Рэт Уайт - Жизнь без людей
- Я хотела сказать тебе. — Ее глаза были полны слез. Тодд тоже был готов расплакаться.
- Ни черта не должна ты ему говорить. Какого хера ты заглядываешь к нам в окна? — Кэти толкнула его, и Тодд со всего маху шлепнулся на задницу. Он по-прежнему не водил глаз с живота Стефани, открыв рот и не говоря ни слова.
Стефани схватила Кэти и оттащила в сторону, как раз в тот момент, когда великанша сжала кулаки, будто готовясь стереть Тодда в порошок.
- Дай мне поговорить с ним. Иди в дом. Я скоро приду. Просто дай мне с ним поговорить.
Кэти хоть и была явно обеспокоена и рассержена, медленно повернулась и, не сводя с Тодда уничтожающего взгляда, вернулась в квартиру.
Стефани протянула Тодду руку. Тодд посмотрел на нее, потом снова на живот.
- Я беременна, Тодд. Девять месяцев. Я была уже беременна в тот вечер, когда мы расстались. Это твой ребенок.
Тодд медленно покачал головой, и слезы полились у него по лицу. Он посмотрел на свою курьерскую сумку. Электрошокер лежал по-прежнему там, а также скальпель, зажимы и кетгут. Изолента закончилась, зато были наручники.
- Это твой ребенок. Ты станешь отцом, нравится тебе это или нет, — Стефани тоже плакала, но говорила уверенно, вызывающе выпятив вперед челюсть. В то же время она пыталась разглядеть на лице Тодда хоть какие-то признаки радости, хоть какое-то проявление того, что он доволен идеей отцовства. Но вместо этого увидела только страх, гнев и печаль.
Тодд поднялся на ноги и протянул руку к ее животу. Она позволила ему себя потрогать, все еще следя за выражением его лица и надеясь, что оно изменится. Дрожащими руками он коснулся живота Стефани. Погладил его ладонями, думая о плоде, вырванном из Николен и задушенном собственной пуповиной, и задумался, сможет ли он сделать то же самое со своим ребенком.
Он сжал кулаки. Стефани вздрогнула и отшатнулась от него. Он посмотрел ей прямо в глаза. Его лоб покрылся морщинами, брови нахмурились, нос сморщился, верхняя губа оттянулась вверх, обнажив крепко стиснутые зубы. Руки были по-прежнему сжаты в кулаки. По выражению его лица Стефани все поняла без слов.
Как ты могла?
Он запустил в свою сумку руку, и Стефани сделала еще два шага назад. Он схватил электрошокер и крепко сжал. Затем выпустил. Еще пошарил в сумке, пока не нащупал скальпель. Он уже хотел ударить ее ножом в живот и вырезать ребенка прямо перед ее квартирой. Но не смог. Он любил Стефани. Он смотрел на ее живот, не зная, что делать.
Рука по-прежнему находилась в сумке и сжимала скальпель. Его лицо нервно подергивалось. Он рыдал все громче и громче. Все его тело сотрясалось от рыданий. Он будто был в агонии.
Стефани сделала к нему шаг. Он отпрянул. Его лицо исказила злобная гримаса, и он расхохотался. Он хохотал все громче и громче. Это был хохот человека, лишившегося рассудка. Слезы продолжали литься у него из глаз, когда он согнулся пополам от смеха. Внезапно он повернулся и зашагал вдоль улицы, не переставая смеяться.
Абсурдная ирония того, что Стефани носит в себе его ребенка, в то время как он борется за прекращение рождаемости, лишний раз доказывала, что у бога самое извращенное чувство юмора. Тодд сделал вазэктомию слишком поздно.
Он чувствовал на своей спине взгляд Стефани, следившей, как он уходит в ночь. Слышал ее всхлипы. Слушал, как распахнулась дверь их квартиры и на улицу выскочила Кэти.
- Это твой ребенок, Тодд! Это твой ребенок! — в голосе Стефани звучала истерика. Он причинил ей боль. Это было последнее, что он хотел делать, когда решил позвонить ей. Последнее, что он хотел делать, когда остановился перед ее домом несколько минут назад. Но все пошло не так. Она была беременна.
Тодд захотел вернуться. Захотел обнять ее и сказать ей, что все будет хорошо, что они вместе будут растить ребенка, и что они станут семьей. Но не стал, потому что знал, что если вернется… убьет ее.
- Да пошел ты на хер, Тодд! Лучше никогда больше не возвращайся! Лучше никогда не попадайся мне на глаза, слышишь меня? — Это была Кэти, и он знал, что она имела в виду. Если он снова вернется, она убьет его. Если он не убьет ее первым.
Глава шестнадцатая
Работа на следующий день была какой-то сюрреалистичной. Еще накануне вечером он вскрывал юную наркоманку и избавлялся от тела мужчины, а сегодня он слушал какую-то пожилую женщину, которая жаловалась, что программа «Медикэр» не покрывает ее счета, и что ей нужны талоны на питание.
- Простите, но вы не можете получать и «Медикэр» и талоны на питание.
Старуха выглядела невероятно древней. Ее тело тощее и высушенное, кожа испещрена трещинами и морщинами. Волосы совершенно седые, слезящиеся желтые глаза. Левый глаз белый от катаракт.
- Ну и что мне тогда делать? У меня нет денег на лекарства, отопление и еду.
- Простите, но я не могу вам помочь.
Тодд был совершенно измотан, в голове стучало. Он посмотрел поверх старухи на нескончаемую очередь заявителей, потом на входную дверь здания, ожидая, что в любую минуту ворвется полиция и арестует его за то, что он сделал с Николен и за убийство Терренса, но в здание бесконечным потоком устремлялись лишь новые просители пособия.
Мне нужно убираться отсюда ко всем чертям!
- Простите, но мы с вами закончили. У меня впереди еще много людей, а я неважно себя чувствую.
Он встал и вышел из кабинки, как раз в тот момент, когда его начальница собиралась войти.
- Здесь копы. Кажется, у них заявление от какой-то шлюхи-наркоманки. Она говорит, что ты украл ее ребенка.
Женщину, похоже, это забавляло. Она будто наслаждалась драмой. Тодд последовал за ней в ее кабинет.
Они прошли мимо всех этих толстых, патологически жирных людей, стоящих в очереди за талонами на питание, молодых трудоспособных мужчин и женщин, стоящих в очереди за пособием, вместо того, чтобы устраиваться на работу, женщин, беременных третьим, четвертым, или пятым ребенком, стоящих в очереди за талонами «ЖМД», гангстеров, сутенеров, и наркодилеров, ждущих у входной двери, когда их шлюхи получат чеки и принесут им деньги. Тодд задал себе вопрос: Разве он сделал что-то не так? Он просто не мог смотреть на это. Он не понимал, как кто-то может его обвинять. Даже если они не знают, что мы делаем с окружающей средой, этого должно быть достаточно, чтобы убедить их. Подобному отребью нельзя давать размножаться.
Перед столом мисс Сантьяго со скучающим и недовольным видом стояли копы. Один из них подошел к Тодду, как только они вошли. В нем было пять футов девять дюймов роста и свыше двухсот фунтов веса. Любитель «Бик Маков». Его живот свисал из-под ремня, закрывая пряжку. На вид ему было не намного больше тридцати. Похоже, коренной американец. Его напарником был тощий белый парень, лет сорока. Оба пожали Тодду руку и как-то неискренне улыбнулись. Тодд тоже улыбнулся.
