Борис Левандовский - Другая жизнь
— Угу, — кивнул тот, отлично понимая, какого рода любопытство могут испытывать люди, вроде Филиппа, забравшись в чужой компьютер.
— А тот парень, которого ко мне приставили… Он все время торчал рядом, но тут как раз вышел покурить, — Филипп долго смотрел в чашку с последним глотком остывшего кофе.
Орест не торопил.
— Вряд ли я наткнулся на их основные счета. Скорее, на какие-то оперативные фонды в виде электронной валюты. И тут до меня вдруг дошло… Это было так просто, понимаешь?
Орест прекрасно понимал.
— Я думал, что если переведу какую-то сумму, они этого не заметят. Или хватятся через время, но не свяжут со мной. Потом я мог бы запутать следы, — он нервно засмеялся. — Эта мысль показалась мне такой удачной, такой… своевременной! — Филипп издал еще один тонкий смешок. — Помрачение ушло, как только я шагнул на улицу…
Земля… Она так мягка и податлива, но ее слишком много. Это только вначале кажется: достаточно бросить несколько лопат — и уйдешь в нее по пояс. Однако спустя час Орест видит, что должен серьезно ускориться, если собирается закончить копать до рассвета. О том, чтобы засыпать могилу, когда дело будет сделано, нет и речи. Разве что у него откроется второе дыхание. Впрочем, теперь волноваться об этом попросту глупо: если кто-то другой засыплет могилу, Филиппу хуже не станет. Все худшее, что с ним могло произойти — уже случилось. Двух мнений тут быть не могло.
— Наверное, они обо всем узнали раньше, чем я покинул здание. Все завертелось слишком быстро. Подходя к своему дому, я увидел, как двое людей сажают Веру в джип. Одного я сразу узнал — тот, что должен был следить за моей работой, а потом отлучился покурить.
— Вера?
— Моя девушка. Мы с ней недавно… — Филипп умолк, глядя на свои руки, сцепленные в замок на коленях.
— Думаю, с ней все будет в порядке, — сказал Орест, не испытывая, впрочем, ни малейшей уверенности в этих словах.
— Мне показалось, она была как-то уж слишком… спокойной для такой ситуации. Никаких эмоций. Видно, они ей что-то вкололи.
— Возможно, — Орест представил, как Филипп, которого он знал уже более десяти лет со времени их учебы в КПИ, стоит, исполненный запоздалым раскаянием, скованный параличом испуга, наблюдая издали, как чужие люди с холодными глазами увозят куда-то его девушку. Увозят, потому что он поддался минутному приступу сребролюбия, потому что те люди, кем бы они ни были, наняли его за хорошие деньги выполнить работу, которую он умел делать, а он их обокрал, позволив числам сожрать свою душу.
— Я ничего не мог, ничего… — Филипп снова заплакал.
Затем он рассказал, как решился подняться к себе и на пороге понял, что в квартире кто-то есть. Скорее, уловил обострившимся от близкой опасности шестым чувством — его ждут. Спускаясь вниз по лестнице, услышал, как за его спиной распахнулась дверь — его дверь (о чем ему сообщил характерный скрип навесов) — и побежал. Он так и не обернулся, чтобы посмотреть на того, кто появился на пороге, но хорошо запомнил негромкий сухой хлопок и аккуратное круглое отверстие, возникшее в стене прямо перед его лицом, словно невидимый палец вошел в штукатурку. Он бежал по улицам, сколько хватило духу, пока, наконец, не оказался в какой-то подворотне. Все, что при нем было, это деньги, полученные за работу от людей, преследовавших его теперь, и рабочий ноутбук в наплечной сумке, с которой он никогда не расставался.
— Что бы они ни сделали с Верой, они не успокоятся, пока не достанут меня.
Орест собирался что-то сказать, но тут заметил, с каким ужасом Филипп смотрит в коридор.
— Там кто-то есть…
Ветер меняется, отгоняя туман обратно к реке, что вдохнула его в эту ночь, но ненадолго — вскоре тот возвращается, став, как кажется Оресту, еще плотнее. Стараясь не сбавлять темп, он размышляет, будет ли туман мешать работе, когда полностью его накроет. Усталость вновь дает о себе знать, и Орест останавливается, чтобы дать отдых утомленным рукам и спине; оценивает результат своих трудов и решает, что половина пути или около того уже пройдена. По обе стороны ямы возвышаются кучи земли — одна побольше, другая поменьше. Однако с каждой отнятой у могилы горстью копать становится все труднее. Да и ему все чаще требуется передышка; натертая рукояткой лопаты кожа горит на ладонях, а большой палец левой руки остро печет из-за лопнувшего пузыря.
«Чем больше взять — тем больше станет», — всплывает в памяти Ореста фраза, откуда-то из прошлого, возможно, из детства. И следом: «Там кто-то есть». Он старательно вглядывается в серовато-белую глубину, в самую плоть тумана, что навевает образы медленно и нелепо движущихся фигур, похожих на гротескные марионетки. Только обдолбанные подростки верят в такое дерьмо, но Орест не спешит вернуться к своей тяжелой работе, продолжает вглядываться в туман. Потому что там, нравится ему это или нет, все-таки кто-то есть. Или что-то. Он в этом уверен.
Орест последовал в коридор, куда указывал стеклянный взгляд Филиппа. И остановился на полпути — он увидел это. Ручка входной двери двигалась. Медленно и беззвучно. Потом замерла, и Орест подумал, что если бы не Филипп, то он наверняка решил бы, что ему померещилось. В конце концов, сейчас было четверть четвертого, он выдернут из глубокого сна — ничего удивительного, если его немного «подглючивает», как сказал бы полуночный друг и любитель круглых чисел Филипп. Вот только вряд ли их могло «глючить» обоих совершенно одинаково.
Он тихо подошел к двери, прислушался, одновременно делая Филиппу знак рукой оставаться на месте. Некоторое время ничего не происходило. Затем Орест услышал — совершенно отчетливо — негромкий металлический звук… И — щелчок. Кто-то работал над нижним замком. И явно старался остаться незамеченным. Орест лихорадочно вспоминал, закрыл ли он оба замка после внезапного появления Филиппа или же ограничился чисто механическим захлопыванием, будучи слишком сонным и удивленным. Затем все же вспомнил, что закрывал, как обычно, и верхний замок, который снаружи открывался ключом, а изнутри с помощью ручки, похожей на те, что были у его газовой плиты (помнится, заметив сходство, он шутил, что и плиту, и дверь, похоже, сделали на одном заводе). Его это немного успокоило, однако не дало ответ, кто и зачем пытается проникнуть в квартиру.
И тут к нему пришла еще одна мысль, заставшая похолодеть кожу на затылке: тот, кто ковырялся в дверном замке, не мог не заметить, что в кухонном окне горит свет. Возможно, даже видел их с Филиппом силуэты на фоне занавесок, поскольку квартира Ореста находилась на первом этаже.
