Сакс Ромер - Ведьмино отродье
— Я знаю, что лорд Лэшмор очень беспокоился, — проговорила она, — но я уверена, что у меня ничего серьезного.
— Полностью согласен. У вас было просто нервное переутомление.
Женщина держала веер у лица.
— Недавно кое-что произошло, — начала она, — впрочем, вы в курсе. И это происшествие заставило бы нервничать кого угодно. Конечно, я осведомлена, доктор Кеан, что вы известный специалист по физическим проявлениям…
— Извините, но кто вам рассказал об этом?
Она не стала юлить:
— Мистер Феррара. Он заверил, что в этом деле вы непревзойденный авторитет.
Доктор, сделав серьезное лицо, недоверчиво склонил голову:
— Вот как!
— И я хочу вас спросить, — продолжила леди Лэшмор, — есть ли у вас предположения, пусть и самые смутные, о том, откуда взялись раны на горле моего мужа? Могло ли их нанести что-то потустороннее?
Ее голос дрожал, а легкий акцент усилился.
— Ничего потустороннего, — ответил доктор, — хотя я думаю, что что-то сверхъестественное в них есть. Осмелюсь предположить, что вас саму недавно мучили кошмары?
Женщина вздрогнула и посмотрела на посетителя расширившимися от ужаса глазами.
— Откуда вы знаете? — прошептала она. — Откуда? Доктор Кеан, не молчите!
Она положила руку на запястье Брюса:
— Если вы в силах их прогнать! Если вы убедите меня, что они не вернуться…
Слова звучали как мольба и признание одновременно. Вся показная холодность оказалась лишь маской, за которой скрывался страх: никому до этого женщина не осмеливалась признаться в нем.
— Так расскажите же, — мягко настаивал доктор. — Вы видели такие сны дважды?
Она кивнула, бросив на собеседника удивленный взгляд.
— Оба раза совпали с болезнью мужа?
— Да, да!
— Что вам снилось?
— Нет, даже не смею говорить…
— Придется.
В голосе врача звучало сочувствие.
— Мне снилось, что я лежу в очень темной пещере. Прямо над моей головой бушует море. Но сквозь шум я слышу голос, зовущий меня — не по имени, а как-то по-другому, не могу объяснить — зовущий так, что я не могу отказать. Я почти не одета, на мне только лохмотья; и вот на коленях ползу на зов, и я не одна, вместе со мной ползут какие-то существа, липкие и многоногие…
Дрожь прошла по телу женщины, и она подавила то ли истерический смешок, то ли всхлип.
— Волосы растрепаны, но больше всего сводит с ума то, что моя голова кажется отделенной от тела! Я вся горю от дьявольской ярости, не могу описать ее словами. И меня гложет жажда, и эта жажда…
— Думаю, я понял, — спокойно прервал Кеан. — Что потом?
— Потом какое-то время я в забытьи, но сон опять продолжается. Доктор, не могу рассказать вам, какие ужасные, богохульные, гадкие мысли владели тогда моим разумом. Я сопротивлялась, сопротивлялась, но какая-то сила вновь и вновь тащила меня в эту отвратительную пещеру и наделяла неуемной жаждой! Я бесновалась — сам дьявол бушевал в душе. А потом опять провал, и я проснулась.
Все еще дрожа, она присела. Кеан заметил, что женщина избегает его взгляда.
— Это случилось в ночь первого необъяснимого нападения на вашего мужа?
— Было кое-что еще, — прерывисто зашептала леди Лэшмор.
— Говорите, не бойтесь.
Чудесные глаза красавицы казались полубезумными от ужаса. Она выдохнула:
— Но вы же знаете. Да?
Кеан кивнул:
— Во второй раз вы проснулись раньше.
Леди Лэшмор жестом подтвердила его слова.
— Вам снилось то же самое?
— Да.
— Если забыть об этих двух случаях, вам когда-нибудь снилось подобное?
— Несколько раз, но лишь частично. Или, просыпаясь, я помнила сон только частично.
— Что именно?
— Самое начало, жуткую пещеру.
— Леди Лэшмор, недавно вы присутствовали на сеансе столоверчения.
Ее уже не удивляли способности доктора к индуктивному мышлению, и она просто кивнула.
— Предполагаю, хотя не знаю наверняка, что инициатором и организатором спиритического сеанса выступил Энтони Феррара, предложив развлечься таким образом?
Женщина еще раз утвердительно качнула головой. Лицо Кеана стало очень серьезным:
— Благодарю, леди Лэшмор. Не смею вас больше беспокоить.
Он уже собрался уходить, когда хозяйка тихонько окликнула его:
— Доктор Кеан! Что-то ужасное, что-то, чего я не понимаю, боюсь и ненавижу, овладело мной. Ради всего святого, скажите, что все будет хорошо. Кроме вас никто не знает, какой ужас преследует меня. Просто скажите…
Доктор оглянулся, собираясь выйти:
— Не бойтесь.
И покинул помещение.
Леди Лэшмор застыла, словно околдованная Медузой Горгоной: глаза широко открыты, кожа бледна, как у покойницы. Он даже не сказал: «Надейтесь!»
* * *Когда доктор Кеан вернулся на Хаф-Мун-стрит, Роберт, разложив перед собой бумаги, курил в библиотеке. Лицо отца, обычно свежее и румяное, было таким бледным, что сын в тревоге кинулся ему навстречу. Но доктор привычным взмахом руки остановил его.
— Присядь, Роб, — спокойно сказал он. — Сейчас я успокоюсь. Я только что был у женщины, молодой и прекрасной женщины, которую адское отродье приговорило к такому, что даже мой разум отказывается понимать.
Не отрывая взгляда от отца, Роберт сел.
— Запиши следующее, — продолжил Брюс и начал ходить туда-сюда по комнате, диктуя все, что он узнал об истории рода Дунов и о последних происшествиях со слов лорда и леди Лэшморов. Сын быстро записывал рассказ.
— Наконец, — сказал доктор, — надо подвести итоги. Мирза, польская еврейка, ставшая леди Лэшмор в 1615 году, при жизни практиковала магию, а после смерти обратилась в упыря, вампира, поддерживающего свое безбожное существование дьявольскими средствами.
— Но, сэр! Это всего лишь средневековый предрассудок!
— Роб, я бы мог пригласить тебя в замок возле Кракова в Польше, в котором до сих пор хранятся реликвии, способные раз и навсегда рассеять любые сомнения в существовании вампиров. Но не будем отвлекаться. Сын Мирзы, Пол Дун, унаследовал порочные наклонности матери, но его жизнь после смерти была вскоре прервана традиционными и весьма эффективными средствами. Так что о нем мы можем забыть. А вот на колдунье Мирзе нам стоит сосредоточиться. Она была обезглавлена собственным мужем. Казнь несколько спутала карты: ведьма не смогла после своей смерти блюсти жуткие обычаи вампиров, т. е. быть тем, кем она должна была стать, если бы скончалась ненасильственным путем. Она не может бродить по ночам без головы, но злой дух убитой все еще надеется обрести контроль над подходящим для этих целей телом. Питая непримиримую ненависть к дому Дунов, бесплотный дух продолжает витать рядом с потомками Мирзы, привязанный к ним как враждою, так и родством. У призрака Мирзы два страшных желания, удовлетворить которые может лишь кто-либо из рода Дунов, — жажда крови и жажда мести! Судьба лорда Лэшмора решится, когда дух найдет воплощение.
