Алексей Атеев - Мара
– Н-да, паренек, в серьезный ты переплет попал. Добром все не кончится.
– Неужели?! – привстал со стула Десяткин. – Так кто она такая? И что же мне делать?
– Кто такая? – Женщина язвительно усмехнулась. – Погибель твоя. Дурак ты, дурак. Горя не знал… Злосчастья не ведал… – нараспев загнусавила хозяйка. – Еще хорошо, что надоумили ко мне прийти. Заклятье на тебя наложили. Злое заклятье.
– Но кто?!
– Недруги. Извести тебя хотят. Сейчас порчу попробую снять, тебя, милка, на свет белый вывести…
– Любые деньги… – прохрипел Валера.
– О деньгах после. На-ко, выпей. – В руках хозяйки неведомо откуда появилась стопка на витой длинной ножке.
Десяткин подчинился, залпом проглотил питье. Это была какая-то спиртовая настойка. Пряная, с ощутимой горчинкой, но приятная. Вкус показался Валере знакомым; впрочем, он не стал анализировать свои ощущения, а затаив дыхание, внимал ведьме.
– Странное дело, – неожиданно будничным тоном проговорила хозяйка. – Как только люди сталкиваются с чем-то необычным, так стараются найти объяснение в обыденной реальности. Но ведь обыденная реальность – одна из множеств реальностей, окружающих человеческий мир. Они переходят одна в другую, проходят сквозь нас, нужно только уметь видеть их. Да взять хотя бы это помещение. Вы, молодой человек, ничего вокруг не видите?
Десяткин повел очами по сторонам, потом недоуменно уставился на ведьму. Его явно дурачили.
– А теперь? – ведьма взмахнула руками, и Десяткин от неожиданности свалился со стула.
Обычная комната внезапно превратилась в огромную мрачную пещеру, освещенную сотнями больших и малых, тонких и толстенных свечей. Их сияние перемежалось с густым мраком. Пятна мрака напоминали черные ходы, ведущие в неведомые миры. Маленький столик стал громадной деревянной колодой, стулья – массивными табуретами; клочья паутины свисали с потолка, на карнизе грубо сложенного камина сидел нахохлившийся филин, черный кот важно прогуливался вдоль стен, а сама хозяйка превратилась в сгорбленную крючконосую старуху с торчащим вперед подбородком.
– Ну, милок, – прошамкала она, – каково?! А ты говоришь, кажется… И ничего не кажется… Давай-ка посмотрим, что там с тобой случилось. – Ведьма извлекла откуда-то большой стеклянный шар и поднесла его к лицу Валеры. Шар светился слабым голубоватым сиянием.
– Смотри! – властно приказала она.
Десяткин, ничего уже не соображая, уставился в глубь шара и вскоре стал различать какое-то смутное пятно, которое постепенно сгущалось, твердело и наконец превратилось в лицо – в знакомое Валере лицо.
– Она! – воскликнул наш герой.
– Видишь! – прокаркала старуха.
Валера кивнул.
– Значит, знаешь, кто это? Вот она и преследует тебя. И будет преследовать до тех пор, пока не погубит.
Десяткину стало так страшно, что он тихонько завыл.
Лицо в шаре все увеличивалось, разрасталось. И Валере вдруг показалось, что его роковая знакомая вот-вот выберется наружу.
Десяткин в ужасе отшвырнул от себя проклятую стекляшку, она упала и с музыкальным звоном раскололась. И сразу все пропало. Он снова находился в прежней комнате, а напротив стояла, усмехаясь, хозяйка.
Не помня себя, Валера метнулся к двери, но дверь куда-то исчезла. Его со всех сторон окружали гладкие белые стены. Больше всего на свете нашему герою хотелось побыстрее покинуть это проклятое место.
– Выпусти меня, – взмолился он, оборачиваясь к хозяйке.
– А как же дальше-то жить будешь? Изведет тебя морок.
– Пусти ради Христа!
Ведьма вздрогнула и отпрянула от Валеры. И тут Десяткин обнаружил, что перед ним… Мара! Точно она! «Неуловимый» взгляд, холодная улыбка. Но она – одновременно – была и той древней старухой с крючковатым носом и острым подбородком. Он стоял как вкопанный посреди комнаты, а ведьма медленно, как бы пританцовывая, двигалась к нему, вытянув перед собой костлявые руки. Ветхое тряпье свалилось с нее, и отвратительное в своей наготе тело, коричневое и заскорузлое, словно мумия, приближалось все ближе и ближе. Тут бы нашему герою оборонить себя спасительным крестом, очертиться хотя бы кругом, но увы… Не владел Валерий Павлович Десяткин секретами борьбы с нечистой силой, не знал простейших приемов, даже «Вия» не читал. И для кого только творил Николай Васильевич Гоголь?
…И снова густой мрак окутал все вокруг, опять пропала куда-то обычная комната. И возникло некое лежбище, покрытое вонючим тряпьем, а на нем… он и старуха. И вот… Невозможно даже описать, что происходило дальше с нашим героем. Единственное осталось у него в памяти: он проваливается в бездонный черный колодец, наполненный сладкой удушающей истомой и болью. Он даже не смог бы точно определить, с кем предается пагубным страстям. С древней ли старухой? С прекрасной девицей? На мгновение душа его взмывала в неизъяснимом блаженстве – и тут же обрушивалась в булькающий поток зловонной жижи. Он сгнивал заживо и поднимался из мертвого праха причудливым ядовитым цветком. Жар, холод – все обратилось в некую невероятную реальность, внутри которой находился он, Десяткин. Его словно выворачивали наизнанку чьи-то безжалостные руки, выдавливали по капле жизненную силу.
В мозг, в самую его сердцевину, как будто вколачивали громадные гвозди. Один, другой… Все глубже и глубже.
Десяткин очнулся и понял: то, что он принял за гвозди, на самом деле – дверной звонок. Он настойчиво, с короткими паузами, дребезжал в прихожей.
Валера медленно поднялся и обнаружил, что находится у себя дома. Он лежал на собственной кровати полностью одетый. Почти не отдавая себе отчета в собственных действиях, он подошел к входной двери и глянул в глазок.
На пороге стоял Боря.
Валера отворил дверь и без единого слова вернулся в комнату. Ему было все равно: состояние отупения достигло апогея.
– Здравствуй, – дружелюбно произнес Боря. – Ты чего такой мрачный?
Десяткин ничего не выражающим взглядом посмотрел на своего гостя и снова рухнул на постель.
– Совсем дошел, – сочувственно покачал головой Боря. – Ничего не ешь, наверное?
Десяткин молчал.
– Если хочешь, я сварю кофе или…
– Чай, – перебил Десяткин.
– Ладно. – Боря отправился на кухню.
Через несколько минут он вернулся и уселся напротив Валеры.
– Рассказывай.
– Что рассказывать? – не понял Валера.
– Что с тобой произошло?
– Не знаю, – с равнодушным видом отозвался Валера. – Я вообще ничего больше не знаю.
– Надеюсь, ты последовал моему совету и сидел дома?
– Нет, знаешь ли, не последовал… – с тем же равнодушием сообщил Десяткин.
– А где был?
– Ах, где был я вчера, не пойму, хоть убей. Только помню, что стены с обоями…
