Юрий Салов - Люди и портреты (СИ)
Разговор, как мог судить Дроздов, был очень тяжелым, и атмосфера этого разговора, этой встречи словно бы воцарилась и здесь, среди этой современной белоснежной мебели.
Поэтому Игорю не терпелось узнать, чем закончилась встреча, но он сдерживал себя, созерцая в модные пластиковые окна цветущие каштаны на аллеях окружавшего коттедж парка.
Наконец Гриф будничным тоном, но вполне серьезно ответил:
— Мовлади надо убирать.
— Вы думаете?
— Безусловно.
Старик неторопливо изложил свое видение ситуации. Игоря взволновал рассказ об итогах встречи Марка Израилевича с чеченцами. Он понимал, что ликвидация Мовлади может привести к большой криминальной войне с ощутимыми потерями, поэтому идея Грифа вызвала у него раздражение, которое он, однако, не демонстрировал. Вместе с тем он был особенно осторожен в словах и в проявлениях чувств, так как понимал, что эта операция может стать переломной в расстановке сил в криминальной Москве и этот выцветший старик с орлиным профилем и властным лицом был именно тем человеком, который мог решить все проблемы.
Когда Толстый аккуратно собирал по своим каналам информацию о Марке Израилевиче, то он выяснил только то, что не стоит вести об этом человеке никаких расспросов — ни явных, ни скрытых. Ходили неявные слухи, что у Грифа есть выход на нескольких людей в верхушке спецслужб и поэтому лучше сделать все, чтобы не поссориться с этим хмурым стариком. Поэтому Игорь и не стал никак возражать против намечавшейся операции, началом которой должно было стать нахождение исполнителя для этого непростого дела.
Однако у Марка Израилевича были свои соображения на этот счет.
Он словно бы выпростал голову из плеч и посмотрел на Игоря грозным взглядом проснувшегося грифа.
— Отдаете ли вы себе отчет в том, что разработанная нами операция довольно опасна?
Дроздов жадно затянулся «Мальборо» и проговорил:
— Риск, конечно, есть, но думаю, она является наилучшим выходом.
— Согласен. Но к ней ни вы, ни я отношения иметь не будем. Ее проведут другие люди. В прошлый раз вы упоминали одного человека, по вашим словам, специалиста высокого класса, который может согласиться на выполнение такой работы.
— Да, я давал вам его координаты.
Марк Израилевич бросил в микрофон селектора:
— Романа ко мне.
Появился высокий блондин, положил несколько фотографий. В ответ на обращенные к нему взгляды неопределенно пожал плечами:
— На мой взгляд, это хороший кандидат.
— Его сильные стороны? — спросил Гриф.
— Реакция хорошая, интеллект, скрупулезность.
— Психологическая устойчивость?
— Мне о нем говорили только в восторженных тонах.
— Так, — скрипучим голосом бросил Гриф, пролистывая записную книжку. — он воевал наемником в Приднестровье, Абхазии, Карабахе. Что же, у него богатый опыт.
Игорь кивнул головой.
— Мне говорили, он хороший исполнитель.
— Стало быть, вы уверены, что именно он нам нужен? — поинтересовался блондин.
И вновь ответ от старика последовал не сразу.
— Я ни в чем не уверен. Поэтому должен на него посмотреть.
Роман включил монитор.
— Вот, смотрите.
На экране появилась просторная приемная. Возле окна, спиной к камере, сложив руки за спиной и слегка покачиваясь на носках кроссовок, стоял молодой человек в джинсах и рубашке. Это и был Павел, так некстати вчера разбуженный непонятным ночным звонком.
— Что же, хорошо держится. Спокойный, уравновешенный, — заметил Марк Израилевич. — даже не пытается заглянуть в бумаги на столе, хотя это было бы вполне естественно.
— Он же наверняка просек телекамеру. — заявил Толстый.
— Как вы на него вышли? — обернулся к нему старик.
— Через одного хорошего знакомого. Этот парень сначала заинтересовал меня как опытный человек, прошедший горячие точки.
Но решающим фактором, конечно, стала его так сказать, всеядность, отсутствие каких-либо тормозов. Тогда я уже стал тщательнее приматриваться к нему. Думаю, он может подойти.
— Мы не знаем, согласится ли он. — задумался Марк Израилевич.
— Уверен, согласится. Вас что-то смущает?
— Конкретно — ничего. Мне он даже нравится. Да, нравится. — повторил Гриф, разглядывая на экране монитора Павла, который уже начал нетерпеливо поглядывать на часы. — Нормальный молодой человек. Настолько нормальный, что невольно ищешь серьгу в ухе. Или в ноздре. Что ж, давайте с ним поговорим. Как его зовут?
— Павел Тумасов, — подсказал Дроздов.
На экране было видно, как в комнату быстро вошел Роман и что-то сказал Тумасову. Тот довольно равнодушно кивнул и вышел из приемной.
Дроздов взял пульт и выключил монитор.
Через минуту помощник ввел в кабинет Павла и остановился в дверях, выжидающе глядя на Марка Израилевича.
— Можешь быть свободен, — кивнул тот.
— Слушаюсь, — сказал блондин и вышел.
— Садитесь, Павел. Мне хотелось бы задать вам пару вопросов. Не возражаете?
Тумасов оглянулся на Игоря:
— Вы нас не познакомили.
— Называйте меня Марком.
— Хорошо.
— Не будем тянуть кота за хвост, — начал Марк. — мы хотим выяснить, нужны ли вам деньги.
— А они кому-нибудь не нужны? — удивился Павел.
— Кто-нибудь нас не интересует. Нас интересуете вы.
— Нужны, конечно. Весь вопрос, какие это деньги. И за что.
— Вот мы и подошли к сути, — констатировал Гриф. — объясните, Игорь, нашему гостю, в чем будет заключаться его работа.
— Работа, так сказать, по специальности, — улыбнулся Дроздов, закинув ногу на ногу. — согласен?
— Подумаю. Я не играю втемную.
— Но бабки-то тебе нужны? Сам говорил.
— У меня есть своя фирма. Свой бизнес. Я выполняю конфеденциальные поручения. На жизнь заработаю.
— Не пудри нам мозги. И себе тоже. Фирма у него есть! — пренебрежительно воскликнул Дроздов. — Частный бизнес! Только не пытайся нас убедить, что тебе не хочется выполнить сереьзный заказ и заработать много.
— Возможно, — кивнул Павел. — Но втемную на такие дела подписываются только придурки. Вы сами бы подписались?
— Если бы доверял заказчику.
— А я могу вам доверять?
Дроздов вопросительно взглянул на Марка Израилевича. Тот кивнул:
— Без конкретики. В самых общих чертах.
— Как я уже сказал, делать нужно будет то же самое, — начал Игорь. — есть человек, которого нужно убрать. Мы думаем, что ты с этой задачей справишься.
— Допустим, — подумав, сказал Павел. — дайте информацию о клиенте.
— Значит ли это, что ты согласен? — спросил Толстый.
