Александр Рожков - Дьявольщина
Илья нервно сглотнул, поглядывая на перекатывающиеся под футболкой, мышцы.
– Плохо будет, – произнес он неуверенно.
Несколько человек улыбнулось, а парню показалось, что это гиены оскалились.
– А мы рискнем, – бугай хрустнул котяшками пальцев и сделал шаг к Севастопольскому.
Илья отскочил и уперся в барную стойку спиной. Он понимал, что сейчас его будут бить: сильно, страшно, может даже с увечьями. Ему ничего не оставалось.
– Последнюю просьбу можно? – умоляюще взглянул он на мужиков.
Лысый улыбнулся, согласно кивнул.
– Последнюю? – посмотрел на остальных. – Последнюю, можно.
Илья обернулся к застывшему парню за стойкой, голос прозвучал обреченно.
– Бармен, сто грамм.
Севастопольский Илья с рождения был хилым ребенком. Еще в детстве ему поставили диагноз – слабый мышечный тонус. Маленький Илюша смог пойти только в год с небольшим, но до двух лет ему нужна была поддержка, чтобы на что-то опираться при ходьбе, иначе он начинал заваливаться и падал.
Сколько врачи не старались поднять его на ноги: физиотерапия, массаж, электрофорез и прочие необходимые процедуры, но Илья оставался таким же чахлым ребенком. Нина Васильевна – мама, каждый день занималась с ним специальной гимнастикой, растирала его ножки и ручки всевозможными кремами. Во многом благодаря такой заботе Илья смог пойти в детский сад в четыре года.
Да, он мог двигаться самостоятельно, но было видно с каким трудом, порой даются ему движения, особенно если мальчик начинал нервничать. Движения становились резкими, угловатыми, рванными, нередко Илья терял равновесие. К тому же не смотря на физическую»«нормальность»» Севастопольский был очень худым, из-за чего заработал очередной диагноз – дистрофия.
Все это сильно сказалось на его психике. Мальчик был тихим, замкнутым в себе, но легко возбудимым. Из любой»«мухи»» он мог создать такого»«слона»», что тот не умещался в детской головке и начинал выбираться наружу, нервными беспокойствами, стрессами, страхами.
Конечно, такого ребенка надо бы держать дома, под непрестанной опекой, но жизнь сложилась так, что кроме родителей у Ильи никого не было. До трех с половиной лет он жил под материнским крылом, но судьбы было угодно, чтобы отец и муж – единственный кормилец в семье погиб под колесами автомобиля, владелец которого не справился с управлением на заснеженной дороге. Погоревав, Нина Васильевна приняла решение отправить Илюшу в детский сад, а сама устроилась на работу.
Для любого ребенка первый день в детском саду испытание, тем более для такого как Илья. Дети быстро понимают, кто на что способен и с кем стоит дружить, а кого можно и подавить своим маленьким, но уже появившимся авторитетом.
Ужасом для хрупкого мальчика стал Васька Хлопушкин: высокий крепыш, которому на вид было лет семь, а поставленный удар тянул на десятилетнего.
Оставив мальчика на попечение воспитателя, Нина Васильевна устремилась на работу, а Елена Георгиевна, взяв Севастопольского за руку, отвела в первую группу.
– Дети, познакомьтесь, это наш новый воспитанник – Илья, – представила она паренька остальным. С этого момента для ребенка началась новая жизнь, которая оказала сильное влияние на всю его дальнейшую судьбу.
Дети быстро понимают, кого стоит бояться, а кого можно записать в «слабаки». К сожалению, Илья относился ко второй группе. Нет, его не били, особо не обижали, но Севастопольский был последним, кому доставались игрушки, на тихом часе он спал возле батареи: летом там было жарко, а зимой из-под подоконника дуло холодом. У него могли отобрать игрушку, или выгнать из песочницы, только потому что он мешал.
Илья не возражал, не шумел, как другие воспитанники, не дрался только потому что у него забрали лопатку или машинку. Он безропотно отдавал, сносил тычки и уходил, замыкаясь в себе еще сильнее. Илья понимал, что он никогда не сможет дать сдачи, возразить или, что совсем невероятно, отобрать игрушку у другого ребенка. В реальной жизни не может, но изоляция, в которую погружали его дети, заставила Севастопольского научиться мечтать и фантазировать.
Детский разум представлял себе, что он супергерой, которого боятся плохие дети. Илья, как никто другой хотел скорее встать взрослым, тогда он сможет делать все, что захочет и никто не сможет у него отнять игрушку или пихнуть.
Прошло несколько лет. Как и хотел хрупкий паренек, он повзрослел и уже смотрел на детсадовских детей с высока своих девяти лет. Однако вырос не только он, но и группа, с которой когда-то ходил в одну песочницу.
С некоторыми из них Илья теперь учится в третьем классе и вроде бы все идет хорошо: детские обиды забыты, игрушки никому не нужны, да и делить песочницу ни кому не надо. И все же в бочке с медом оказалась огромная ложка дегтя под именем Васька Хлопушкин.
Высокий, крепкий, с толстыми губами и широким носом, с непослушными волосами и хорошо поставленным ударом. Васька выглядел лет на двенадцать и в первую же неделю устроил в классе переворот, показав остальным, что отныне он здесь главный. Мало кто мог возразить парню, который возвышался над остальными на целую голову, а бил так, что синяк не сходил неделю. Всем доставалось от хулигана, даже учителя порой стонали от его проделок, но единственное, что они могли: пугать директором и бесполезно вызывать родителей в школу.
Сильнее всех от хулигана доставалось хрупкому, тихому пареньку, который на перемене предпочитал сидеть подальше от одноклассников и что-то писать в тетради. Васька быстро вычислил, что «хлюпик» ничего ему не сделает, никому не скажет, а если и скажет то «останется без зубов». Некогда спокойные школьные дни превратились в ужас. Буквально каждый день Хлопушкин терроризировал Севастопольского своими придирками, идиотскими вопросами, «случайными» тычками и откровенным насмехательством.
Вроде бы ничего страшного не происходило, Василий хоть и был хулиганом, но отнюдь не дураком: он понимал, что не стоит оставлять на парне синяков, иначе могут быть неприятности, но давить на него психологически – порой это было приятнее, чем ударить кулаком.
Илья не знал, куда спрятаться от парня и все чаще он старался прогуливать школу, чтобы не встречаться с противником в жизни, а в мечтах часто уничтожал его различными способами. Нина Васильевна не подозревала, что творится в душе сына, ведь тот никогда не жаловался на школу, учеников, одноклассников. Она, видя, что мальчик занимается уроками не приставала с расспросами, думая, как ей повезло, что у нее такой прилежный сын. Лишь когда ей позвонила классная руководительница Ильи, уточнить, почему мальчик так часто не приходит на уроки, она забеспокоилась.
