Елена Усачева - Утопленник с приветом
— А может, сейчас решим? — Олечка неуверенно взяла в руки веревку.
— Позже! — Алена проверила узел, крепче взялась за сачок и шагнула в реку.
Если Разин и пытался вступить с ней в контакт, то Алена его не замечала. У призрака просто не получилось бы пробиться через резину сапог.
Алена отлично помнила, где выныривала после того, как утопленник подвел ее к кладу. Это было как раз напротив кустов, неподалеку от зарослей камыша. Она тогда еще насчитала шагов пять, прежде чем оказалась на берегу, где ее встретил вездесущий Березкин.
Кажется, он тогда рыбу ловил? Вот и она сейчас рыбку половит.
Алена встала на исходную позицию, для верности сделала еще пару шагов и попробовала ногой нащупать кладку камней. За ними и должен лежать клад.
Но сапоги были слишком большие, чтобы ее нога могла сквозь толстенную резиновую подошву, мягкую байковую стельку и теплые шерстяные носки хоть что-то нащупать.
«У-гу! У-гу!» — раздалось от берега, и Алена в панике оглянулась.
Берег был не виден. Ее веревка уходила куда-то в темноту и уже через пару метров от ее пояса исчезла.
— Эй, — позвала Алена. — Ты здесь?
— Здесь, — отозвался берег хриплым голосом, не очень похожим на Олечкин.
— Здесь!.. — повторило эхо.
— Держи крепче! — удовлетворенно кивнула Алена и уже повернулась к реке, как липкий холодок догадки пробежал у нее по спине.
Какое эхо? Здесь отражаться не от чего. Горы далеко, высоких деревьев нет…
Алена так резко повернулась, что чуть не выскочила из сапог и не свалилась в воду.
— Кто здесь? — крикнула она. Ее слова ушли в ватную темноту ночи. — Олечка!
Берег молчал долго. Невозможно долго молчал. Решив плюнуть на клад, Алена собралась уже возвращаться, когда веревка дернулась и Олечкин голос произнес:
— Все в порядке.
— Не спи! — попросила Алена, чувствуя, что от страха сердце ее вот-вот выскочит из груди.
— Не сплю! — уверила Олечка.
— Не сплю… — отозвалось эхо хриплым, шипящим голосом.
— Оля, кто там?
Алене вдруг показалось, что черная вода втягивает ее ноги в вязкий ил. Она затопала сапогами, споткнулась обо что-то и чуть не полетела в речку — на радость Фролке Разину. Но вовремя выставила вперед сачок, удержав равновесие. От рывка веревка обвисла, утонув в воде.
— Эй, ты держать меня будешь?
— Буду, — буркнул голос с другой стороны, и веревка начала медленно натягиваться. Она сначала выбралась из реки, потом, не задерживаясь, стала выпрямляться.
— Хватит, — удовлетворенно кивнула Алена, когда веревка чуть натянулась. Девочка попыталась вытащить сачок, но сделать этого ей не дали.
Веревка резко дернула ее в сторону берега.
— Эй, куда? — забеспокоилась Алена.
Веревка тянула ее все сильнее и сильнее.
— Погоди! — Алена схватилась за сачок, но он за что-то зацепился и выходить из воды не собирался. — Стой! — крикнула девочка в темноту. — Не тяни! Я застряла!
Ее словно никто не слышал. Веревка больно резала талию, заставляя идти в сторону берега.
— Я упаду! — орала Алена, понимая, что не успевает не только сачок вытащить, но и развернуть сапоги в нужную сторону. — Караул!
Одной рукой она намертво вцепились в ручку сачка, другой — в голенище сапога. Из-за наклона она потеряла равновесие, и новый рывок веревки сдернул ее с места. Сачок выбрался из своей засады, и Алена бухнулась в воду. Веревка протянула ее по каменистому дну и вытащила на берег. Причем сделала это так быстро, что никакой утопленник не успел появиться перед Алениным носом.
Последний рывок, и она уже сидела на холодном песке с сачком в одной руке и сапогом в другой.
— Ты чего творишь? — заорала она, выдергивая из Олечкиных рук веревку. — Я же не говорила — тащи! Уши заложило?
У Алены еще много чего было сказать верной подруге, но слова застряли у нее где-то между зубами. Потому что конец веревки держала не Олечка, а Светлана Федоровна. Она медленно накручивала ее на широкую ладонь, и если бы Алена быстро не освободилась от узла, то хозяйка местных достопримечательностей приподняла бы девочку над землей и так же намотала на руку.
— Купаемся? — равнодушно поинтересовалась Светлана Федоровна.
Алена отползла от нее подальше. В стороне слышались всхлипывания. Под злосчастным кустом сидела Олечка. Перед ней лежала, свернувшись клубком, огромная змея.
— А я предупреждала, что купаться здесь нельзя, — все так же медленно говорила Светлана Федоровна. Веревка закончилась. Она сняла ее с руки и положила в карман длинной широкой юбки. — Не послушались? — Хозяйка местных кошмариков секунду подождала ответа и, не дождавшись, ответила сама: — Не послушались. А знаете, что бывает с непослушными детьми?
— Их крокодил в Африке съедает, — нашлась Алена, но улыбаться ее шутке никто не стал. — Что вы нас пугаете? Подумаешь, искупались, где не надо. Не утонули ведь.
— Это-то и странно. Неужели вы не слышали легенду про местного покойника?
— Ничего мы не слышали, — буркнула Алена, которая после очередного купания вся промокла и продрогла.
— А я расскажу. — Светлана Федоровна присела на корточки, чтобы быть с Аленой на одном уровне. — Всем славно Дивногорье. И горы высокие, и Дивы чудные, и церквей много, и древнее поселение здесь есть. А еще ходят слухи об утопленнике, что в Тихой Сосне живет и клад свой охраняет.
— Фрол Разин, — понимающе кивнула Алена, чтобы хоть что-то сказать и сделать.
Голос Светланы Федоровны обладал каким-то магическим свойством, при его звуках по телу начинали бежать мурашки, волосы вставали дыбом, а зубы принимались отбивать мелкую дробь. Чтобы избавиться от наваждения, Алена и подавала голос — но от этого ей становилось еще больше не по себе.
— Назови, как хочешь, — согласилась женщина, — а только не любит утопленник, когда в его владения вторгаются. Непрошеных гостей на дно утаскивает.
— Видели мы вашего покойника, не такой он и страшный.
— А раз видели, что ж вы опять сюда лезете? — Светлана Федоровна выпрямилась, превратившись для сидящей на земле Алены в огромную скалу. — Что жить ему спокойно не даете?
— Это он нам жить не дает, — подала голос Олечка. — Он первый начал.
— А я вас предупреждала, — осуждающе покачала головой Светлана Федоровна. — И про ужак рассказывала, и змей подкидывала, чтобы вы никуда не ходили…
— Та змея сама под дверь полезла! — попыталась оправдаться Олечка. — Мы ее не убивали!
Из темноты послышался слабый смешок.
— Эх, городские, городские, не можете живую ужаку от ее шкурки отличить. Змеи сейчас как раз кожу меняют, старая с них слезает, новая растет.
