Владимир Александрович - Браслет Изиды
— Что ты, милая. Сигары как сигары. Впрочем, это новый сорт — я взял сегодня на пробу и не ручаюсь за их достоинство. Вы что скажете, Евгений Семенович?
— По-моему, сигары недурны, хотя действительно чересчур ароматичны… Вероятно, это…
— Ты, Оля, права, — перебил вдруг гостя Алексей Иванович. — Запах этих сигар совершенно необыкновенный… Да интереснее всего, что этот странный запах идет от сигары Евгения Семеновича… Пойдем-ка лучше в гостиную — здесь очень накурено.
Ольга Платоновна поднялась с кресла, но сейчас же опять села и схватилась руками за виски.
— Леша, дай скорей воды, со мной делается то же, что в театре!.. Охота вам курить сигары…
Алексей Иванович бросился было в столовую за водой, но остановился.
Вся комната быстро наполнилась дымом, который совершенно окутал Евгения Семеновича.
Он делал невероятные усилия, чтобы отодвинуться от разгоревшегося камина, но не мог пошевельнуться.
— Евгений Семенович, вы, кажется, горите! — воскликнула Ольга Платоновна. — Смотрите, над вами свет… голубой свет… Леша, гляди, гляди… в свету женщина… она грозить пальцем Евгению Семеновичу… она идет ко мне… она мне что-то говорит… Боже, она меня целует… Леша, Леша, она меня обнимает!.. Вот ужас, она проникла в мое тело!.. Ой, сердце!..
Ольга Платоновна что-то еще проговорила, прижала руки к груди и смолкла.
Алексей Иванович стоял среди комнаты совершенно растерянный, — его что-то приковало к полу.
Через несколько секунд Ольга Платоновна опять заговорила, но совершенно другим голосом:
— Готек, сейчас кончится пение, мне надо начинать…
Она вся потянулась и заложила руки за спину.
— Почему не слышно кемкема? Что это арфы так тихо играют? Готек, прикажи играть скорее! Вот так…
Ольга Платоновна совсем преобразилась: серые глаза ее потемнели, ноздри расширились и, поднявшись с кресла, она, плавно покачиваясь, двинулась на середину комнаты, протянула вперед руки и начала танцевать.
— Готек, скорее, скорее! — время от времени говорила Ольга Платоновна и стала метаться по комнате из стороны в сторону.
Временами она останавливалась, нагибалась и что-то поднимала с пола.
Хозяин и гость смотрели на нее безмолвно, — они оцепенели от неожиданности. Евгений Семенович изо всей мочи сдавил пальцами ручки кресла, словно боясь, что и его сорвет с места сила, овладевшая Ольгой Платоновной. Глаза его горели; губы шевелились, как будто он беззвучно подпевал танцу.
Вот Ольга Платоновна закружилась на месте, волосы ее распустились и, как змеи, обвились вокруг тела.
Вдруг в комнате раздался треск. Она вздрогнула и остановилась. Кто-то жалобно вскрикнул.
Дым сразу рассеялся, и все очнулись.
Хозяева дома растерянно глядели друг на друга.
Евгений Семенович, разорвав левый рукав рубашки, старался снять с руки браслет. Лицо его было страшно бледно.
— Что с вами? — бросился к нему Алексей Иванович.
— Ради Бога, не мешайте! Дайте скорее холодной воды!
Алексей Иванович быстро принес воду.
Евгений Семенович выхватил у него из рук стакан и опустил в него снятый с руки золотой обруч. Из обруча вывалилось несколько кусочков голубого камня.
Евгений Семенович вынул браслет из стакана, посмотрел на него, нахмурился и молча стал прощаться с хозяевами. Он был очень расстроен.
— Куда вы? Что с вами? Да вы совсем больны! Взгляните на себя в зеркало! Мы вас не выпустим! Оставайтесь и объясните, что все это значит! — говорили смущенным голосом Ольга Платоновна и Алексей Иванович.
Евгений Семенович что-то пробормотал и сел к столу.
Он имел такой удрученный вид и так печально смотрел на Ольгу Платоновну, что она, хотя и была сама взволнована происшедшим, подошла к мужу и шепнула:
— Леша, выйди в другую комнату, я постараюсь его успокоить.
Она закрыла дверь за вышедшим Алексеем Ивановичем, подошла к своему гостю и робко села рядом с ним в кресло.
— Ну, что с вами, Евгений Семенович? Успокойтесь, ради Бога. Покажите мне, что это вы положили в стакан? Мне показалось, что это какой-то браслет. Чего вы опустили голову? Что вы на меня так смотрите? Не понимаю, что со мной сделалось… этот свет и женщина… Да мне все это, верно, показалось… Вы ужасно накурили сигарами, я была, как в чаду… Ну, расскажите, что с вами? Что вас так беспокоит, и почему вы смотрите на меня такими странными глазами? После долгих увещеваний Ольги Платоновны Евгений Семенович как будто немного успокоился.
— Благодарю вас за внимание, Ольга Платоновна. Извините, что я невольно причинил вам столько хлопот, но то, что здесь случилось, меня чрезвычайно беспокоит.
— Неужели я вас так напугала? Это все ваши сигары виноваты. Простите меня.
— Виноват я, Ольга Платоновна, и сигары тут ни при чем. Господи, что я наделал!..
— Ну, не волнуйтесь, ради Бога.
— Вы не понимаете, Ольга Платоновна, что сейчас произошло. То, что вы видели — этот свет и эта девушка — вам не показалось… Вы это действительно видели. Танцевали не вы, а девушка, которая временно завладела вашим телом.
— Что? Завладела моим телом? Господи, что вы говорите!
Ольга Платоновна отодвинулась от Евгения Семеновича.
— Не бойтесь, — больше ничего не случится, а если что и будет, то, конечно, не здесь.
— Да что вы, Бог с вами… Я позову Лешу… Я боюсь…
— Погодите немного.
— Ну так объясните, пожалуйста, в чем дело. Впрочем, лучше я позову мужа.
— Послушай, Леша, что говорит Евгений Семенович, — сказала она мужу, открывая дверь. — Мне даже страшно становится.
— Мне кажется, что у нас сегодня произошло что-то более чем странное, — проговорил Алексей Иванович, входя в кабинет.
— Пусть Евгений Семенович нам все объяснит. Ему самому легче будет. Садись на диван рядом со мной, Леша, и не кури своих сигар. Нечего хмуриться. Покажите-ка мне ваш браслет, Евгений Семенович, и рассказывайте.
Евгений Семенович достал из кармана браслет и передал его Ольге Платоновне. Потом, подумав немного, он спросил:
— Скажите, знаете вы Пильмана, старьевщика?
— Нет, не знаю.
— Этот браслет я купил у него.
III— Лавка Пильмана находится в одном из переулков, выходящих на Вознесенский проспект. Чего только в ней нет: старая бронза, скатанные ковры, оружие всех сортов, разная мелкая мебель, фарфоровые вазы, старинные картины, разрозненные сервизы, гравюры, куски яркого шелка — все перемешано, свалено в кучи или разложено по отдельным столам.
В глубине лавки, в углу, стоит железный несгораемый шкап, а перед ним — стол, за которым занимается хозяин.
