Ольга Михайлова - Быть подлецом
Видать, дала ей понять, что почём. Мисс Летиция в тот же вечер перед мисс Энн извинилась…
А эта мисс Кэтрин? Всё кружила возле мистера Райана, говорила с ним по-французски, строила из себя леди! А мисс Шарлотт? Эта вообще как-то попыталась за столом сесть рядом с миссис Бреннан, подумать только!
А ведь что корчить-то из себя леди, когда приехали-то из этой дыры — Уистона! Марта говорит, что эти нищенки так вдруг возгордились, стали, подумать только, требовать от Лорин и Рейчел, горничных, чтобы каждый день им ванну готовили! Вы только представьте, на третий этаж — каждой по десять кувшинов носить! Каковы принцессы? Даже мисс Энн Хэдфилд уж она-то истинная леди, себе подобных прихотей не позволяет. Джейн Лидс, она самой мисс Элизабет прислуживает, так даже пожаловалась хозяйке на эти прихоти наглых голодранок.
— И что мисс Бесс? — Донован снова поймал себя на искреннем, неподдельном любопытстве. Он слушал, затаив дыхание, ему казалось, что понять, что происходит в доме Бреннанов, подлинно легче из рассказов челяди, чем со слов господ. — Что она сказала?
Лицо миссис Голди чуть порозовело, он улыбнулась, уподобившись толстой сытой кошке.
— Джейн говорит, ничего леди не сказала, только побледнела. Да токмо не та особа мисс Элизабет, — наклонилась миссис Голди к Доновану, плотоядно сощурившись, — чтобы такое спустить. А ведь это цветочки. Девицы эти вдруг выряжаться стали, да платья менять, у одной — новая цепочка, у другой — кольцо с рубином, третья, что ни день — серьги меняет. А ведь приехали, Джейн говорит, с одним саквояжем на троих и никаких украшений там в помине не было. Они даже — вы не поверите! — мисс Элизабет поначалу едва ли не хамить стали! Правда, сейчас поутихли… Мисс Бреннан наверняка их на место поставила, — миссис Голди улыбнулась, точно это доставило ей удовольствие.
Донован был джентльменом, при этом — человеком скромным. Он краснел при упоминании об адюльтере, от слов «любовница» и «содержанка» приходил в смущение, а некоторые слова и вовсе считал непроизносимыми.
Но и он прекрасно понял, на что намекает миссис Голди.
Глава 8. Ничего рокового
Влюбленная женщина скорее простит большую нескромность, нежели маленькую неверность.
Франсуа де Ларошфуко.К своему немалому удивлению, Чарльз спал в эту ночь, как убитый, без сновидений. Однако на рассвете, ещё до первых петухов проснулся и в полумраке и тишине спальни задумался о том, чему стал свидетелем.
Голова его была ясна, размышлял он спокойно и холодно.
Он вовсе не предвидел смерти мисс Кэтрин Ревелл. При этом за ужином в кругу семьи он не заметил особого внимания и интереса мистера Эдварда Хэдфилда к Кетти Ревелл, хоть ему и показалось, что обстановка в доме достаточно нервна и накалена. Стало быть — он был слеп, как крот.
Теперь — намёки миссис Голди.
Донован верил ей. Сплетни — это злословие, сиречь слова, уроненные в злобе, но злоба не всегда лжива. Скорее, наоборот, иная правда только и проступит в злости и гневной истерике. Итак, миссис Голди, опираясь на суждение кухарки Бреннанов Марты Бейли, уверяет, что поведение девушек с момента приезда — изменилось. Они стали многое себе позволять, чего не могли позволить раньше, кроме того — возгордились. У них появились вещи, которых раньше у них не было. Глупо думать, что деньгами их снабдила тетка.
Стало быть, это могло быть следствием именно того, что девицы нашли состоятельных воздыхателей.
Однако подлинно богат в семье только Райан Бреннан. Его доход — свыше двенадцать тысяч годовых. Но и Нэд Хэдфилд прекрасно может позволить себе подарить девице золотую цепочку или серьги. Могли ли делать девицам подобные подарки Мартин с Уильямом и Патриком?
Почему нет? — невелика трата при доходе в тысячу фунтов в год.
Но Райан Бреннан явно не увлечён ни одной из девиц, а та резкая фраза, что он в раздражении проронил в спальне несчастной Кэтрин, и вовсе свидетельствовала, что приезд кузин был ему не по сердцу и он даже пытался отослать их домой.
Почему не отослал? Вмешался Патрик, успевший влюбиться в Шарлотт Ревелл, и Уильям с Мартином? Возможно.
Однако сам Донован не заметил никакой наглости девиц Ревелл, скорее, напротив, они вели себя тише воды, ниже травы. Ни Шарлотт, Ни Кэтрин, ни Летиция не дерзили мисс Элизабет или миссис Бреннан, хотя одеты они были весьма модно и этими яркими платьями словно пренебрегали царящим в доме трауром. Конечно, траур по дяде и кузенам ни к чему их не обязывал, и всё же…
Что ещё ему удалось заметить? При известии о гибели мисс Кэтрин Ревелл Эдвард Хэдфилд вскочил. Это что угодно, только не равнодушие. И хотя потом он не пошёл в комнаты погибшей, можно ли предположить, что он был всё же чуть-чуть влюблён в Кетти? Да, вполне. Но раз так, не потому ли он столь странно вёл себя, потому что понимал, что в какой-то мере сам спровоцировал смерть девушки? Между ними могла быть ссора, и Кетти в порыве обиды или горя могла выбрать столь страшный и непоправимый исход. Тогда поведение Хэдфилда в какой-то мере проясняется. Он ведь первым догадался, что произошло. Вскочил, хотел броситься к Кетти, но споткнулся и упал. Падение было ненарочитым, Донован видел, что Эдвард наскочил на низкий столик случайно. Но вот он встал, ладонь и лоб окровавлены. И он уже никуда не спешит, сидит в летаргической прострации. Почему?
Ох, странно всё это.
Не менее странно ведёт себя и Томас Ревелл. Он изумлён и ошарашен, проливает на скатерть вино, потом бросается к упавшему Хэдфилду. Но сам он тоже никуда не бежит, пытается успокоить Эдварда. Для брата, только что узнавшего о гибели сестры, — это тоже довольно чудно.
Есть и другие вопросы. Где всё это время была мисс Летиция Ревелл? Она вернулась с ярмарки, но на ланч не пришла. Почему? Почему столь равнодушен к случившемуся дядя Джозеф? Он куда больше был обеспокоен намерением племянника Райана увеличить годовое содержание Патрика, чем смертью племянницы. А уж охота… Что ему в бекасах, тем более, и охота-то ещё не разрешена? Кощунственно и жестоко.
Миссис Бреннан тоже не проронила о случившемся ни слова.
Но и красавец Райан тоже, что скрывать, не выразил никакой скорби, разве что досаду. Да, он был раздосадован. А вот Бесс Бреннан, сестрица Элизабет, была холодна и спокойна. Она сразу предложила вызвать коронёра — должно быть, сказался опыт смертей братьев.
Так или иначе, епископ Корнтуэйт прав. Он ведь недаром сказал — «в семействе поселился дьявол». Дьявол не дьявол, но то, что в этом доме — слишком много странного, верно. Без повода и причины никто счёты с жизнью не сводит…
![Ольга Елисеева - Нежная королева [= Хельви — королева Монсальвата]](/uploads/posts/books/51687/51687.jpg)
