Ирина Крыховецкая - Поломанные Константы
Агей поперхнулся и изумленно, с восхищением уставился на Дашу.
– Ты? – проговорил он.
Даша кивнула.
– Слушай, зачем тебе эта работа? Хочешь, я устрою тебе прекрасную жизнь, только давай уедем, а?
– Нет, – отозвалась Даша.
– Ну почему?
– Ты не любишь меня. Пошли.
Визель присвистнул и высунулся из окна.
– Что за манеры, Михаил! – в сердцах воскликнул Байкалов, обращаясь к заведующему отделом Мозга и Преображений.
– А вы посмотрите, Константин Аркадьевич!
Байкалов неторопливо встал и подошел к окну. С высоты второго этажа он увидел девушку необыкновенной красоты, только что вышедшую из машины Агея.
– Какая дамочка! – воскликнул Визель.
Из машины выбрался сам Агей и, подойдя к девушке, поцеловал ее в щеку. Девушка побежала в здание Центра, а Агей остался закрыть дверцу.
– А-а-а, – протянул Визель, – ну, Константин Аркадьевич! У Агея вкус… ничего не скажешь, – и отошел от окна.
Через мгновение Байкалов улыбнулся и тоже вернулся на свое место…
Даша добралась наконец-таки до своих рабочих апартаментов. Отдел Преображения и корректировки мозга был спецотделом, а значит, не каждый из сотрудников Центра мог туда попасть. Даша позвонила в звонок. Дверь открыл здоровенный санитар. Он причмокнул и уставился на нее. Девушка показала ему пропуск, и, внимательно прочитав его от корки до корки, верзила вновь уставился на Дашу.
– Ну, может, пропустишь? – спросила она чуть нагловатым и не приемлющим возражений тоном.
Санитар отшатнулся, уступая дорогу. Даша опять оказалась в коридоре.
– Куда? – спросила она, увидев несколько дверей вдоль коридора, озаренного бело-голубым светом.
– Идемте, идемте. Сейчас только и собрались все, а вот профессор Байкалов уже ушел к себе. После ночной-то…
Верзила открыл перед Дашей одну из дверей. Ее взору предстал кабинет с высокими белыми стенами и белой же мебелью. На одном из двух столов сидели и курили два врача, третий грузный мужчина задвигал стулья. «Наверное, санитар», – подумала Даша. Врачи перестали курить и торопливо встали.
– Ха! – громко сказал один из них, лет тридцати пяти, с ясными голубыми глазами. – А вы…
– Вот, – Даша протянула свое направление и удостоверение.
Он внимательно прочел документы, затем поднял лучистый взгляд на Дашу и передал удостоверение коллеге, показавшемуся Даше знакомым.
– Вот это да! – выдохнул он. – Вы наш новый техник? Первый раз вижу, чтобы в инквизиторы пошла женщина, да еще такая очаровательная! Знаете ли, здесь надо очень много пить, чтобы выдержать чистки. А еще надо делать некоторые запрещенные вещи!
– Какие?
– Уметь молиться, потому что мы здесь все прокляты за нашу долбаную высокооплачиваемую работу монстров. Вы будете первым таким красивым монстром, которого скоро тоже проклянут.
Даша довольно холодной улыбкой поблагодарила его за комплимент. Но человек спешил представиться.
– Визель, Михаил Осипович, но лучше без отчества, – и протянул Даше большую горячую руку.
– Дарья Шовинская, как вы уже прочитали, – ответила она.
Визель уже представлял второго, бородатого, похожего на художника доктора.
– Ян Вильгельмович Литке, наш психиатр, иностранец, но доказывает, что родился в Союзе, потому как тот, по его мнению, развалился не до него, а уже при нем; поэтому иностранцем себя не считает и лучше меня говорит по-русски. А это санитары – Лева и Леша. Они немного безумны с тех пор, как Центр Преображения занялся чистками, но они и счастливее нас. Надо быть безумным здесь, иначе душа умрет, а сердце лопнет!
Литке пожал Даше руку:
– Очень приятно, зовите меня просто Ян.
– Ну, присаживайтесь, Даша! – пригласил Визель и отодвинул стул. – Сейчас принесу чаю с коньяком, – и вышел.
Ян взял трубку и спросил Дашу:
– Я не помешаю, если закурю?
– Нет-нет, – ответила Даша.
Ян внушал ей доверие.
– Скажите, Дашенька, а ваши родители не против вашего выбора?
– Да, нет… Мама не против, – ответила Даша.
– А отец? – осторожно спросил Ян.
– Я его почти не помню, мне было пять лет, когда он погиб…
Ян выдохнул клуб дыма, окутавший его.
– У тебя красивое имя – Даша, Дарья… – сказал Ян.
– У моей бабушки было два любимых имени – Даша и Олеся. Олесей назвали маму, а мне досталась Дарья…
Влетел Визель, неся чай и бутылку армянского коньяка, и с ходу задал Даше вопрос:
– Даша, а не страшно иметь такую неженскую профессию?
– Нет, – коротко ответила Даша. – Мне очень нравится политика нашего Императора.
Визель и Литке переглянулись.
– Сегодня в десять первая чистка, и без техника никуда. До сих пор эту работу приходилось делать самому Байкалову, а у него и так забот полон рот, – продолжал Визель. – Да вы, видно, заметили, какой он задерганный…
– Я его еще не видела, – ответила Даша.
– А кто же вас принимал? – удивился Визель.
– Марина Юзефовна.
– Ловель? – Визель помолчал. – И что она сказала?
– Что я напрямую подчиняюсь ей.
– Но я же заведующий отделом, – Визель ничего не понимал.
Даша пожала плечами, а Ян, выпустив клуб дыма, задумался.
Байкалов находился в собственном кабинете. Он сидел за черным полированным столом и размышлял. После ночной ему полагался свободный день, но такового пока не получалось.
Байкалов впервые задумался о том, что Агей стал совсем взрослым – ему шел двадцать пятый год. Скоро сын займет его место. По указанию Совета, должность директора стала элитарной и наследственной. Но Агею тоже необходим сын. А ведь действительно нужен наследник… Байкалов подумал о внуке, и у него потеплело на душе. Может, хоть внуки будут ласковыми и любящими? Он нажал кнопку вызова.
– Да, Константин Аркадьевич, – отозвалась секретарша.
– Наташа, где Агей?
– Минуточку… он в отделе Мутации и Диагностики с начмедом Ливановым, – сообщила она.
– Вызови мне Агея.
– Слушаюсь…
Байкалов отключился и стал ждать. Через некоторое время вошел Агей. Отец отметил, что сын слишком бледен, каштановые волосы растрепаны, а глаза нездорово блестят.
– Тебе плохо? – спросил Байкалов.
– Нет, профессор, я не выспался, – Агей отодвинул один стул, плюхнулся на него, а на другой положил ноги.
Байкалов покачал головой, но ничего не сказал.
– Ты не ночевал дома, Агей, – как можно строже сказал он.
– Да ты же дежурил!
– Не имеет значения, ты опять не ночевал дома.
– Не смог, – ответил Агей.
– Где ты ходишь?
– Мне не шестьдесят лет, это мое дело. Ты вызывал меня, чтобы задать этот вопрос?
Байкалов хотел рассердиться, но подумал, что тогда сын уйдет.
– Агей, ты скоро займешь мое место…
