он криво улыбнулся, – парашютисты немецкие на нашу голову.
– Каркай больше, старый, – отозвался кто-то из бойцов, – накаркаешь.
Из низин ползли струи белого тумана, размывая силуэты деревьев. Раздвинув ветви маскировки, Павел посмотрел на темную ленту дороги. Все было тихо – пока…
Хотелось спать. Батарейцы прикорнули прямо у орудий на разостланных шинелях. Дементьев, поеживаясь от утреннего холодка, еще раз оглядел позицию, доложил на НП о готовности батареи и уже примерялся, где бы устроиться передохнуть, но зуммер полевого телефона распорядился по-своему.
«Противник пошел в наступление, – сообщил голос комбата на том конце провода. – Неподвижный заградительный огонь один, четыре снаряда, беглый, огонь!»
Четыре орудия выплюнули первые снаряды, взрыв сошниками мягкую землю. По ушам хлестнула невидимая плеть: «УСВ» – семидесятишестимиллиметровые дивизионные пушки, принятые на вооружение перед самой войной, – били резко и звонко.
Орудийный грохот густел. Там, впереди, за стеной леса, было жарко – не прошло и получаса, как Веселов приказал Дементьеву отправить к нему одно орудие для стрельбы прямой наводкой по прорвавшимся танкам. Артиллеристы сноровисто подцепили к пушке передок и шестерку лошадей, прядавших ушами при каждом выстреле, и орудие покатилось по дороге.
«Лучший расчет батареи, – подумал Павел, провожая взглядом упряжку, – жаль». Он не мог сказать, почему ему пришло в голову именно это слово – молодой лейтенант не мог знать, что всего через полтора часа его орудие номер один сожжет два немецких танка и погибнет вместе со всем расчетом под гусеницами третьего…
А потом оборвалась связь – эбонитовая трубка телефона безмолвствовала. К счастью, лейтенант Графов, однокашник Павла и командир второй батареи, стоявшей в километре от первой, прислал связного с приказом командира дивизиона: встретить танки, прорвавшие нашу оборону и двигавшиеся к нам в тыл.
Связь с НП восстановить не удалось – посланный связист не вернулся. Дементьев поставил три оставшихся у него орудия на прямую наводку, и тут на дороге появились люди, которых становилось все больше и больше. Но это были не немцы – по дороге в беспорядке отходила наша потрепанная пехота. Катились в тыл хозяйственные повозки с перепуганными возницами, полевые кухни, санитарные двуколки с ранеными, поодиночке и небольшими группами тянулись отступавшие солдаты. По угрюмым лицам своих солдат лейтенант понял, что этот всеобщий драп действует им на нервы, и все-таки бойцы стояли у орудий и ждали приказа – его приказа.
К полудню поток отступавших иссяк. Немцы не появлялись, только гремели далекие – пока? – разрывы бомб и снарядов. Солнце палило вовсю, раскаляя небесную синь бабьего лета – не верилось, что под таким небом люди могут беспощадно убивать друг друга.
Канонада оборвалась, и в наступившей тишине Павел услышал шум моторов. «Танки – вот и дождались», – подумал он и вдруг услышал сознанием произнесенное непонятно кем: «Зло явилось – идите и остановите его!» Лейтенанта Павла Дементьева обдало холодом, но холодок страха быстро превратился в холодную бойцовскую злость: «Остановим».
Первым из-за поворота дороги показался пятнистый броневичок. Покрутил башенкой, поводил пулеметным стволом, принюхиваясь, и сыпанул длинной очередью, прощупывая притихший лес. Лейтенант ждал, ждали и его бойцы, присевшие за орудийными щитами.
