Николай Бахрошин - Идол липовый, слегка говорящий
Ежегодный и межнациональный слет шаманов северных народностей – это только звучит красиво, особенно в московском офисе редакции, где все бойко щелкают по клавиатурам и обозревают мир через Интернет. На месте колдовской шабаш оказался грандиозной, профинансированной из местечкового бюджета пьянкой племенных старейшин с использованием «Стеклоочистителя бытового» (78 градусов крепости, 146 руб. 40 коп. за 5 литров) и жидкости для размораживания замков «Солнышко» (92 градуса, 61 руб. 17 коп. за 2 литра). Закусывалось все это безобразие свежей оленьей убоиной с кровью и остатками жесткой шерсти. Маленьких, грязных оленей с большими, покорными глазами резали на глазах у всего остального стада и потом долго пластали на дымящиеся куски. Подобная закуска, естественно, не добавляла привлекательности вонючему, как ароматизированный ацетон, «Стеклоочистителю бытовому» и «Солнышку», радующему глаз насыщенным цветом образцово-показательного анализа мочи.
Целых три дня Саша пытался добиться от беззубых шаманов ярковыраженного колдовства или хотя бы фотогеничного камлания, но те или сразу впадали в ступор, или долго щурили без того узкие глаза, разводили руками, моментально переставали понимать русский язык и переходили на подвывающие речитативы предков.
Немного выручил Ефимов. Он привез литр спирта, при виде которого шаманы напряглись и язык старшего брата по этносу мало-мало вспомнили. Даже изобразили нечто колдовское и с бубнами на фоне приспущенного, незаходящего солнца и трепещущего от ветра костра. Была бы у него телекамера, что-то могло бы получиться, но на фото картинки выходили жидкими. Саша навскидку мог бы назвать десяток московских фотографов, у которых подобная съемка уже лежит дома не первый год. За этим опять-таки не стоило ездить и студить на вечной мерзлоте спину, если не поминать остальные части тела…
Крепко поразмыслив над идиотичностью ситуации в целом, Саша вдруг припомнил, что видел дома у коллеги-обозревателя Мишки Бломберга потрепанную книжку хрущевских времен «Сказки и легенды народов Севера». Пока Мишка бегал за пивом, Саша пролистал ее от нечего делать. Ничего себе книжечка, вполне насыщена разными причудливыми легендами с соответствующим этнографическим антуражем. Наверняка книга до сих пор лежит у Мишки, он к книгам относится трепетно, в отличие от всего остального… Таким образом, фактурная основа будущего материала была нащупана:
«И вот мудрый Огы протянул руку к Солнцу и сказал: „Отныне ты будешь светить для всего моего рода!“
«Хорошо, – ответило Великое Солнце», я буду светить для твоего рода! А ты, сволочь, перестанешь за это литрами жрать стеклоочиститель!»
И пошел в свой чум мудрый Огы, и немало пригорюнился по дороге, однако. Что делать, куда еще девать спиртосодержащий продукт, как не внутрь, если в тундре одно стекло на десять дневных переходов собачьей упряжки?
Вот так рассказывает нам древняя, как кости мамонта, легенда маленького народа…
И пусть великим Огы подавится главный редактор!
Аминь!»
Что-нибудь в этом духе, однако…
Гаврилов, если его не устроит, пусть сам отправляется жевать сырую оленину с жидкостью для размораживания замков в качестве аперитива, распалял себя в душе Саша. Вот на это интересно было бы посмотреть, за такое зрелище можно даже «Солнышком» чокнуться!
На следующий день Ефимов определил его на случайный вездеход, тепло и матерно попрощался и похлопал по спине на удачу. Вездеход, урча дизелем, бодро двинулся в сторону вертолетной площадки, оставляя в тундре, как говорят, много лет не затягивающиеся гусеничные следы. Саша трясся на ящиках и коробках, через овальные бортовые окна тундра представлялась бескрайней, и переживать за гусеничные следы казалось здесь таким же глупым занятием, как собирать бумажки на пляже юрского периода.
* * *Расслабился он все-таки рановато, в этом можно признаться… На вертолетной площадке Саша познакомился с двумя геологами и выпил с ними нормальной заводской водки. После «солнышков» не так плохо даже в сомнительном исполнении местного разлива.
Геологов звали Петром и Павлом. Саша, конечно, не удержался, сразу поехидничал над таким апостольским сочетанием имен, не без этого. Бородатые геологи реагировали на его подначки добродушно и угощали столичную знаменитость вкусной рыбой домашнего копчения, разложенной на родных «Экспресс-фактах». Видел бы Гаврилов такую популярность пополам с рыбьим жиром, надулся бы от гордости, как индюк, это точно. Ко всему прочему, главный – отчаянный патриот собственной газеты.
Оба геолога были высокие, плечистые мужики звероватого вида. С первого взгляда они показались Саше похожими друга на друга, как братья. Только у Петра борода в рыжину с проседью, а у Павла – более гнедая. С собой везли такие же одинаковые брезентовые рюкзаки и зачехленные ружья. Павел, более общительный и веселый, чем Петр, к тому же оказался горячим поклонником «Экспресс-фактов». Мало того, даже знал научного обозревателя Сашу Кукорекина и с удовольствием его читал.
– А что, хорошая газета, – одобрял он. – Большая, бумаги много, и дешевая, опять же. И почитать можно чего-нибудь и вздрочнуть на картинки, опять же. Не, хорошая газета… Автограф оставишь?
– Без проблем, – пообещал Саша. – Могу прямо на газете. Только, если можно, не там, где ты уже вздрочнул.
Братья-геологи, на столичный взгляд слегка заторможенные, как и все северяне, сначала подумали, а потом развеселились его словам. За это нужно было немедленно выпить. Как и за все остальное.
Вертолетная площадка (назвать ее аэродромом действительно не поворачивался язык) представляла собой голую бетонную полосу прямо посреди тундры. Впрочем, здесь из-за горизонта поднимались туманные очертания сопок, это делало пейзаж не таким плоским. На краю площадки стоял щитовой деревянный дом, означавший собой административное здание, и домик поменьше непонятного назначения, к тому же запертый на ржавый амбарный замок. Неподалеку кренился набок наполовину разобранный вертолет ядовито-рыжего цвета. Его грязно-масленые внутренности были вывалены прямо на бетон, как кишки раненого зверя.
Рейсового вертолета пока не наблюдалось. Борт ожидается только к вечеру, а скорее всего завтра с утра. Так сказала пожилая скуластая буфетчица с откровенно монголоидными чертами лица. А если не с утра – то к обеду точно появится. Или, опять-таки, к вечеру.
К завтрашнему. Может быть. Потому что лететь должен Васька, его рейс по графику, а Васька, известное дело, шалопут, каких поискать. Три раза уже женился, а толку чуть. Поживет как человек год-полтора и снова в шалопутство. А девки мучаются, между прочим, девок жалко, обстоятельно поведала буфетчица, неторопливо раскрывая биографические подробности неведомого Васьки.
