Александр Рожков - Дьявольщина
«Отомстил, – с ехидной радостью прозвучало внутри и добавило: – Супергерой». Севастопольский сумел приподняться на руках, все еще с ужасом взглянул на окровавленный труп хулигана, но теперь он не вызывал такого сильного отвращения, как в начале.
Со стороны концертного зала послышались голоса, в намечающемся рассвете мелькнули тени. «Беги», подсказал внутренний голос и Илья, вскочив, бросился пночь от тела.
Он бежал не разбирая дороги. Мелькали дома, дворы, машины, окна, но в столь раннее время людей не было. Севастопольский не знал, что ему делать, куда идти, ведь он теперь убийца. Его жизнь, которой и так никто не позавидует, превратилась в кошмар, от которого не пробудится.
Пробегая мимо фонтана он оттер застывшую кровь с лица и рук. Выбросил в мусорку рванный пиджак. Илья не знал почему он это делает, он слушал внутренний голос, а тот отдавал приказы и Севастопольский подчинялся им, как привык подчиняться другим. Тот же голос: хриплый, настойчивый и хищный, приказал ему найти какой-нибудь клуб и смешатся с толпой.
Побегав по незнакомым улицам, юноша обнаружил подобное заведение. Раньше бы он обошел его за километр, но сейчас он целенаправленно двигался туда, откуда грохотала музыка, а возле распахнутой двери стояло несколько человек, неуверенно державшиеся за стену, двери, друг друга.
Проходя мимо Илья почувствовал устойчивый запах пива, пота, сигаретного дыма. Входную дверь преграждал лысый мужик в футболке с коротким рукавом, но это был не охраник – видимо один из завсегдатаев этого места. В широкой ладони он держал бутылку пива и она казалась крохотной в его руках.
Мужик взглянул на приближающегося Севастопольского, толкнул рядом стоящего приятеля, кивнул на парня.
– Смотри, Серега, к нам уже бомжи ходят… А ну стой, пацан. Ты куда это собрался?
В юношескую грудь уперся палец. Илья не поднимая глаз от асфальта, промямлил, что хотел бы войти в клуб. Лысый хохотнул.
– А мамочка знает, где ты ходишь? Может ей позвонить, пускай приедет заберет тебя и подгузники поменяет.
Пьяные мужики захохотали, это только раззадорило лысого. На Илью посыпалист насмешки, подколки, легкие тычки. Конечно, Севастопольский бы мог уйти и найти дтугое людное место, но вдалеке раздался пронзительный голос «сирены» и юноша запаниковал.
– Мне надо войти, – чуть ли не плача произнес он, отолкнул руку лысого и вбежал внутрь.
Сзади раздался звон разбиваемого стекла, и через секунду воздух сотрясли пьяные проклятия. Илья успел добраться до середины небольшого, полупустого клуба, когда следом вбежали мужики.
– Вот он! – заметили его. – А ну стой, пацан – ты мне бутылку пива разбил. С тебя теперь должок.
Юноша сжался, усылышав грозный оклик, обернулся. Лысый мужик подскочил к нему, схватил за мокрую, измятую рубашку.
– Ты че делаешь, придурок?! Это было мое последнее пиво, – встряхнул парня. – С тебя две бутылки такого же.
Илья попытался возразить, что бутылка была одна, но получил затрещину и попал еще на два пива.
– Быстро «бабки» достал и купил, пока я тебя по стене не размазал.
Угроза не была пустой, видно, что лысый осуществит ее, причем сделает это с большим удовольствием. Пиво было лишь предлогом подраться и Илья был выбран куклой для битья… В который раз.
– У меня нет денег, – тихо произнес Севастопольский, чувствуя как внутри медленно закипает злость.
– Че? – не сразу понял выпивший мужик. – Да я тебя за такое… – оттолкнул парня к банной стойке.
– Я бы на вашем месте этого не делал.
– Да, а что будет? – хищно поинтересовался бугай.
Илья нервно сглотнул, поглядывая на перекатывающиеся под футболкой, мышцы.
– Плохо будет, – произнес он неуверенно.
Несколько человек улыбнулось, а парню показалось, что это гиены оскалились.
– А мы рискнем, – бугай хрустнул котяшками пальцев и сделал шаг к Севастопольскому.
Илья отскочил и уперся в барную стойку спиной. Он понимал, что сейчас его будут бить: сильно, страшно, может даже с увечьями. Ему ничего не оставалось.
– Последнюю просьбу можно? – умоляюще взглянул он на мужиков.
Лысый улыбнулся, согласно кивнул.
– Последнюю? – посмотрел на остальных. – Последнюю, можно.
Илья обернулся к застывшему парню за стойкой, голос прозвучал обреченно.
– Бармен, сто грамм.
В деревне
В 7.30 минут возле двухэтажного дома с красными наличниками на окнах, остановился джип. Из него вышел стройный мужчина тридцати пяти лет, с коротким ежиком волос и темных очках. Приподняв очки, он оглядел небольшую деревню, на двадцать домов, с единственной улицей на которой сейчас расхаживала домашняя птица.
– Да… деревня, – протянул он, посмотрел под ноги и поддев небольшой камушек остроносым ботинком, отбросил его в сторону. Открыл заднюю дверь, достал из холодильника бутылку минеральной воды, отпил. Повторил: – Деревня.
Закрыв дверь, и поставив машину на сигнализацию, открыл калитку в невысоком заборе. Посыпанная песком дорожка привела к дому. Поднявшись по трем ступенькам, мужчина постучал в приоткрытую дверь… Потом еще раз, но уже сильнее. Дом молчал. Мужчина снял очки, зацепил дужкой за распахнутую на груди рубашку, посмотрел на часы. Стрелки на массивном циферблате показывали тридцать пять минут восьмого.
– Странно. Договаривались же на это время, – задумался. – Может Михалыч что-то напутал?
Порывшись в кармане светлых брюк, достал сложенный листок, развернув, прочитал: «7.30, дом с красными наличниками. Хозяйка Венера Георгиевна. Я договорился». Мужчина убрал листок в карман, постучал еще раз, более настойчиво. Когда никто не ответил, открыл дверь, крикнул в дом:
– Есть кто живой?
– Есть, а почему бы не быть, – раздался за спиной голос. – Вы должно быть Илья Степанович?
Мужчина развернулся. Перед домом стояла женщина лет шестидесяти-шестидесяти пяти, седые волосы собраны в пучок и прикрыты тонкой полоской платка. В одной руке ведро, в другой маленькая лопатка, края которой испачканы в земле.
– Аверин… Венера Георгиевна, полагаю?
– Она самая, будет, – женщина улыбнулась, подняла ведро, наполненное опилками. – В огороде уже с утра копаюсь, вот и за временем не уследила.
Поставила ведро, сунув в него лопатку. Подошла к бочке с водой, что стояла на углу дома и принялась мыть руки.
– Вы проходите, осмотритесь, я сейчас подойду.
Илья зашел в дом. В небольшом предбаннике стояла широкая скамейка, под ней располагалась обувь, на крючке висел плащ-дождевик и соломенная шляпа, с желтым бантом. Дальше Аверин вошел в комнату. Небольшой, но массивный стол, пара тяжелых стульев, старенький диван, и кресло со сломанной ножкой, на месте которой стоял деревянный чурбачок. Легкие занавески, раздвинуты, окно открыто, впуская внутрь свежий воздух, приносящий с собой запах мяты и цветов.
