KnigaRead.com/

Энн Райс - Пандора

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Энн Райс, "Пандора" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Но есть среди посетителей кафе и зловещие, мрачно одетые смертные: торговец кокаином, – а они встречаются везде, наша излюбленная добыча, – ожидающий в дальнем углу своего связного: длинное кожаное пальто от знаменитого итальянского дизайнера, волосы сбоку выбриты, а на макушке оставлены густые пряди… Весь его внешний облик рассчитан на то, чтобы выделяться в толпе, хотя в этом нет необходимости, если принять во внимание огромные черные глаза и жесткую линию рта, которому природа предназначала выражать великодушие. Он нервно елозит зажигалкой по мраморному столику – типичные жесты наркомана, – вертится и беспокойно оглядывается, не в силах сидеть спокойно. Он и не подозревает, что никогда больше в этой жизни не будет знать покоя. Ему хочется выйти и вдохнуть кокаин, без которого он страдает, но вместо этого приходится ждать связного. Его ботинки чрезмерно блестят, а длинные тонкие руки никогда не состарятся.

Думаю, этот человек умрет сегодня вечером. Я чувствую, как во мне копится желание лишить его жизни собственными руками. Он накормил ядом слишком многих! Проследить за ним, заключить в объятия… Мне даже не придется обволакивать его видениями – достаточно дать понять, что смерть настигла его в обличье женщины, чересчур белой, чтобы быть человеком, и до такой степени разглаженной веками, что она скорее похожа на ожившую статую. Но те, кого он ждет, сговариваются его убить. Зачем же мне вмешиваться?

Какой меня видят эти люди? Женщина с длинными, волнистыми коричневыми волосами, окутывающими ее словно монашеская накидка, с лицом до того белым, что кажется, будто это искусственно созданная маска, а неестественный блеск глаз явственно заметен даже за стеклами очков в золотистой оправе.

Да, мы должны быть очень благодарны этому веку за великое разнообразие очков, ибо стоит мне их снять, как приходится низко наклонять голову, чтобы не пугать людей игрой желтого, коричневого и золотистого оттенков моих глаз, с течением столетий превратившихся в некое подобие драгоценных камней, так что я произвожу впечатление слепой женщины, у которой вместо зрачков – топазы, а точнее – мозаика, аккуратно выложенная из топазов, сапфиров и даже аквамаринов.

Вот видишь, я исписала столько страниц, но так ничего и не сказала, кроме: «Да, я расскажу, с чего все началось».

И все-таки я поведаю тебе историю своей смертной жизни в Древнем Риме, а также о том, как я встретила и полюбила Мариуса и как мы расстались с ним впоследствии.

Это решение перевоплотило меня.

Сжимая в пальцах ручку, я чувствую себя неимоверно сильной, но, прежде чем приступить к выполнению твоей просьбы, мне хочется более подробно поговорить о нас с тобой.

Перед моими глазами мирный Париж. Идет дождь. По обе стороны бульвара возвышаются царственные серые здания с двойными окнами и железными балконами. По улицам с шумом мчатся грозные автомобили. Кафе заполнены туристами со всего мира. Древние церкви окружены жилыми строениями, дворцы превратились в музеи, и в их залах я провожу многие часы, рассматривая вещи из Египта или Шумера, многие из которых даже старше меня. Повсюду заметно влияние римской архитектуры, точные копии храмов моего времени сегодня служат банками. Английский язык в изобилии использует привычные моему слуху латинские слова. Овидий, мой любимый Овидий, предсказавший, что его поэзия переживет Римскую империю, оказался прав.

Зайди в любой книжный магазин – и увидишь аккуратные издания его стихов в бумажных обложках, предназначенных для того, чтобы привлекать внимание студентов.

Римское влияние рассеяно повсюду, его могучие дубы прорастают сквозь заросли современных компьютеров, цифровых дисков, микровирусов и космических спутников.

Здесь всегда можно с легкостью отыскать соблазнительное зло, отчаяние, заслуживающее ласкового конца.

А во мне всегда должна присутствовать определенная доля любви к жертве, милосердие, некий самообман – сознание того, что даруемая мной смерть не запятнает великую завесу неизбежности, сплетенную из деревьев, земли, звезд и событий человеческой жизни, парящую над нами и готовую накрыть собой все, что было создано, все, что нам известно.

О чем ты подумал, когда встретил меня прошлой ночью, прогуливающейся в одиночестве по мосту над Сеной в последние часы исполненной опасности темноты, незадолго до рассвета?

Ты увидел меня прежде, чем я ощутила твое близкое присутствие. Накинув капюшон, я позволила глазам насладиться тусклым освещением. Моя жертва стояла у перил, еще совсем ребенок, но уже замученный и ограбленный сотней мужчин. Она хотела умереть в воде. Не знаю, достаточно ли глубока Сена, чтобы в ней можно было утонуть. Так близко от Иль-Сен-Луи. Так близко от Нотр-Дам. Вероятно, можно, если удастся подавить последнее желание бороться за жизнь.

Но я чувствовала, что душа этой жертвы превратилась в пепел, как будто ее дух кремировали и осталось лишь тело – изношенная, снедаемая болезнями скорлупа. Я обвила малышку рукой и, увидев в обращенных на меня черных глазах страх, прочитав в них еще не высказанный вопрос, окутала ее образами. Несмотря на то что кожа моя была покрыта сажей, я все же походила на Деву Марию, и она запела исполненные преданности гимны, даже мои покрывала казались ей такими, какими виделись в детстве, в церкви, – и она полностью отдалась мне, а я… Я знала, что пить мне не обязательно, но я жаждала ее, жаждала душевной боли, которую она в последний момент выпустит на свободу, жаждала вкусной красной крови, которая наполнит мой рот и в самый чудовищный миг позволит мне снова почувствовать себя человеком… Я уступила ее видениям и провела пальцами по воспаленной нежной коже ее склоненной шеи… Именно в тот миг, когда я вонзила в нее зубы и начала пить, я поняла, что ты рядом. Ты следил за мной.

Я поняла, почувствовала, увидела нас твоими глазами, но, несмотря на смятение, наслаждение горячило мне кровь, заставляло поверить, что я до сих пор жива, что по-прежнему каким-то образом связана с полями клевера или с деревьями, чьи корни уходят в землю глубже, чем ветви, воздетые к небосводу.

В первый момент я тебя возненавидела – ведь ты застал меня за трапезой, ты наблюдал, как я ей отдавалась, но при этом и понятия не имел о моем многомесячном воздержании, самоограничении, скитаниях. Ты видел только внезапный всплеск нечистого желания высосать из нее всю душу, заставить сердце встрепенуться, лишить ее вены всех до единой драгоценных частиц и таким образом отнять последнюю надежду на выживание.

А она хотела жить! Окутанное видениями святых, вспомнив вдруг о груди, что его вскормила, это юное существо отчаянно сопротивлялось и билось из последних сил. Малышка была такой мягкой, а мое тело – твердым, как у статуи, и моя лишенная молока грудь, высеченная в мраморе, не принесла бы ей утешения. Пусть лучше увидит свою мертвую мать – она ее ждет. А я подсмотрю ее умирающими глазами свет, через который она мчится к этому безусловному спасению.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*