Юрий Бригадир - Аборт
Я помотал головой.
— Тогда, Санек, подымайся. Сейчас я тебе вытрезвитель делать буду.
— Какой вытрезвитель? Я же в говно… — удивился я.
— Поехали на трассу. Давай-давай, нехрен тут сидеть. Ты забудь, что ты пьяный. Здесь бухих не бывает. Здесь какой хочешь — такой и будешь.
Я с трудом поднялся, покачался с ноги на ногу. Да, в общем, нет никакого опьянения. Блажь одна, иллюзия. Но ведь и боль тогда не боль, а дым… Щелкнул пальцами и нет ее.
Сел в Форд, посмотрел, куда поедет Серегин Клюгер и тронулся за ним.
Ночью за город очень даже хорошо выезжать, душевно. Чудовищные эти мегаполисные пробки к вечеру рассасываются, тают, рассыпаются и вот уже почти пустынные улицы. Только вдалеке, стандартный желтоватый или новомодный ксеноновый, из синего льда, свет фар полоснет по фасаду здания и опять темнота. Дождь заканчивался, тучи постепенно открывали звездное небо. Сверкающая жестокая бездна.
Пролететь Новосибирск ночью можно за полчаса, при этом даже особо не втаптывая акселератор, поэтому я не заметил, как мы оказались за городом. Клюгер летел как свинцовая пуля. Преодолев сложную развязку и по восходящей спирали попав на трассу, он сбросил скорость и сместился влево. Потом из окна высунулась Серегина рука и помахала мне. Я подъехал и опустил стекло.
Праворульный Клюгер и Фокус с нормальной баранкой — противостояние субкультур и традиций. В таком положении мы оказались чуть не в обнимку, только Серега, само собой — повыше. Медленно набирая скорость, мы шли бок о бок.
— Ты не смотри, Санек, что у меня три литра, шесть цилиндров и двести двадцать лошадей. Это все ерунда. Ты, главное, вцепись сейчас, как клещ, и не отставай. Сила — она не в двигателе. Она в тебе. Либо ее нету вообще, но тогда спроси себя — где ты?
Мерно рокочущий двигатель Тойоты вдруг повысил голос, посерьезнел и потащил Серегу вперед. Я тут же прибавил. На Клюгере мягко щелкнули шестеренки в коробке передач. Я тоже сменил передачу. Ночь ожила, зашевелилась и неотвратимо понеслась навстречу.
— Держись! Ничего не бойся! Ни сейчас, ни когда придут за тобой! — пересиливая шум моторов и встречный упругий воздух, почти кричал Серега, разгоняя тяжелый автомобиль, — нет у нас с тобой ни судьбы, ни души, ни сна нормального, ни Бога, ни черта, ни покоя. Вдоль обрыва, по-над пропастью! По самому по краю!!
Шестеренки сместились, сомкнулись, залитые горячим маслом, зажужжали весело. Я отклонился назад и поплотнее вжался в сидение. Мелькнул белый километровый столбик. Пролетела навстречу ночная птица. Мы еще не набрали скорость, поэтому ее еще можно было заметить. Грузно и величаво взмахивая крыльями, она исчезла, съеденная скоростью. Промелькнуло то ли кафе, то ли небольшой мотель с вывеской, освещенной одинокой мертвой синей лампочкой. Мы ели скорость, впитывали ее, захлебывались, вонзали ее себе под кожу. Пошла плотная, без просветов лесополоса.
Серега включил последнюю передачу.
— Нет никого! Кроме нас!! Да и нас нет!!! Не отставай, это не я быстрый, это ты медленный, убей в себе слабость, порви на части, выжги ее!
Мелькнула заправка, с нее выворачивал неуклюжий грузовик, похожий на того, который меня убил.
Дорога сузилась. Четыре полосы превратились в две, да и те узкие. Серега махом перевалил на встречку и вдавил педаль до отказа, уходя вперед. Фокус содрогнулся, задрожал, и я перестал чувствовать колеса. Еще немного, и он станет неуправляем. Но Серега не ждал, он мощно, демонстративно уходил вперед, да еще и начал нагло сигналить без всякого повода. Мимо мелькнуло уже что-то совершенно неопределенное, вроде крытой автобусной остановки. Под навесом абсолютно индифферентно стоял фосфоресцирующий пассажир, которому наверняка придется дожидаться либо конца света, либо начала мироздания. Светился он по причине светоотражающих полос на своей жилетке, которые туда влепил жизнерадостный дизайнер одежды.
Я отстал уже безнадежно, когда вдруг распахнул глаза и почувствовал на спине космические мурашки. Тогда я вдохнул как можно глубже, полностью выпрямил руки, уперся в руль и заорал. Крик вырвался на простор, отразился от чего только возможно и вернулся удесятеренный. Синий светящийся лед вспыхнул в глазах и вдруг Форд перестал дрожать, вцепившись в дорогу, прильнув, вплавившись в нее, распластавшись, как пантера в долгом, тягучем, смертельном прыжке. Фары вспыхнули злобным негасимым светом, и автомобиль рванулся вперед как ракета. За несколько секунд я догнал Тойоту и торжествующе нажал на сигнал. Раздался вой, полный сладкой, незатихающей боли.
Серега повернул голову в мою сторону и заржал адским непромокающим смехом. В глазах его так же переливался синий светящийся лед. Громко, страстно и невыносимо он закричал:
— Знаешь, почему я все еще здесь?!!
— Почему? — так же страшно заорал я.
— Все из-за баб! Сначала ты привязываешь ее! А потом она привязывает тебя! И ты застреваешь в этой полумертвой стране!!!
Скорость все увеличивалась. Говоря откровенно, в реальном физическом мире машины бы уже пошли вразнос, престали слушаться руля и при малейшей неточности слетели бы с дорожного полотна. Дальше бы наверняка последовала чудовищная мельница переворотов. Но здесь у жесткой воли был неистребимый приоритет.
— Слова!!! — опять закричал Серега.
— Что? — не понял я.
— И числа!!! Ты произносишь слова всю жизнь и думаешь, что это просто звуки! А это судьба, путь, клятва, эпитафия, это нельзя смыть, это как отпечаток пальца — он не меняется, если уж появился!!!
Я уже практически ничего не слышал, когда Серега стал жестоко и властно читать странное стихотворение:
Ты не сможешь больше думать сама…
Не заснешь не встанешь без моей ладони…
Будешь только звезды в себе ломать,
Становясь безропотней и бездонней.
У тебя не будет своих идей…
Ты не ступишь шагу без моего слова…
Для тебя не будет других людей,
Для тебя не будет другого зова.
Ты захочешь меня из кромешной тьмы…
Словно я лекарство из древних книжек.
Ты подставишь вену под удар иглы —
Только что бы был я к тебе поближе.
Ты не сможешь больше на мир глядеть —
У меня под сердцем знак моей стаи…
А она учила меня владеть
И ты больше не сможешь меня оставить…
— Ты понимаешь меня?!! — стараясь перекричать оба мотора, завопил он.
— Нет!!! — я вроде бы сказал, но сам себя не услышал.
— Если тебя любят — ты никуда не уйдешь!!! — со злой радостью порвал мне барабанные перепонки Серега.
