Джон Руссо - Нелюди
— Ну что ж, — ответил Чарльз, — в конце концов, они заплатили нам, и если их деньги пропадают зря, то это их личное дело.
— Но тогда они будут жаловаться, что мы уделили им мало внимания, — сказала Анита так, чтобы услышали и все остальные. Главным образом, эта фраза предназначалась для Марка Пирсона.
Почему-то сейчас Марк казался еще более замкнутым и мрачным, чем в первые минуты после приезда. Хитэр хотела взять его за руку, но он только грубо оттолкнул ее.
Среди гостей выделялась и еще одна молодая пара — Гарви и Андри Уорнак, у которых дела были тоже плохи. Андри ни на шаг не отходила от Чарльза, а Гарви, наоборот, плелся позади всех, как будто вообще был с ними незнаком. Им обоим исполнилось уже по двадцать пять лет. Гарви работал техником по компьютерам, а Андри преподавала историю. Первое время все у них шло нормально, как в любой американской семье. Неприятности начались два года назад, когда у Андри стали случаться приступы головокружения и резко ухудшилось зрение. Причиной оказалась опухоль мозга. Она была доброкачественная, но таких размеров и формы, что не оставалось никакой надежды на удачный исход операции. И тем не менее произошло чудо — она не только осталась жива, но и сохранила в норме все свои умственные способности и двигательные функции. Андри вернулась домой и должна была радоваться этому, как никогда, но все вышло наоборот. Гарви настолько уже подготовил себя к утрате любимой жены и весь предался скорби, что фактически вычеркнул ее из своей жизни. Он слишком хорошо настроил свое сознание на то, что Андри больше нет, и когда узнал, что она выжила, впал в состояние, близкое к шоку. Со временем его жизнь осложнилась еще и обидой на неоправданные страдания, а потом чувством вины за эту обиду. И теперь Уорнакам было необходимо научиться правильно реагировать на окружающую действительность и разобраться в своих противоречивых чувствах, чтобы восстановить и укрепить прежнюю любовь и уважение друг к другу.
Анита решила проверить, не пропустил ли Чарльз чего-то важного в отношениях этой пары, хотя оба они были в Ричмонде его постоянными пациентами. Похоже, что между Андри и Чарльзом наметилась некая симпатия. Это было вполне естественно и встречалось во врачебной практике довольно часто. Пациенты нередко влюблялись в своих докторов, которые сочувствовали им и интересовались их жизнью, пусть даже из чисто профессиональных соображений. Но психотерапевты очень редко становились причиной таких увлечений, поскольку больные, обращающиеся к ним за помощью, как правило, находятся в эмоционально взвинченном состоянии. Однако нельзя и отталкивать от себя таких пациентов, потому что если не принять самого искреннего участия во всех их делах, то можно потерять и свой авторитет, и доверие больного, и тогда уже ему будет очень трудно помочь.
Анита была хорошо знакома с таким явлением, и поэтому не испытывала ни малейших намеков на ревность, наблюдая, как Андри ходит по пятам за Чарльзом, бросая на него нежные и восторженные взгляды. Анита прекрасно понимала, что сейчас происходит, знала по опыту, что так бывает со многими, и к тому же была абсолютно уверена в любви и преданности Чарльза. Поэтому повода для беспокойства в создавшейся ситуации она не находила. Но совсем иначе воспринимал поведение супруги Гарви Уорнак. Он уныло тащился в хвосте группы, опустив глаза к земле, и изредка бросал злобные взгляды на Чарльза, когда тот отворачивался в сторону.
Но Чарльз, казалось, не замечал этих колких взглядов. Сейчас он вел гостей к маленькому кирпичному строению, бывшей кухне. Здесь в давние времена, еще до Гражданской войны, готовили летом еду для владельцев плантации и их работников. Андри слушала Чарльза, затаив дыхание, ведь она сама была учительницей истории. Внезапно она остановилась, тронула его за руку и с восхищением в голосе заговорила:
— Это просто великолепно, Чарльз! Скажите, а ваш дядя Гораций сам занимался реставрацией поместья, или это уже вы приложили к нему руку?
— Это дядя Аниты, — поправил ее Чарльз, отступая немного назад. — И здесь вы видите все именно так, как он нам оставил. Он был замечательным человеком, и часто говорил, что наш век — эпоха упадка. Наверное, в чем-то он оказался прав. Во всяком случае, ему было бы лучше в восемнадцатом веке. Или, на худой конец, в девятнадцатом. Кстати, мне тоже.
— И мне, — поддержала его Андри. — Все тогда было намного проще.
— И многие болезни казались неизлечимыми, — донесся откуда издалека голос Гарви Уорнака. Таким образом он, очевидно, пытался вернуть Андри в реальность из ее фантастического полета в прошлые века вместе с Чарльзом, явно намекая, что тогда бы она точно умерла от мозговой опухоли. Но она не оценила этой стратегии, а только вновь почувствовала себя обиженной, и, едва оправившись от услышанной грубости, поспешила за Чарльзом в летнюю кухню.
Анита подумала, что эта ревность может даже пойти Гарви на пользу. Хоть он и свыкся с мыслью, что должен отдать свою жену в объятия смерти, тем не менее — и теперь это было совершенно ясно — он вовсе не собирался отдавать ее другому мужчине.
Анита осталась на лужайке вместе с Беном и Софи Харрис. Эта пара не пошла внутрь домика, потому что для такой многочисленной компании он был явно маловат. Супруги Харрис — симпатичные круглолицые седые бабуля с дедулей — тоже имели свои проблемы, но положение у них было, пожалуй, самое завидное среди всех приехавших в поместье на этот уик-энд. Они по-прежнему хорошо относились друг к другу. Беда заключалась в том, что Бен, бывший инженер в какой-то промышленности, недавно вышел на пенсию, и теперь большую часть времени супругам приходилось проводить вместе, а это сказывалось на их нервной системе. Все их дети давно уже выросли, переженились и разъехались по разным городам, где в настоящее время благополучно воспитывали своих собственных детей. Дом Харрисов был громадный, но для Бена и Софи он неожиданно оказался тесным. Вместо того, чтобы найти какое-то новое хобби и вместе заняться им, они постоянно нарушали внутренние «границы» в доме, придирались друг к другу и без конца ссорились по пустякам. Однако, увидев эту милую парочку, никто бы не догадался, что у них бывают какие-то раздоры в семье. И это лишний раз доказывало, что им просто не хватает интересных занятий, чтобы хотя бы искусственно убивать вместе лишнее время.
Кроме того, Анита прекрасно понимала, как тяжело было супруге Бена сражаться с ним двадцать четыре часа в сутки. Даже здесь, на отдыхе, он без конца вносил всякие предложения по «улучшению» оборудования дома. Инженерная мысль не давала ему покоя. То ему хотелось изменить форму водосточных труб, то поменять выключатели и по-другому освещать комнаты — даже если это шло в ущерб старинной обстановке всего поместья. Выйдя на пенсию, он никак не мог успокоиться, и все пытался переделать в своем вкусе и стиле. Наверное, именно это и имела в виду Софи, когда впервые обратилась к Уолшам, жалуясь на своего мужа. Произошло это месяца полтора назад.
