Мишель Роман - Джонни Рики Звезда (СИ)
— Ладно. Хочешь поговорить? Давай. А что бы ты хотел, чтобы написали на твоем надгробии, какие слова? — он понял, что она спросила это специально, чтобы он обиделся и ушел, но он сделал вид, будто не уловил ее намерений и ответил вполне честно.
— Ну… ты наверное удивишься, но я правда знаю какие слова должны быть на моей могильной плите. Я как-то выходил из супермаркета и там как всегда на выходе раздавали листовки, и я что бы отвязаться, взял одну. Хотел выбросить ее в первую попавшуюся урну, но зачем-то прочитал слова, написанные под изображением поднявшего к небесам ладони Иисуса. Там было написано: Не миритесь с жестокостью, побеждайте ее состраданием. Вот так вот.
— Всегда говорила, что все эти свидетели Иеговы, те еще придурки! — она отпила пиво и расслабленно положила лицо на ладонь, уже не отводя раздраженного взгляда от Джонни.
— Что сидишь? Будешь смотреть, как я напиваюсь в хлам, или присоединишься?
Он присоединился. Заказал себе текилу.
Джонни поискал взглядом Тиффани, но не нашел ее. Еще он отметил про себя необычную вещь, пока они разговаривали с Анной, (ну говорил по большей части он, а она вставляла ехидные замечания) шумное место в котором они находились, странным образом преобразилось. Казалось что здесь тихо, и что нет в этом клубе никого кроме них двоих.
— А что хочешь, чтобы выбили на твоей плите?
— Ее здесь нет, приходите завтра!
Он расхохотался, искренне и совсем по-детски. Она не сдержавшись, тоже рассмеялась. Наверное, Анна Уоррен и сама не заметила, как рухнула ее неприступная стена, она совсем не казалась Джонни угрюмой и безразличной. Он знал, что за маской полной незаинтересованности скрыта маленькая, напуганная девочка, которая безумно боится по-настоящему остаться одна. Но он, конечно, не стал выдавать ее секрет.
* * *Анна с радостью отметила, что ее, наконец, начало вставлять, алкоголь ударил в голову, а значит, ночь с клиентом будет не такой долгой и тоскливой. Но парня, купившего ее на эту ночь, пока не было видно, хотя обусловленный час их встречи давно прошел. Анна не переживала, чем больше она пьянела, тем безразличнее для нее становилось происходящее. Она наконец-то (хоть и ненадолго) оказалась в стране под названием «мне все похрен», эгоистичное местечко конечно, но такое приятное. И все хорошо, если бы ни этот назойливый парнишка, с высоким как у девчонки голосом.
— Тиф сказала, у тебя есть какой-то секрет, что-то интересненькое! — не унимался Джонни.
— Да?! Ну и трепло же твоя подружка. Кстати, а где она? Кажется, она бросила нас обоих скучать в обществе друг друга.
— Обычно она так не поступает. Прислала СМС, где извиняется, что ей пришлось уйти.
— А почему бы тебе не последовать ее примеру и тоже не смыться?
— И оставить тебя одну страдать в одиночестве, заливаясь дешевым пивом?
— Слушай, звезда, я жду кое-кого, а ты мне типо мешаешь. Так что я была бы не против остаться в одиночестве на какое-то время. — Анна не хотела спугнуть клиента, который когда-нибудь, (она очень надеялась, что в ближайшее время) явится и застанет ее в обществе этого женоподобного существа и решит, что его разыграли. Мысль о деньгах, в которых она так нуждается, красной табличкой мигала в ее голове, призывая к действиям. И главным сейчас было избавиться от этого гомика.
— Я не обращу внимания на твою грубость, как бы ты не старалась, потому, что у нас с тобой есть что-то общее, не знаю, как это объяснить, но я это чувствую. Ты добрая внутри, хоть и очень хорошо стараешься это скрыть. Давай, просто улыбайся почаще, Анна и тебе станет намного легче, вот увидишь. — Джонни Звезда поддался к ней ближе, растянув губы в широченной искренней улыбке. И Анна поняла, что он имел, введу, говоря о свете, который от него исходит. Так и было. Только свет этот заставлял копаться в себе, разбираться, позволять хорошему выйти наружу, а Анна ни за что не позволила бы себе такого. Стать доброй к окружающим значит позволить им атаковать себя. Анна Уоррен не имела права на такое пойти.
Она наклонилась через стол, и пронзила его острым, холодным взглядом, которым пользовалась, когда хотела от кого-то отделаться. Может быть, в глубине души ей и не хотелось так с ним поступать, говорить то, что она сейчас скажет, но отделаться от него важнее.
— Ты думаешь, тебе удастся провести их, натянув на губы улыбку? Думаешь, будешь просто продолжать строить из себя клоуна-любимчика непривередливой публики, и они будут закрывать глаза на то, кто ты есть, и позволять тебе, жить? Тогда какое же ты убожество! Еще большее, чем тот жирный мудак которому я, сдерживая бливоту, отсасывала на прошлой неделе. — Анна откинулась, и взгляд ее, и весь образ, растаял где-то в накрывшей зал темноте. — Да пойми ты, те, кто выбиваются из рамок придуманной обществом нормальной жизни, мишень, объект ненависти, кость для голодных псов. Такие как ты и я нужны им, как жертвы, чтобы уничтожая нас, они могли чувствовать себя нормальными. Знаешь, тебе нужно найти в себе мужчину, или остатки того что им считается, потому что ты на войне, мастерски скрытой под слоем демократии, воняющей настоящим дерьмом.
Анна смотрела за тем, как на лице парнишки отражается все то, о чем он в этот момент думал. Слова были тяжелыми и даже безжалостными (учитывая то, как дружелюбно Джонни к ней отнесся), но Анна сказала правду и если он не глупый, то согласится с ней. Маленький урок от мисс Анны Уоррен. Бесплатный, что учитывая ее профессию настоящий подарок. Ей удалось причинить парнишке боль и, похоже, он наконец-то намеревался оставить ее одну.
Телефон Анны тревожно вспыхнул, и на экране высветилось пришедшее с номера клиента СМС.
«За каким ты столиком?»
Анна тут же кинулась оглядывать помещение клуба, инстинктивно ища какого-нибудь подвоха. Барная стойка: все спокойно, там двое парней и девушка, они пьют коктейли, и никто из них не может быть ее клиентом.
Танцпол: здесь человек восемь, исполняющие свои безумные танцы, словно шаманы, впавшие в транс, и так же нет никого, кто искал бы ее взглядом.
Коридорчик, ведущий в туалет, веранда второго этажа, заставленная пустующими вип-столиками, мини-сцена возле диджейского пульта — все чисто! Нет ни одного мужчины, кто мог бы оказаться, тем, кто заказал ее услуги. И тут сердце Анны Уоррен подпрыгнуло до самого горла, пальцы рук вмиг заледенели, все ее естество, обостренное чувством выживания, закричало об опасности.
Мужчина. Она искала одного мужчину, не старше пятидесяти, слегка робкого, смущенного атмосферой молодежного места. Но искали ее сразу трое: один из них щупленький парнишка, с обритой головой, стоящий впереди других, и тяжелым взглядом сканировавший весь зал. Явно лидер. Другой здоровенный переросток, с короткими черными волосами и первой растительностью на лице, а третий длинный и рыжеволосый, с затравленным взглядом. Эти трое точно искали Анну, она была уверенна в этом на все сто процентов, она не знала, зачем они подшутили над ней в интернете, зачем назначили ей встречу, но внутренний голос твердил ей громким голосом об опасности. Этих троих выдавало выражение лиц, у всех одно и то же — мы никого не боимся.
