Роберт Стайн - Лицо
— А ты не пробовал его вразумить? — спросила я.
— Пробовал, перед самой поездкой, — кивнул Иван. — Сказал, что больше не могу давать ему деньги.
— И что он ответил? — спросила я.
Иван горько улыбнулся:
— Шон рассмеялся мне в лицо. Сказал, что я все равно должен раскошелиться. Или он скажет все моему отцу. Вот тут я потерял терпение.
— Иван… — начала Адриана.
Но он снова махнул рукой и посмотрел на меня:
— Я нашел моток проволоки в стенном шкафу одной из хижин. И у меня появилась блестящая мысль. Пока все спали, я выбрался на улицу и натянул проволоку между деревьев. Шон наверняка поехал бы первым, потому что всегда лез вперед.
Парень грустно покачал головой.
— Если бы только мне удалось раскусить его в начале знакомства. Но он казался своим парнем. Его все любили. Мне даже хотелось быть похожим на него. Я так и не понял, каков он, пока не стало поздно.
— И ты решил его убить? — спросила я.
— Нет! Ни в коем случае! — ответил Иван. — Проволоку я натянул довольно низко, на уровне колен. Я собирался лишь припугнуть его, вывести из строя. Мне казалось, что Шон разрушит всю мою жизнь, что и получилось…
Он подошел к окну и уставился в холодное синее небо.
— Да, я хотел лишь припугнуть его, а не убить. Не знаю, что случилось. Наверное, за ночь ветер набросал снег, и проволока оказалась намного выше. А я понял это, когда ничего нельзя было изменить. А потом увидел голову Шона на снегу. И кровь…
Иван замолчал и тяжело сглотнул.
Адриана поднялась с пола. Ее глаза стали красными, все тело тряслось.
— Я позвоню в полицию, — сказал парень, направившись к телефону.
— Нет! — воскликнула Адриана, загораживая ему путь. — Иван, послушай меня…
— Я не смогу дальше жить с таким грузом, — сказал он, обернувшись ко мне. — И я не хочу тебя подставлять, Марта. Позвоню в полицию и во всем сознаюсь.
Иван поднял трубку телефона, но сестра схватила его за руку и воскликнула:
— Ты идиот! Настоящий идиот!
Она выхватила у него трубку.
— Отдай! — воскликнул он.
— Ты знаешь, что не делал этого! — воскликнула Адриана. — Знаешь, что не убивал Шона! — Она уставила на меня палец, дрожа от ярости. — Ты знаешь, что это сделала Марта! Она убила Шона! Она!
Глава 24
Ее слова вонзились мне в сердце, словно кинжал.
Почему Адриана обвиняет меня?
Может быть, ей известна правда? И он наверняка знает, что я убийца?
Но почему тогда сознался Иван?
А он тем временем взревел и попытался вырвать трубку у сестры, но та не отпускала ее.
— Зачем ты это делаешь? Зачем ты все разрушаешь? — кричала Адриана.
«Все разрушаешь?» Что бы это значило? О чем она говорит?
— Зачем ты все разрушаешь?! — снова воскликнула Адриана. — Я потратила столько сил, а ты все губишь!
Она внезапно замолчала и обернулась ко мне.
Ее лицо покраснело, рот широко открылся.
Стало ясно, что Адриана о чем-то проболталась.
Иван схватил ее за плечи. Трубка упала на пол.
— Что ты хочешь сказать? — спросил он. — А ну-ка объясни.
— Не надо! — попросила она.
— Объясняй-объясняй. — Брат прижал ее к стене.
Адриана безуспешно попыталась освободиться, потом ее глаза погасли. Она совсем лишилась сил.
— Иван, не разрушай все, — попросила Адриана, но чувствовалось, что она сдалась. Ее голос стал едва слышен. — Не разрушай. Не разрушай. Я так старалась, а ты все портишь. То есть вы оба…
— О чем ты? — спросил Иван, крепче прижимая ее к стене. — Ты хочешь сказать, что не я убил Шона?
Она грустно покачала головой. Потом поглядела на меня с яростью.
— Шона не собирались убивать! — воскликнула Адриана. — Западня предназначалась не для него! — Ее дрожащий палец протянулся ко мне. — А… для тебя, Марта! Почему ты все разрушила? Ведь это ты должна была умереть!
Глава 25
— Что ты говоришь?! — воскликнула я изумленно.
Адриана все тыкала в меня пальцем, как будто обвиняя в преступлении.
— Почему ты так долго возилась с креплениями? — спросила она срывающимся голосом. — Почему, Марта?
— Я… я… — вырвалось у меня. Но — что я могла сказать?
— Ты должна была ехать первой, — продолжала Адриана, и на глазах у нее показались слезы бессильной ярости. — Я же сказала, что ты поедешь первой. Потому что проволоку приготовили для тебя.
— Как? — спросила я, не веря своим ушам.
— Проволоку подняла я, когда Иван заснул вместе со всеми, — сказала Адриана. — Ловушка предназначалась для тебя, Марта. Для тебя!
Она наконец опустила руку, как-то вся обмякла и стала повторять, качая головой:
— Не для Шона. Не для Шона.
Иван отступил. Его руки сжались в кулаки, лицо задрожало от ярости.
— Все это время, — произнес он, — я считал себя убийцей. Я думал, что убил Шона.
У меня внезапно закружилась голова. Жестокие слова Адрианы как будто проникли туда и стали кружиться. Я потерла виски, стараясь прийти в себя.
— Почему? — наконец вырвалось у меня. — Не понимаю. Ты же моя подруга. Почему ты хотела меня убить?
— Из-за Шона! — Ее глаза вспыхнули.
— Что? Из-за Шона? — спросила я удивленно.
— Я увидела его первым! — воскликнула Адриана, взмахнув кулаками.
— Иван привел его к нам в дом. Я увидела его первым! Между нами возникло нечто особенное. Я… я чувствовала это.
— Но, Адриана…
— Шон этого еще не понял, — продолжала она, как будто не слыша. — То есть вряд ли понял. Но я чувствовала это, чувствовала.
На ее лице появилась мрачная ухмылка.
— Его совсем не интересовала Лаура, хотя она и воображает, что все парни сохнут по ней. Но Шон не обращал на нее внимания. Он предназначался для меня!
Последние слова она выкрикнула с надрывом.
Я невольно попятилась. Мне показалось, что Адриана сошла с ума.
Моя бедная подруга просто лишилась рассудка и теперь не отдает себе отчета в том, что говорит.
Смерть Шона потрясла ее настолько, что она не могла спать. Почти перестала учиться.
Но не представляла…
— Не смотри на меня так! — воскликнула Адриана. — Или я выцарапаю тебе глаза!
Иван шагнул к ней, собираясь утихомирить.
— Не понимаю, — вырвалось у меня. — Что я тебе сделала, Адриана? Чем перед тобой провинилась?
— Я видела, как ты целовалась с Шоном! — крикнула она. Ее грудь высоко вздымалась.
— Неужели ты решила… — начала я.
— Да, вы целовались в задней комнате. И что-то… что-то кричали. Тогда я поняла, что должна расправиться с тобой. У тебя Аарон. У тебя прекрасная семья. Родители, которые не норовят каждую минуту вцепиться друг другу в горло. У тебя все, Марта! Зачем тебе понадобился Шон? Зачем ты отняла его у меня?
