Лорел Гамильтон - Нарцисс в цепях
— И чем же подсластила?
Нарцисс медленно пополз вперед, путаясь коленями в подоле своего платья.
— Предложила мне тебя навсегда, и делать с тобой, что захочу.
Меня с головы до пят пробрала дрожь ужаса. Секунда ушла, чтобы понять: это не мой ужас. Мы с Ричардом вместе повернулись к Жан-Клоду. Его лицо ничего не выражало. Обычная вежливая, приятная, почти скучающая маска. Но мы оба ощущали холодный вопящий ужас у него в мозгу, возникший при мысли, что он мог бы стать постоянным... гостем у Нарцисса.
Этот ужас был связан не только с оборотнем. Образы, воспоминания вспыхнули у меня в голове. Я лежу на животе, прикованная к шершавому дереву, звук размаха плети, ослепительная боль и осознание, что это только первый удар. Отчаяние, последовавшее за этим образом, заставило меня сморгнуть слезы. Припутался еще один образ: я привязана к стене, и рука, разложившаяся до зеленого гноя, гладит мое тело. Поток образов резко прервался, будто кто-то щелкнул выключателем. Но тело, которое ласкала сгнившая рука, было мужским. Воспоминания принадлежали Жан-Клоду, а не мне. Он их на меня проецировал, а когда заметил это, отключил.
Я посмотрела на него, не в силах скрыть ужас. Волосы скрывали мое лицо от Нарцисса, и я была этому рада, потому что не могла бы изобразить равнодушие. Жан-Клод не смотрел на меня; он не отводил глаз от Нарцисса. Я старалась не заплакать, а лицо Жан-Клода не выдавало ничего.
Жан-Клод вспоминал издевательства не только Нарцисса, но и многие, многие другие. Не страдание сквозило в этих воспоминаниях, а отчаяние, безнадежность. Мысль, что я... нет, он, что он не был хозяином своего тела. Он не был проститутом — точнее, никогда не торговал сексом за деньги. Но ради власти, ради каприза кого бы то ни было, кто был в тот момент его Мастером, и ради безопасности он занимался сексом много веков подряд. Я это знала, но считала его соблазнителем. А то, что я только что увидела, к соблазнению отношения никак не имело.
Ричард издал какой-то звук, и я повернулась к нему. Глаза его блестели от непролитых слез, и на лице его застыл тот же оцепенелый ужас, что я ощущала на своем лице. Долгий неподвижный миг мы смотрели друг на друга, потом по его лицу скатилась слеза за секунду до того, как я ощутила теплую дорожку у себя на щеке.
Он протянул мне руку, и я ее взяла. Оба мы повернулись к Жан-Клоду. Он все еще глядел, даже что-то говорил Нарциссу, хотя я ничего не слышала. Оборотень прополз уже через всю кровать на расстояние прикосновения. Но не всех насхотел он коснуться.
— Милый, милый Жан-Клод, я думал, что забыл тебя, но сейчас, когда я увидел тебя там на полу с этими двумя, я не мог не вспомнить.
Он протянул руку к Жан-Клоду, но Ричард перехватил ее.
— Не трогай его. Никогда больше не трогай.
Нарцисс посмотрел на Ричарда, на Жан-Клода и снова на Ричарда.
— Какой ревнивый. Это признак настоящей любви.
Я сидела в первом ряду и потому видела, как напряглись мышцы руки Ричарда, сжимающей хрупкое запястье.
Нарцисс засмеялся, и голос его дрожал, но не от боли.
— Какая сила, какая страсть! Ты не сломаешь мне руку, если я попробую коснуться твоих волос?
Добродушная насмешка звучала в его словах, и я наконец поняла, что это возбуждение. Ричард его трогает, угрожает, делает больно... ему это нравилось.
Я ощутила, что Ричард тоже это понял, но не отпустил его. Вместо этого он дернул Нарцисса на себя. Гиенолак издал удивленный тихий возглас. Не отпуская его запястья, Ричард положил вторую руку ему на горло. Не сдавил, просто положил, огромную и темную на бледной коже Нарцисса.
Телохранитель Аякс шагнул от стены, и Ашер сделал шаг ему навстречу. Дело могло обернуться очень плохо и очень быстро. Обычно это я выхожу из себя и обостряю обстановку, но не Ричард.
Нарцисс скорее почувствовал, чем увидел движение, потому что Ричард отвернул его лицо от комнаты.
— Все в порядке, Аякс, все в порядке. Ричард мне ничего плохого не делает.
Тут Ричард сделал что-то, от чего у Нарцисса захватило дыхание, и он хрипло сказал:
— Ты так сломаешь мне руку. Если это прелюдия, то хорошо, но если нет, мои ребята убьют вас, всех вас.
Слова его были разумными, а интонация — нет. В голосе слышалась боль, но и предвкушение, и как бы Ричард ни ответил, это его возбудит еще сильнее.
Заговорил Жан-Клод:
— Не делай так, чтобы наша судьба зависела от его милости, mon ami.Мы сегодня на его территории, у него в гостях. И мы должны соблюдать обязанности гостей, пока он не злоупотребляет этим.
Я не могла бы точно сказать, в чем заключаются в таком месте обязанности гостя, но могла ручаться, что ломание конечностей в список не входит. Поэтому я тронула Ричарда за плечо, и он вздрогнул. Нарцисс издал протестующий звук, будто Ричард невольно сжал тиски.
— Ричард, Жан-Клод прав.
— Анита советует тебе держать себя в руках, Ричард, а из всех, кого я знал, она меньше всех к этому склонна. — Жан-Клод подался вперед, положил руку на другое плечо Ричарда, и теперь мы оба касались его. — К тому же, mon ami,если ты ему что-нибудь сломаешь, это не исправит ничего, что уже случилось. Ни на одну каплю крови не станет пролито меньше, ни на один фунт мяса. Ни одно унижение не кончится раньше, чем это было. Все в прошлом, а воспоминания не ранят.
Впервые я подумала, что мы с Ричардом, быть может, по-разному восприняли одну и ту же вспышку образов. То, что видела я, было ужасно, но на меня это не так подействовало. Может, дело в том, что он мужчина. Белый англосакс из верхнего среднего класса болезненней воспримет издевательства и изнасилование. Я женщина, я знаю, что такое может со мной случиться. А он, быть может, никогда не думал, что такое может быть с ним.
Ричард заговорил медленно, и его голос опустился до рычания, будто из этого красивого горла готов был вырваться его скрытый зверь.
— Никогда больше его не трогай, Нарцисс, или мы это доведем до конца.
И Ричард медленно и осторожно убрал руки от Нарцисса. Я ожидала, что тот отползет, схватившись за раненую руку, но я его недооценила — или переоценила.
Он действительно схватился за руку, но остался лежать, прислонившись к Ричарду.
— Ты мне связки порвал. Они заживают дольше сломанных костей.
— Знаю, — тихо ответил Ричард, и от заряда ненависти в этом коротком слове я вздрогнула.
— Я могу мыслью передать своим людям приказ оставить леопардов на милость тех, кто их захватил.
Ричард переглянулся с Жан-Клодом. Тот кивнул:
— Нарцисс умеет мысленно контактировать со своими... людьми.
Ричард положил руки на плечи Нарцисса, я думала, чтобы оттолкнуть его, но Нарцисс сказал:
