Светлана Крушина - Тьма... и ее объятья
— Кажется, тебя так и распирает от вопросов, — осторожно проговорил Кристиан, снова присаживаясь рядом со мной. Он принялся наносить на мой бок какую-то остро пахнущую прохладную субстанцию, и аккуратно втирать ее в кожу. — Ты спрашивай, Илэр… Обещаю, что прямо отвечу на любой прямой вопрос, который ты задашь.
Формулировка показалась мне странноватой, некоторая уклончивость мне в ней померещилась. Впрочем, черт с ней. Сейчас я был не в состоянии вникать в тонкости. Кроме того, вопросов было так много, что я просто не знал, с чего начать. И я задал вопрос, который первым оказался у меня на кончике языка:
— Этот носферату может и сюда придти?
— Нет, — ответил Кристиан. — То есть, он может, но не придет. Лючио хотя и подозревает, что я потерял изрядную часть способностей, все же проверять в лоб не рискнет, особенно после сегодняшней… беседы. Он позер, но не дурак.
Насчет позерства я с ним полностью согласился. Насчет дурака же… Тут бабушка надвое сказала. У носферату хватило самоуверенности — или нахальства — в одиночку явиться в мой дом, почему бы ему не попытаться проникнуть и в дом Кристиана?
— Лючио может показаться легкомысленным или безрассудным, — продолжал Кристиан задумчиво, не прекращая терзать мой бок, — но это не так. Иначе он не продержался бы на верхушке клана столько времени. Он склонен к аффектации, и когда-нибудь страсть к красивым позам его погубит. Но в данном случае на риск он больше не пойдет. Он и теперь высунулся лишь из уверенности, что во мне уже ничего не осталось. Или даже так: думаю, он не столько хотел заполучить тебя, сколько пытался выяснить, на что я еще способен, и способен ли вообще.
— Ты говоришь так, как будто очень хорошо его знаешь.
— А так и есть. Разве ты не слышал, что говорил Лючио? Мы когда-то были приятелями. Очень, очень давно.
— Сколько тебе лет, Крис? — рискнул спросить я.
И на миг пожалел о своем вопросе. Пронзительная синь его глаз обратилась на меня; такой улыбки я не видел у него никогда. Я как-то сразу понял, что Кристиан — не совсем человек. Он — существо, очень похожее на человека, но только внешне. А если хорошенько присмотреться к его глазам и улыбке, то становилось ясно, что и внешнее сходство — только поверхностное. Впрочем, наваждение длилось лишь секунду. Я вновь увидел перед собой Кристиана таким, каким привык его видеть.
— Я хоть и не дама, но все же, Илэр, не находишь подобный вопрос несколько бестактным? Впрочем, я отвечу, поскольку обещал. Мне триста сорок четыре года. Это не так уж и много.
— М-м-м-м… — только и мог выдавить я, глядя на него во все глаза. Триста сорок четыре года?! Ничего себе, не так уж и много!
— Побочный эффект мутации. Весьма, впрочем, полезный. Большой срок жизни здорово упрощает некоторые проблемы и дает кое-какие преимущества. Например, многому можно научиться. Что же до остального… тут, скорее, все плохо, чем хорошо.
— Ну да, пить кровь — это, должно быть…
— Не слишком приятно, — подхватил Кристиан и улыбнулся моему удивлению. — А ты что думал? Уверяю тебя, большая часть вампиров не в восторге от того, что приходится пить кровь. Но мирятся с этим как с печальной необходимостью, уравновешивающей в некоторой мере полученные плюсы. Есть, конечно, личности, которым нравится вкус крови. Остальные привыкают. Но я вот не смог. По мне, на вкус кровь — страшная гадость.
— И все же ты ее пьешь.
— Уже нет. Я давно оставил эту… привычку, — с этими словами он поднялся с дивана. — Вот и все. Теперь тебе нужно немного полежать, а потом можешь одеваться. Через пару дней все пройдет.
— Не уходи от разговора, — поспешно сказал я, видя, что он снова направился к дверям.
— Я же сказал, что отвечу на все вопросы. Только ты бы отдохнул лучше…
— Одно другому не мешает.
Пожав плечами, Кристиан вернулся и сел напротив меня. Поза его была самой что ни на есть непринужденной и расслабленной, а взгляд, напротив, уверенным и твердым. Я вспомнил, каким я увидел его впервые после гибели отца, и поразился произошедшей в нем перемене. Мне подумалось, что появление, если так можно выразиться, видимого противника заставило его полностью собраться и мобилизовать все свои внутренние силы. Теперь он был совершенно готов к бою.
Впрочем, разговор сейчас шел не о том. Последняя фраза Кристиана относительно привычки пить кровь несколько озадачила меня. Я помнил его объяснения физиологических потребностей вампиров, и утверждение насчет отказа от крови шло вразрез с ранее сказанным. Теперь я решил выяснить все до конца и спросил:
— Как же ты перестал пить кровь? Ты же говорил, что вампиру это физиологически необходимо!
— И это правда, — кивнул Кристиан. — Но существует небольшой нюанс, о котором я умолчал, ты уж извини. Обычным вампирам, действительно, необходима кровь, чтобы поддерживать жизнь. Если они не будут пить кровь, они умрут. С носферату все обстоит иначе. Если носферату откажется от крови, он не погибнет. Точнее, не сразу. При нормальном, — я имею в виду, для вампира, — образе жизни он стареет так медленно, что человек за свои семьдесят-восемьдесят лет жизни не успевает заметить перемены в его внешности. Отказавшись от крови, носферату начинает стареть быстрее, и, в конце концов, темп возрастных изменений в его организме становится сравнимым с человеческим. Достигнув биологического возраста в шестьдесят-семьдесят лет, носферату умирает, как обычный человек. От старости. Кроме того, носферату, не пьющий кровь, лишается части своих особенных свойств. В частности, его можно легко убить, и для этого совершенно не нужно отделять его голову от тела. Достаточно всадить ему пулю в висок или сердце. Сейчас я почти обычный человек.
— И сколько прошло с тех пор, как ты?..
— Около ста. На данный момент, мой биологический возраст — сорок, или около того. Мне осталось лет тридцать-сорок, и когда я умру семидесятилетним стариком, никто ничего не заподозрит.
— И ты до сих пор испытываешь… жажду?
— Да, — просто ответил Кристиан. — Но я привык.
Я не нашелся, что сказать. Сто лет! В этот срок с легкостью укладывались все отведенные мне годы жизни, да еще и запас оставался. Для человека сто лет — это почти вечность. Вечность, наполненная неутихающей, неутоленной страстью. Мне даже представить такое было сложно. Еще бы, ведь я и вообразить не мог, что такое жажда носферату. Для Кристиана же, вероятно, оставшиеся ему сорок лет жизни — почти ничто. И он променял свою почти вечную жизнь на этот жалкий огрызок ради того, чтобы быть просто человеком. Как же случилось, что он решил порвать со своими собратьями? Ведь он, опять же, рассказывал, что вампиры очень крепко держатся друг друга и не выпускают своих из клана. Разумеется, я спросил и об этом.
