Елена Ткач - Седьмой ключ
— Ну, конечно! — Веточка улыбнулась, а потом рассмеялась с таким облегчением, будто душа наконец-то почувствовала свободу. — Мамочка, воздух какой, ты только понюхай! И не жалей ты об этой работе, надо было давно ее бросить. У тебя все получится, ты все сможешь! И напишешь самый лучший в мире роман. Только… — она вдруг помрачнела и сникла. — Только как я без Толкиена?
— Ну вот, на тебе! Мы же договорились, привезу я его… Ага, вон впереди деревня. Значит, идем правильно.
Они шли полем, засеянным то ли горохом, то ли какой-то неведомой горожанам кормовой культурой. Впереди по обе стороны дороги тянулись два ряда низких домиков с огородами.
— Мам, пожалуйста, дай мне ключи, всю связку. Хочу угадать, какой из них наш, от нашего дома.
Вера вынула из кармана связку ключей. Их было семь.
— Угадай самый добрый, самый уютный дом. Нам ведь с тобой еще дом выбирать. Интересно! Вот благодать-то…
И они вступили в деревню.
У заборов облетающие лепестки душистой черемухи, набиравшие силу соцветья сирени, аккуратные грядочки, будто вскопанные по линейке. Кустистые ростки только что взошедшей картошки, тонкие стрелки лука, глянцевый сочный щавель, сизая рассада капусты, бантики огурцов… Жарки — оранжевые огни ярких цветиков. В палисадниках вдоль дорожек стайки розовых маргариток. Посередке каждого дома, наверху — одинокое чердачное окошко, обрамленное наличниками с витиеватой резьбой. У каждого дома рисунок узора разный, цвет тоже разный, у каждого свой. Сарайчики-развалюхи, у кого-то поновее, покрепче, на задах ходят куры, растопыренные, лохматые, — разгорающаяся жара разморила. Лай собак, кукареканье, высверки солнца на трех литровых стеклянных банках, сушившихся на заборе. На многих домах красные звезды — кто-то отсюда уходил на войну…
— Мам, смотри-ка, колодец! — рванулась Веточка, положила мышь на траву. — И крышкой закрыт. Давай заглянем?
— Давай!
Крышку осторожно откинули, облокотились на край старого прогнившего сруба, вниз заглядывают… Вода темнющая, пахнет сыростью, гнилым деревом, на досках внутри мох и плесень. Кое-где белесая плотная паутина. Над головами ведро на цепи качается, вскинутое на длинной-предлинной жерди с противовесом.
— Эта штука «журавль» называется, — пояснила Вера.
— Мам, а давай воды зачерпнем?
— Давай попробуем, — Вера ухватила ведро, на себя потянула. Журавль заскрипел, и ведро поехало вниз. Тихий плеск, шум воды — набирается. Потянули вместе, перебирая руками по жерди. Подняли ведро, на землю поставили. Вера обеими пригоршнями воды зачерпнула — и в лицо, в лицо своей девочке, еще и еще… Вода льется, плещет, Ветка смеется, головой мотает, отмахивается:
— Хватит, хватит!
Мокрая вся.
А жара… Небывалая для мая жара — днем в тени тридцать два градуса! Этот сумасшедший зной и подхлестнул Веру поскорей разобраться со всеми делами, написать заявление об уходе и сбежать из города. Подруга ее, Марина, обрадовала:
— Мне тут передали на хранение ключи от подмосковных дач нашего ведомства. Никто туда ехать не хочет, там ведь не санаторий — готовить и прибирать самим. Так что забирайте все семь ключей, а там выберете себе любой домик по вкусу. Они прямо в лесу стоят — ни заборов, ни соседей… Елки по крыше ветками шелестят. Красота!
Вот и решились — в лес на все лето! Вера подумывала: если лесная жизнь придется ей по сердцу, она там и вовсе останется — дома-то зимние, рубленые, в каждом русская печь. Так загорелась — ничего не боялась! Прикидывала:
— Собаку куплю, вот и охрана будет. А как в таком месте работается! Веточка с осени с бабушкой поживет, на выходные приезжать будет… Зато за полгода закончу роман, похожу по издательствам — их ведь много теперь, вот и пойму чего стою. Настоящее что-то гудит в душе или так… блажь пустая.
Все на карту поставила: пан или пропал! Веточка с жаром ее поддержала, верила в мамин талант. Засобиралась, засуетилась, сама клеенку для кухни выбрала, сама на свои сбережения купила.
А теперь вот в водичке местной плескается, фыркает. Раскраснелась, довольна… Да и Вера расслабилась тоже. Будь что будет — а здесь таки рай земной!
Веточка отряхнулась, волосы пригладила, через край колодца опять перевесилась. Вера ведро к крюку на конце журавля прицепила, отпустила — к небу взвилось, не ухватишь. А небо ровное, ясное, голубое — незабудковый жаркий простор…
— Ой, мама! Тут в воде двое. Посмотри, ой, скорее, скорей! Там еще кто-то…
— Где? — Вера через сруб перегнулась, заглянула в замшелую глубину. На какую-то долю секунды успела заметить рядом с Веточкиным отражением чью-то головку побольше кошачьей. Отражение вмиг исчезло.
— Видела, видела? Там еще кто-то был.
— Веточка, это жара. Да и устала ты в дороге. Пойдем-ка скорее, — Вера, обхватив дочку за плечи, отвела ее от края колодца — ей стало не по себе. Третье отражение она видела ясно, сомнений быть не могло. Чтобы сразу двоим померещилось, нет, это уже коллективные галлюцинации, усмехнулась она про себя. Может, отражение раздвоилось? Но ТА голова вовсе на них не похожа — вроде маленькой дыни, вытянутой в длину.
Сумку скорей на плечо, пакетик в руки и чуть не бегом вперед по пыльной песчаной дороге — в незнакомый лес к своему незнакомому дому.
А ключик один незаметно выпал из связки и остался лежать в траве у колодца…
Из-за колодезного сруба выглянуло им вдогонку дымчатое мохнатое существо с вытянутой головой и круглыми волосатыми ушками. Оно рассыпчато рассмеялось надтреснутым сухоньким голоском, даже в ладошку прыснуло. Потом начало таять, истончаться, стало совсем прозрачным и легким клочком дыма растворилось бесследно в воздухе.
Глава 2
Наваждение
Сергей Алексеевич шел со станции на сестрину дачу пустующую. Отдыхать!
— Вот и отпуск, отмаялся! Все, никаких больниц, никаких дежурств — пропади она пропадом, эта работа!
Сергей был врачом-психотерапевтом в приемном отделении больницы имени Боткина. Людские невзгоды волнами нахлестывали на него, и чужая душевная боль словно коконом опутала душу за долгую зиму — он смертельно устал. Истерики, срывы, приступы внезапного страха — как часто люди пугались жизни, ломались, не в силах справиться с ней… Он старался помочь как мог, снимал стрессы, прописывал антидепрессанты, проводил сеансы гипноза, а весной едва сам не сломался — жена ушла. Не вынесла полунищенского существования на его смешную зарплату врача-дежуранта. Забрала Машку — его обожаемую Манюню. Как без них? Он решил укрыться на даче, отдышаться, «отмокнуть» — Ольга, сестра, отдала ключи и сказала:
![Елена Звездная - Ловушка для принцессы [HL]](/uploads/posts/books/41049/41049.jpg)
