Нил Гейман - Книга кладбищ
— Так красиво, — прошептал Ник.
— Когда ты вернёшься домой, — сказала мисс Люпеску, — я научу тебя названиям звёзд и созвездий.
— Было бы здорово, — ответил Ник.
Он снова прижался к её широченной серой спине, зарылся лицом в её шерсть и крепко вцепился в неё руками. Казалось, прошло всего несколько мгновений — а его уже несли — неловко, как взрослая женщина может нести шестилетнего мальчика, — по кладбищу, к гробнице Иничеев.
— Он потянул ногу, — сказала мисс Люпеску.
— Бедняжка, — сказала мисс Иничей, забирая у неё мальчика и баюкая его в своих едва видимых, почти бесплотных руках. — Я, признаться, ужасно волновалась. Но теперь он здесь, и всё остальное неважно.
И ему, наконец, стало хорошо и удобно — под землёй, в знакомом месте, на мягкой подушке. И темнота нежно и устало увлекла его в сон.
Лодыжка Ника опухла и стала синей. Доктор Трефузий (1870–1936, Да познает душа его блаженство) осмотрел её и заявил, что это всего лишь растяжение, ничего серьёзного. Мисс Люпеску принесла из аптеки эластичный бинт для повязки, а баронет Джосайя Вортингтон, которого похоронили вместе с его любимой тростью из чёрного дерева, охотно одолжил её Нику. Ник весело кривлялся, расхаживая с ней и изображая из себя столетнего старика.
Затем, опираясь на трость, Ник поднялся на холм и достал из-под камня спрятанный там листок.
"Гончие Бога" — такова была верхняя строчка, выведенная фиолетовыми чернилами. Это был первый пункт в списке.
"Те, кого люди называют оборотнями или вервольфами, сами называют себя Гончими Бога, поскольку считают свойственную им метаморфозу — подарком создателя. И они с рвением отрабатывают этот дар, преследуя злоумышленников до самых адовых врат."
Ник кивнул.
И подумал: "Не только злоумышленников".
Он прочёл весь список, стараясь как можно лучше запомнить его наизусть. Затем он спустился в часовню, где мисс Люпеску ждала его с мясным пирожком и большим пакетом картошки из лавки фиш-н-чипсов у подножия холма. Она уже приготовила очередную стопку списков, написанных фиолетовыми чернилами.
Они съели картошку вместе. Мисс Люпеску даже пару раз улыбнулась.
В конце месяца вернулся Сайлас. В левой руке он держал свой чёрный саквояжь, а правой кратко пожал руку Ника. Но это был старый добрый Сайлас, и Ник ужасно ему обрадовался. Он обрадовался ещё сильнее, когда оказалось, что Сайлас вернулся с подарком: маленькой копией Золотого моста из Сан-Франциско.
Дело шло к полуночи, но стемнело не до конца. Они втроём сели на вершине холма, глядя на огни городка, мерцающие внизу.
— Полагаю, в моё отсутствие здесь всё было в порядке?
— Я многому научился, — сказал Ник, держа в руках маленький мост. Он показал на небо:
— Вон там — охотник Орион. У него пояс из трёх звёзд. А это — созвездие Тельца.
— Молодец, — похвалил его Сайлас.
— А ты? — спросил Ник. — Ты чему-нибудь научился там, где ты был?
— Ещё как, — ответил Сайлас, но не стал вдаваться в подробности.
— И я, — важно произнесла мисс Люпеску. — Я тоже кое-чему научилась.
— Прекрасно, — сказал Сайлас. Где-то в кроне дуба ухнула сова. Сайлас продолжил:
— Знаете, до меня в пути дошли кое-какие слухи. Будто бы некоторое время тому назад вы побывали в таких далях, куда я бы не смог за вами последовать. И в другой ситуации я бы сказал, что следует теперь быть настороже, но, к счастью, память упырей коротка.
Ник сказал:
— Всё хорошо. Мисс Люпеску за мной присматривала. Мне ничего не грозило.
Мисс Люпеску посмотрела на Ника, и глаза её тепло блеснули. Затем она посмотрела на Сайласа.
— Есть столько полезных знаний, — сказала она. — Может, мне вернуться следующим летом, чтобы научить мальчика ещё чему-нибудь?
Сайлас посмотрел на мисс Люпеску, слегка изогнув бровь. Затем он вопросительно посмотрел на Ника.
— Я был бы рад, — ответил Ник.
Глава 4
Надгробие для ведьмы
На окраине кладбища была похоронена ведьма. Это было всем известно. Миссис Иничей с самого детства наказывала Нику держаться оттуда подальше.
И он каждый раз спрашивал:
— Почему?
— Живым там находиться вредно, — отвечала миссис Иничей. — Это же практически край света, там очень мокро. Считай, болото. Ты там погибнешь.
Мистер Иничей не отличался образным мышлением. Он говорил просто:
— Это нехорошее место.
Считалось, что кладбище заканчивается на западном склоне холма, под старой яблоней, где был старый железный забор с маленькими ржавыми наконечниками на каждой перекладине. Но за этим забором был обширный пустырь, поросший сорняками, крапивой и колючей ежевикой, застеленный ковром мягкой осенней гнили. Ник, будучи послушным мальчиком, никогда не пытался пролезть через забор, но иногда ходил посмотреть на ту сторону. Он понимал, что ему про это место что-то недоговаривают, и это его раздражало.
Ник вернулся на вершину холма, к часовенке у входа на кладбище, и стал дожидаться темноты. Когда серый вечер сменился багровыми сумерками, над шпилем раздался шум, похожий на шорох тяжёлого бархата — Сайлас покинул своё убежище на башне и спустился по шпилю вниз головой.
— А что на окраине кладбища? — спросил его Ник. — За могилами приходского пекаря Харрисона Вествуда и его жён Мэрион и Джоан?
— Почему ты спрашиваешь? — поинтересовался наставник, смахивая с чёрного костюма пыль своими пальцами цвета слоновой кости.
Ник пожал плечами:
— Так, интересно.
— Там неосвящённая земля, — ответил Сайлас. — Понимаешь, что это значит?
— Не-а, — признался Ник.
Сайлас прошёлся по тропинке, не задев на своём пути ни одного опавшего листа, сел на скамейку рядом с Ником и заговорил своим вкрадчивым голосом:
— Некоторые считают, что вся земля священна. Что она была священна до того, как на ней появились люди, и будет священна, когда люди исчезнут. Но в твоей стране считается, что священна только та земля, где стоят церкви и освящённые ими кладбища. Рядом с каждым кладбищем часть земли оставляют неосвящённой, и там хоронят всяких преступников, самоубийц и еретиков. Так и на окраине нашего кладбища.
— Значит, по ту сторону забора похоронены плохие люди?
Сайлас приподнял одну бровь, представлявшую собой идеальную дугу.
— Что? Да нет, вовсе нет. Дай-ка подумать. Я давненько там не был. Но нет, никого особенно плохого не помню. Ты не забывай: в былые времена тебя могли вздёрнуть даже за один украденный шиллинг. А люди, которые не в силах справиться с тяготами своей жизни и думают, что лучший выход — поскорее уйти из неё в какой-нибудь другой мир, — такие люди существовали во все времена.
