Мария Барышева - Мясник
Убедившись, что за ним никто не следит, он избавился от папки и некоторое время просто ездил по городу, не прячась, с беспечностью невиновного. Несколько раз вызывал своих, узнавал результаты, чтобы, если вдруг все же произойдет осечка, вовремя перехватить. Но результатов не было. На этот раз она не подвела, успела схорониться. Схимник поглядывал на телефон — с минуты на минуту его должны были вызвать — и поглядывал на дорогу, потому что вызвать могли и не по телефону.
Они выбрали второй вариант, и когда появились две машины — одна пристроилась в хвост, а другая обогнала «паджеро» и загородила дорогу — Схимник тихо засмеялся, притормаживая. Ян, конечно же, сцена в его духе. Не решился приехать в гордом одиночестве.
Схимник не стал оставаться в машине — наполовину расстегнул куртку и вылез, зло глядя на подбежавших к его машине Яна и еще троих.
— Обалдели совсем?! Что это еще за аттракционы?!
— Валентиныч хочет тебя видеть, — холодно сказал Ян. Его изящные очки поблескивали в слабом свете, и аккуратная прическа была, как всегда, безупречна. Руки он держал в карманах пальто. Все четверо внимательно следили друг за другом, готовясь поймать малейшую попытку к опасному движению и отреагировать раньше, но если трое молодых парней смотрели с открытой настороженностью, то лицо Яна было совершенно равнодушным, тогда как Схимник с абсолютной искренностью демонстрировал злость занятого человека, которого глупо оторвали от важного дела. — Очень хочет.
— А телефон на что?! Позвонить не мог?!
— А вдруг ты бы не приехал? — Ян пожал плечами с видом «всяко бывает, понимаешь, да?». — Поэтому я решил сделать тебе сюрприз, проводить тебя. Как там говорил Абдулла? Дорога веселее, когда встретится добрый попутчик.
— Ценю вашу заботу, пан, — лицо Схимника разгладилось. — А чего на двадцати машинах не приехали? Еще бы оркестр прихватили! Ладно, поехали, раз Валентиныч так соскучился.
Он открыл дверцу машины, но Ян легко качнул головой.
— Садись лучше ко мне, а твою машину — вон, Калмык поведет.
— Нет, — Схимник прищурился, — это ты садись ко мне. Я привык сам водить свою машину. Садись, Ян, что ж ты? Вы устроили такой парад, должен же я тебя отблагодарить.
Не дожидаясь согласия, он сел в машину. Ян глянул на свой «пассат-универсал», сделал остальным отпускающий жест, обошел «паджеро» и сел рядом с водителем. Машина тронулась с места и поехала за «пассатом».
На середине пути Ян, до сих пор молчавший и, казалось, глубоко увлеченный процессом стирания «дворниками» дождевых капель со стекла, тяжело сказал:
— Похоже, ты крепко влип, парень.
— Да неужто? — спокойно отозвался Схимник.
— Может, мы кое-что выясним прямо сейчас? Тогда, возможно, и беседа наша с шефом сложится иначе. Помнишь, я говорил тебе о сроке годности? Разменять могут в любой момент.
— Ты часом не в продуктовом магазине карьеру начинал, Ян? — Схимник зевнул и тряхнул головой. — Знаешь, я чертовски устал. Попробуй, может тебе удастся немного помолчать.
Ян по-старчески поджал губы дужкой и отвернулся. «Паджеро» легко летел сквозь мокрую ночь, и ночь летела навстречу с готовностью нетерпеливой любовницы, неотвратимо разматываясь в утро.
* * *Он осознал, что произошло, только когда это уже произошло, и отхлеставшая ладонь горела от крепких ударов по твердым щекам. Схимник стоял перед ним и смотрел прямо на него со странным выражением. Если раньше, когда Виктору Валентиновичу случалось выходить из себя, в глазах Схимника обычно были досада, терпение и раздумье, то сейчас в его глазах не было ничего — никаких эмоций, даже равнодушия. По затылку Баскакова мимоходом пробежал легкий холодок — глаза подчиненного почему-то вдруг живо напомнили загадочные, непроницаемые беззрачковые глаза греческих статуй. На левой щеке Схимника медленно оплывала кровью небольшая ссадина, оставленная кольцом хозяина. Ян сидел в кресле и, казалось, спал, а возле большого аквариума, рядом с которым мерно и успокаивающе гудел компрессор, на диванчике обмяк бледный и взмокший от пота Сканер, так жадно наблюдавший за перемещениями ярких рыбок в прозрачной подсвеченной воде, словно от этого зависела его жизнь. На широком подлокотнике диванчика рядом с ним лежала туба с лекарством и стояла пустая рюмка, тут же валялся тонометр. Полупустую бутылку коньяка Сканер поставил на пол.
Виктор Валентинович поспешно отвернулся, стараясь прийти в себя. Еще никогда он не позволял себе поднимать руку на подчиненных. Мордобой — удел примитивных руководителей, не обладающих более-менее достаточным словарным запасом, коммуникабельностью и элементарными знаниями психологии. Если руководитель позволяет себе срываться, с бабской истерикой колотить сотрудника, пусть и за дело, долго такому руководителю не продержаться. Организации, в которой главный самолично раздает оплеухи, никогда не подняться, она останется на уровне обычных беспредельщиков и серьезные люди работать с ней не станут, разве что так — убрать за кем-нибудь. Время уже не то и требования не те, и обычно Баскаков не замахивался на подчиненных — даже в минуты сильнейшего гнева. Обругать — мог и сильно, внимательно наблюдая за человеком и анализируя, насколько глубока вина, какова причина, совершит ли он в дальнейшем нечто подобное и не лучше ли избавиться от него немедленно.
А сейчас он вышел из себя — впервые за многие годы, разозлился до такой степени, что на мгновение потерял контроль над собой. Быть так близко, так близко… так глупо все развалить… Текли секунды, а Баскаков, сжав зубы, смотрел то на нишу в стене, где стояло несколько ваз матового голубого стекла квадратной и треугольной формы, то на черный шкаф, в котором строгим строем стояли тяжелые толстые папки. Прежде чем разбираться дальше, ситуацию необходимо срочно стабилизировать. Отчетливей всего рисовались два пути: убить или попытаться вернуть все на свои места — извиниться и в то же время нет. Оставлять все, как есть, нельзя. Потому что такой человек, как Схимник, не забудет. Пощечины, как бабе, при всех. Но другой бы мужик давно взбесился, попытался бы накинуться на него, если не трус и не тряпка, и Схимник точно не такой, но он молчит, только смотрит насквозь — и это плохо, очень плохо. Иногда Баскаков, сам себе не отдавая в этом отчета, побаивался своего бесстрастного и, как ему казалось, туповатого «пресс-секретаря».
Убить? Да, это просто. Только в «приемной» пять тайников с оружием, ближайший в полутора шагах. Достать пистолет и всадить Схимнику пулю между глаз — и все. Но с точки зрения практичности делать это было неразумно. Такими людьми не бросаются.
