Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка
- Ради двух копов, которых ты даже не знаешь?
- Да, ради двух копов, которых я даже не знаю.
- Почему? - спросил он.
Я покачала головой:
- Бернардо, если ты задаешь такой вопрос, то ты не поймешь ответа.
Он глянул на меня:
- Эдуард говорил, что ты - чуть ли не лучший стрелок, которого он видел, и не колеблешься убивать. И он говорил, что у тебя только два недостатка. Первый - что ты слишком тесно и лично общаешься с монстрами, а второй - что ты слишком похожа на честного копа.
- Честный коп. Мне это нравится, - задумчиво сказала я.
- Анита, я тебя видел. Ты не меньше киллер, чем Олаф или я. Ты не коп и никогда им не была.
- Кто бы я ни была, а копов я на месте не расстреливаю. Если Даллас невредима, обсудим вопрос насчет отпустить Олафа, но если он ее тронул, он расплатится. Если такой план тебе не по душе, отдай мне оружие и оставайся в машине. Я пойду одна.
Бернардо посмотрел на меня странно:
- Что мне помешает тебе соврать, оставить при себе оружие и застрелить тебя в спину?
- Твой страх перед Эдуардом больше твоей благодарности Олафу.
- Ты твердо в этом уверена?
- Я уверена, что у Олафа больше правил чести, чем у тебя. Будь ты ему и вправду чертовски благодарен, ты бы что-нибудь сказал еще до того, как я позвонила копам. Ты первым делом подумал не о защите Олафа. Да и потом тоже.
- Эдуард говорил, что ты - одна из самых верных людей на свете. Так почему же ты не хочешь защитить Олафа?
- Он охотится на женщин, Бернардо. Не потому, что их ему заказали, не ради мести - а просто как на дичь. Он вроде бешеного пса, нападающего на людей. В конце концов его приходится пристрелить.
- И ты идешь туда, собираясь его убивать, - сказал Бернардо.
- Нет, я не хочу его убивать. Ты вспомни: если я убью кого-нибудь из вас, я либо снова окажусь в долгу у Эдуарда, либо нам придется выяснять, кто из нас быстрее и лучше стреляет. Я не думаю, что выживу в таком испытании, а отдавая Эдуарду долг, я тоже большого удовольствия не получила. Я видела краем глаза его другую жизнь - там, у Райкера. Я не хочу вляпаться еще в одну перестрелку - мне это не в кайф.
- Это никому не в кайф, - ответил Бернардо. - К этому просто привыкаешь.
- К такой хреновине привыкнуть невозможно.
- Как невозможно привыкнуть вырезать сердца? Ты это сделала как профессионал со стажем.
Я пожала плечами:
- Совершенство достигается практикой.
- Вот эта улица, - сообщил Бернардо.
Рассветная тишина на улице только что рассеялась. Машины еще были припаркованы у тротуаров, но люди возле них глядели на полицейский автомобиль с мигалкой, стоявший у дома Даллас. Дверца полицейской машины была открыта и наполняла тихую окрестность кваканьем рации. Вращающиеся огни побледнели в резком утреннем свете и напоминали детскую игрушку.
Дом профессора Даллас был как маленькое ранчо со стенами под саман, которые здесь так любят. В утренних лучах он казался почти золотым и светился. Бернардо припарковался у дороги.
- Ну? - спросила я.
- Я с тобой.
Но мы не успели достать оружие, как из дома Даллас вышли два патрульных и сама Даллас в халате. Мы на нее уставились, а она улыбалась полисменам, пока те извинялись, что побеспокоили. Потом она огляделась и увидела нас. В некотором недоумении она все же приветственно махнула рукой.
- Глянь на почтовый ящик, Анита, - сказал Бернардо.
Наша машина стояла как раз перед ним. К передней стенке ящика был приколот ножом конверт, а на нем - крупными печатными буквами мое имя - Анита. Никто, кроме нас, его пока не заметил.
Машина Эдуарда была достаточно высокой, чтобы закрыть нас от соседей.
- Можешь прикрыть меня от копов? - спросила я.
- С удовольствием.
Я вылезла из машины, оставив браунинг на сиденье, поскольку не могла придумать способа заткнуть его за пояс так, чтобы полиция не заметила, а никаких документов со мной не было. Может, я могла бы в своей куртке сойти за федерала, а может, и нет. Выдавать себя за агента ФБР - это преступление против федерального закона. За мной и Бернардо уже числилось нападение на офицера полиции, и новых обвинений нам не нужно было.
Бернардо вытащил из ящика нож совершенно естественным движением. Конверт упал мне в руку, и я пошла к дому, похлопывая им по бедру, будто привезла его с собой в машине.
Никто из копов не заорал: "Стой, вор!", так что я шла себе спокойно. А что Бернардо сделал с ножом, я не знаю - нож просто исчез.
- Привет, Даллас! Что случилось?
- Кто-то сделал ложный вызов полиции. Сказал, что из моего дома слышны крики.
- Кто бы мог совершить такой неблаговидный поступок? - удивился Бернардо.
Я состроила ему мрачную рожу.
Он улыбнулся мне, довольный собой.
- А вам тоже позвонили? - спросила Даллас.
- Да, я снимал трубку, - ответил Бернардо. - Позвонили на сотовый Эдуарда и сказали, что вы в опасности.
Патрульные допустили ту же ошибку, что и персонал больницы, и представились по именам и званиям. Пожимая руки, я сказала:
- Я Анита Блейк. Это Бернардо Конь-в-Яблоках.
- И он не... - Полисмену было неудобно договаривать.
- Нет, я не федеральный агент, - сказал Бернардо с горечью в голосе.
- Дело в волосах, - пояснила я. - Они никогда не видели агента с длинными волосами.
- Да, конечно, - согласился он. - Дело в волосах.
Патрульные уехали, оставив нас на крыльце дома Даллас. Высыпавшие на улицу любопытные соседи глазели на нас - всем хотелось узнать, что могло случиться на тихой улице в столь ранний час.
- Может быть, зайдете? Я уже кофе поставила.
- Зайдем, конечно.
Бернардо посмотрел на меня, но пошел за мной.
Кухня была небольшая, квадратная и прибранная, будто ею не очень часто пользуются. В ярком утреннем свете она выглядела уютно.
- Анита, что там случилось на самом деле?
Я села за столик и открыла конверт с моим именем. Письмо было написано печатными буквами.
АНИТА, В ТОТ МОМЕНТ В ПЕЩЕРЕ Я ПОНЯЛ, ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ДУМАТЬ ТОЧНО КАК Я. Я ЗНАЛ, ЧТО ТЫ ПОЙМЕШЬ, КУДА Я ПОЙДУ НА ОХОТУ. И ВОТ ТЫ ЗДЕСЬ. Я НЕПОДАЛЕКУ.
Это заставило меня поднять глаза:
- Он пишет, что он рядом.
Бернардо вытащил пистолет, встал и начал наблюдать за окнами. Я стала читать дальше.
Я ВИДЕЛ, КАК ТЫ ПРИМЧАЛАСЬ СПАСАТЬ МИЛОГО ПРОФЕССОРА. Я ВИДЕЛ, КАК ТЫ ВЗЯЛА ПИСЬМО, И Я ЗНАЮ, ЧТО СЕЙЧАС ТЫ ЕГО ЧИТАЕШЬ. Я ЗАПРЕЗИРАЛ ЭДУАРДА, КОГДА ОН ЗАГОВОРИЛ О СРОДСТВЕ ДУШ. ТЕПЕРЬ Я ДОЛЖЕН БЫЛ БЫ ПЕРЕД НИМ ИЗВИНИТЬСЯ. КОГДА Я УВИДЕЛ, КАК ТЫ ВЫНИМАЕШЬ СЕРДЦЕ ТАК УМЕЛО, Я ПОНЯЛ, ЧТО ТЫ ТАКАЯ ЖЕ, КАК Я. СКОЛЬКО ТРУПОВ У ТЕБЯ НА СЧЕТУ? СКОЛЬКО ВЫНУТЫХ СЕРДЕЦ?
